Неточные совпадения
И отличие это в том, что философия исследует
человека из
человека и в
человеке, исследует его как принадлежащего к царству духа, наука же исследует
человека как принадлежащего к царству
природы, т. е. вне
человека, как объект.
Философски я могу познавать лишь свои собственные идеи, делая идеи Платона или Гегеля своими собственными идеями, т. е. познавая из
человека, а не из предмета, познавая в духе, а не в объектной
природе.
«
Природа»
человека сотворена Богом, «свобода» же
человека не сотворена, не детерминирована никаким бытием и предшествует всякому бытию.
Свободу
человека трудно согласовать с существованием Бога, и свободу
человека трудно согласовать с отрицанием Бога и признанием лишь одной небожественной
природы.
Парадокс в том, что свобода
человека, без которой нет творчества и нет нравственной жизни, не от Бога и не от тварной
природы.
Сознание по
природе своей никогда не охватывает целостного существа
человека, от него оно всегда отличается и представляется ему сферой подсознательного и сверхсознательного.
К целостности, которая недоступна для сознания, к просветлению своей
природы, к блаженству в Боге
человек идет через раздвоение, через несчастье и боль, к высшему благу идет через опыт зла.
И потому прежде всего нужно решить, что такое
человек, откуда он пришел, куда он идет, какова его
природа.
Самый факт существования
человека есть разрыв в природном мире и свидетельствует о том, что
природа не может быть самодостаточной и покоится на бытии сверхприродном.
Творческий акт
человека в
природе имеет космогоническое значение и означает новую стадию жизни космической.
Человек есть принципиальная новизна в
природе.
Проблема
человека совершенно неразрешима, если его рассматривать из
природы и лишь в соотношении с
природой.
Такого рода антропология совсем не раскрывает учения об образе и подобии Божьем в
человеке и может быть источником натуралистического понимания человеческой
природы.
Согласно классической протестантской антропологии грехопадение совершенно извратило и уничтожило человеческую
природу, помрачило разум
человека, лишило его свободы и поставило всю его жизнь в зависимость от благодати.
Человек есть существо, гуманизирующее
природу.
Антропология неизбежно ставит
человека между Богом и
природой или между культурой и
природой, и в зависимости от того, как она определяет эти соотношения, слагаются ее типы.
Антропология должна качественно выделить
человека из
природы.
Во всех случаях
человек признается существом, преодолевающим
природу и возвышающимся над ней.
И лишь антропология декаданса тоскует об утерянной природной силе и зовет
человека вернуться к первобытной
природе.
Это означает раскрытие учения о
человеке как о существе духовном и свободном, способном возвышаться над
природой и подчинять ее себе.
Коген решительно восстает против пантеизма, который отождествляет
человека и
природу.
Н. Гартман утверждает, что этика противополагает
человеку божественные атрибуты и метафизическую
природу.
Всякое допущение телеологии в мире, в
природе разрушает свободу и нравственную жизнь
человека.
Бахофен открывает глубинный, архаический слой человеческой
природы, ее изначальную связь с материнским лоном, борьбу мужского, солярного, и женского, теллурического, начал, метафизику пола в
человеке.
Орудие, продолжающее человеческую руку, выделило
человека из
природы.
Человек есть преходящее явление
природы, усовершенствовавшееся животное.
Наконец, современная психопатология выступает с новым антропологическим учением, согласно которому
человек есть прежде всего больное существо, в нем ослаблены инстинкты его
природы, инстинкт половой и инстинкт власти, подавлены и вытеснены цивилизацией, создавшей болезненный конфликт сознания с бессознательным.
Совмещение в
человеке противоположных начал определяется не только грехопадением, как часто думают, но и изначальной двойственностью человеческого происхождения и человеческой
природы.
Маркс учит, напр., что борьба классов мешает организованной борьбе
человека с
природой, т. е. раскрытию человеческого могущества.
Он видит в социальном могуществе
человека и в его власти над
природой верховную ценность.
Человек погружен в великий круговорот
природы, и власть над ним
природы, космических стихий есть прежде всего власть рода.
Человек есть половое существо, и половая полярность характеризует человеческую
природу.
И великая задача
человека всегда была в том, чтобы энергию пола не уничтожить, а сублимировать, Человеческая цивилизация, человеческое сознание пытается наложить оковы на энергию пола, на полярность человеческой
природы.
Сверхсознательное духовное начало выделяет
человека из
природы и как бы обездушивает
природу, лишает ее демонической силы.
И в
человеке происходит борьба духа и
природы.
Этика искупления, соответствующая пробуждению духовного
человека и борьбе его с «
природой», парадоксально способствует научно-познавательной и технической власти
человека над
природой.
Но техническая власть
человека над
природой, переносящая орудия борьбы на внешнюю социальную среду и вырабатывающая орудия органически не наследственные, как уже говорилось, ведет к антропологическому регрессу
человека, ослабляет изощренность его организации.
Она не решается в дуалистический период сосуществования этики искупления и секуляризированной научной техники, отрывающей
человека от материнского лона
природы, дающей ему власть над
природой и ведущей к ослаблению и вырождению его собственной
природы.
Автономная этика Канта, в сущности, отрицает
человека, для нее существует лишь нравственно-разумная
природа, подавляющая самого
человека.
Стоицизм внешне исповедует оптимистическую философию, он верит в мировой разум и хочет согласовать
человека с ним для избежания страданий, верит как будто в благостность порядка
природы.
Инстинкт в нравственной жизни
человека играет двоякую роль: он унаследован от древней
природы, от
человека архаического, в нем говорит древний ужас и страх, рабство и суеверие, жестокость и звериность, и в нем же есть напоминание о рае, о древней свободе, о древней силе
человека, о древней связи его с космосом, о первобытной стихии жизни.
Человек есть существо, призванное к борьбе и к обнаружению своей творческой силы, к завоеванию царственного места в мироздании, в
природе.
Это созерцание, этот экстаз любви возможен не только в отношении к Богу и горнему миру, но в отношении к
природе и
людям.
И когда душа поворачивается к
природе и
людям с тираническими инстинктами, когда она хочет лишь властвовать, а не жертвенно помогать и творчески преображать, она подчиняется одному из самых темных инстинктов подсознательного и неизбежно подрывает свои творческие силы, ибо творчество предполагает жертву и отдачу.
Древнее первобытное человечество было одержимо страхом, terror anticus, страхом перед хаосом и неведомыми силами
природы, перед которыми
человек был беспомощен, страхом перед духами, перед демонами, перед богами, перед магами, перед царями, которые были магами и обладали магической властью.
Страх есть самый древний аффект человеческой
природы, им сопровождается самое рождение
человека, и он всегда присутствует в подсознательном слое человеческой
природы.
Это значит, что не должно обожать и обоготворять ничего и никого в мире, ни
людей, близких, родных, царей, ни идей и ценностей, ни человечества или
природы.
Творческий труд дает
человеку царственное положение в
природе, но трагизм в том, что труд не всегда бывает творческим, и огромная масса человечества обречена на нетворческий труд, на труд мучительный и иногда страшный, труд рабский, или открыто рабский, или прикрыто рабский, как в капиталистическом строе.
Власть
человека над миром, над
природой не должна превращаться во власть
человека над
человеком.
Рост экономической производительности, увеличение власти
человека над стихийными силами
природы и умножение хозяйственных ценностей есть само по себе благо и источник жизни.