Неточные совпадения
Основной вопрос этики о
критерии добра и зла.
Основной вопрос этики — вопрос о
критерии добра и зла, о генеалогии морали, в возникновении различения и оценки.
Откуда само различие и может ли быть
критерием различения добро, когда добро возникло после различения?
Мы достигнем более существенного и более глубокого результата, когда поймем, что наши оценки по
критерию добра и зла носят символический, а не бытийственный характер.
Биологическая философия жизни пытается установить
критерий добра и зла, основать оценки на принципе максимума «жизни».
«Жизнь» есть негодный
критерий оценки вследствие своего всеобъемлющего и многозначного характера.
Но эти различения и эти оценки невозможно сделать на основании
критерия максимума жизни, который ведь чисто количественный, а не качественный.
Биологический
критерий максимума жизни совершенно не годен, как
критерий этический.
Никакого
критерия и мерила счастья не существует, и никакого сравнения не может быть счастья одного человека со счастьем другого.
Повышение энергии жизни, качественное и количественное, творческий подъем энергии есть один из
критериев нравственной оценки.
Счастье как цель жизни и
критерий добра и зла выдумано самыми низменными нравственными учениями — гедонизмом, эвдемонизмом, утилитаризмом.
Неточные совпадения
— Из этой шаткости основного
критерия мы получаем такие факты, как смену марксизма Петра Струве его неославянофильским патриотизмом, смену его «Критических заметок» сборником «Вехи», разложение партии социал-демократов на две враждебные фракции, провокатора в центральном комитете партии террористов и вообще обилие политических провокаторов, обилие фактов предательства…
В политике, которая в наше время играет господствующую роль, обычно говорят не об истине и лжи, не о добре и зле, а о «правости» и «левости», о «реакционности» или «революционности», хотя такого рода
критерий начинает терять всякий смысл.
Ценность национальности в истории, как и всякую ценность, приходится утверждать жертвенно, поверх блага людей, и она сталкивается с исключительным утверждением блага народа, как высшего
критерия.
Если мы отвергаем так называемый объективный
критерий истины, и в смысле реализма наивного, и в смысле реализма рационалистического, и в смысле идеализма трансцендентально-критического, то совсем не для того, чтобы утверждать «субъективность» произвольную, «психологизм» в гуссерльском смысле слова, в противоположность глубокой реальности.
Точка зрения Ленина, который даже утверждает абсолютную истину, очень невыгодно отличается от точки зрения Энгельса, который считает, что
критерий истины практический, т. е. исповедует философию действия.