Неточные совпадения
Поэтому для философии
бытие есть дух, для науки же
бытие есть
природа.
А это значит, что смысл открывается в духе, а не в предмете, не в вещи, не в
природе, только в духе
бытие человечно.
Духовная же жизнь совсем не противоположна жизни душевной и телесной и совсем не отрицает ее, а означает вступление их в иной план
бытия, приобретение ими высшей качественности, движение к высотам, к тому, что есть сверх-жизнь, сверх-природа, сверх-бытие, сверх-Божество.
«
Природа» человека сотворена Богом, «свобода» же человека не сотворена, не детерминирована никаким
бытием и предшествует всякому
бытию.
Самый факт существования человека есть разрыв в природном мире и свидетельствует о том, что
природа не может быть самодостаточной и покоится на
бытии сверхприродном.
То же, что я называю «ужасом», — бескорыстно, не утилитарно, не эвдемонистично, не означает озабоченности и страха перед будущими страданиями, а чистое переживание бездны, отделяющей наш греховный обыденный мир и нашу низшую
природу от высшего, горнего, божественного мира, от бесконечной тайны
бытия.
Смерть существует лишь по сю сторону, в овремененном
бытии, в порядке «
природы», и раскрытие духовности, введение человека в иной порядок
бытия, утверждение вечного в жизни есть преодоление смерти и победа над ней.
Также и ограничение, отсутствие само по себе не может считаться причиной зла, ибо полное отрицание уничтожает самую
природу бытия — добро, частичное же имеет силу не само, но по силе им отрицаемого добра.
Неточные совпадения
— В бога, требующего теодицеи, — не могу верить. Предпочитаю веровать в
природу, коя оправдания себе не требует, как доказано господином Дарвином. А господин Лейбниц, который пытался доказать, что-де
бытие зла совершенно совместимо с
бытием божиим и что, дескать, совместимость эта тоже совершенно и неопровержимо доказуется книгой Иова, — господин Лейбниц — не более как чудачок немецкий. И прав не он, а Гейнрих Гейне, наименовав книгу Иова «Песнь песней скептицизма».
Гаев(негромко, как бы декламируя). О
природа, дивная, ты блещешь вечным сиянием, прекрасная и равнодушная, ты, которую мы называем матерью, сочетаешь в себе
бытие и смерть, ты живишь и разрушаешь…
Человеческая личность реальна в
бытии и идеальна по своей
природе, и самым фактом своей идеальной реальности она непосредственно утверждает объективное существование Бога как истинной личности».
Прелесть, обаяние толстовского художественного творчества связаны с тем, что он изображает двойную жизнь: с одной стороны, жизнь его героев в обществе с его условностями, в цивилизации, с ее обязательной ложью, с другой стороны, то, что думают его герои, когда они не стоят перед обществом, когда они поставлены перед тайной
бытия, перед Богом и
природой.
Он предлагает новое антропологическое доказательство
бытия Божьего. «Идея Бога действительно дана человеку, но только она дана ему не откуда-нибудь извне, в качестве мысли о Боге, а предметно-фактически осуществлена в нем
природою его личности, как нового образа Бога.