Христианская мораль, нестерпимая для мира, возможна лишь потому, что она
есть мораль богочеловеческая, что есть взаимодействие человека и Бога.
Неточные совпадения
Он сказал, что воля к истине
есть смерть
морали.
И Ницше
был, конечно, моралистом, он проповедовал новую
мораль.
Роль подсознательного гениально раскрывал Достоевский, упреждавший научные открытия, раскрывал Ницше в своих попытках понять генеалогию
морали, но старая психология
была тут бессильна и слепа.
Это
есть парадокс евангельской
морали, который с трудом вмещается и осмысливается христианами в истории.
Церковь в истории пыталась обезвредить и обезопасить нравственный переворот, совершенный Евангелием, но невозможно
было совсем скрыть, что
мораль евангельская,
мораль Христова не походит на
мораль мира, на
мораль человеческую.
Христианская
мораль есть в духовном смысле аристократическая, а не рабья
мораль,
мораль сильных духом, а не слабых.
Христианская
мораль, если ее понимать не законнически, а внутренне и духовно,
есть стяжание себе духовной силы во всем.
Евангельская
мораль потому не
есть норма и правило, что она
есть райская
мораль и стоит по ту сторону нашего добра и зла, нашего законнического различения добра и зла.
Мораль закона
есть старческая
мораль.
Между тем как она
есть самая древняя
мораль человечества.
Преодоление
морали закона
есть преодоление абсолютных повелений, запретов, табу и замена их бесконечной творческой энергией.
Ницше думал, что
мораль есть опасность, мешающая осуществлению высшего типа человека.
Мораль рыцарства, рыцарской чести и верности
была творческой этикой, она не вмещалась в этику закона и этику искупления.
И, несмотря на относительные, преходящие и даже дурные свойства исторического рыцарства, в рыцарстве
есть вечные элементы творческой
морали, творческое обнаружение вечных начал человеческой личности.
Есть условная риторика семьи, нации, государства, церкви, науки,
морали, искусства, и эта условная риторика
есть ложь,
есть отпадение от первоисточников бытия.
Дуэль
есть, конечно, институт, в корне противоречащий христианству и евангельской
морали.
Аристократическая (в метафизическом, а не социальном смысле слова) мораль
есть мораль ценности, качества, индивидуальности, творчества.
Неточные совпадения
Служив отлично-благородно, // Долгами жил его отец, // Давал три бала ежегодно // И промотался наконец. // Судьба Евгения хранила: // Сперва Madame за ним ходила, // Потом Monsieur ее сменил; // Ребенок
был резов, но мил. // Monsieur l’Abbé, француз убогой, // Чтоб не измучилось дитя, // Учил его всему шутя, // Не докучал
моралью строгой, // Слегка за шалости бранил // И в Летний сад гулять водил.
— В нашей воле дать политику парламентариев в форме объективного рассказа или под соусом критики. Соус, конечно,
будет политикой.
Мораль — тоже. Но о том, что литераторы бьют друг друга, травят кошек собаками, тоже можно говорить без
морали. Предоставим читателю забавляться ею.
— Пантеист, атеист, рационалист-деист, сознательный лжец, играющий роль русского Ренана или Штрауса, величайший мыслитель нашего времени, жалкий диалектик и так далее и так далее и, наконец, даже проповедник
морали эгоизма, в которой
есть и эпикурейские и грубо утилитарные мотивы и социалистические и коммунистические тенденции, — на последнем особенно настаивают профессора: Гусев, Козлов, Юрий Николаев, мыслители почтенные.
— Такой противный, мягкий, гладкий кот, надменный, бессердечный, — отомстила она гинекологу, но, должно
быть, находя, что этого еще мало ему, прибавила: — Толстовец, моралист, ригорист.
Моралью Толстого пользуются какие-то особенные люди… Верующие в злого и холодного бога. И мелкие жулики, вроде Ногайцева. Ты, пожалуйста, не верь Ногайцеву — он бессовестный, жадный и вообще — негодяй.
— Голос у тебя небольшой и его ненадолго хватит. Среда артистов — это среда людей, избалованных публикой, невежественных, с упрощенной
моралью, разнузданных. Кое-что от них — например, от Алины — может
быть, уже заразило и тебя.