Я говорил уже об основном парадоксе
борьбы добра и зла: борьба со злом постоянно порождает новое зло — нетерпимость, фанатизм, насилие, жестокость, злобные чувства.
Неточные совпадения
Трагедия свободы раскрывает
борьбу противоположных начал, которые лежат глубже различения
добра и зла.
Для этики творчества
борьба со злом происходит не столько пресечением и уничтожением зла, сколько творческим осуществлением
добра и творческим преображением злого в
доброе.
Природа нравственной жизни и
добра таковы, что они предполагают дуализм и
борьбу, т. е. мучительный и трудный путь.
Совершенное преодоление дуализма и связанной с ним
борьбы ведет к отмиранию того, что в пути мы называли
добром и нравственной жизнью.
Человек борется за
добро не потому, что он поставил себе сознательною целью бороться за
добро, а потому, что в нем есть энергия
добра и энергия
борьбы.
Пока существует различение
добра и зла, а следовательно, наше посюстороннее
добро, необходима
борьба, неизбежно столкновение противоположных начал и сопротивление, т. е. упражнение человеческой свободы.
Есть ли вся
борьба, которую ведет в мире
добро, подлинная жизнь, первожизнь?
Человек принужден быть жестоким, потому что он поставлен перед необходимостью жертвовать одной ценностью для другой ценности, одним
добром для другого
добра, напр. близкими людьми для отечества или для
борьбы за социальную правду, деятельностью патриотической или социальной для творчества научного, художественного и наоборот.
«
Добрые» в своей
борьбе со «злыми» так часто бывают злыми.
Но когда люди «к
добру и злу постыдно равнодушны», когда они слишком широки и снисходительны к злу и отказываются от нравственной
борьбы, наступает деморализация и разложение.
Этика до глубины должна сознать, что в человеческой жизни разворачивается трагическое столкновение
добра с
добром, свободная
борьба за ценности и блага, между собою сталкивающиеся.
Русские коммунисты придают возведенной в систему лжи характер нравственного долженствования и
добра во имя осуществления конечной цели мирового коммунизма и во имя
борьбы за свою власть, превратившуюся в самоцель.
Величайшая этическая проблема заключается в том, как «
добро» сделать огненным, творческим, способным к активной духовной
борьбе, осоленным, как не допустить «
добро» до пресности, скучности и в конце концов пошлости.
Но у греков была сравнительно слабо выражена концепция, согласно которой происходит разделение на два лагеря, лагерь «
добрых» и лагерь «злых»,
борьба двух мировых начал и победа над царством сатаны, оттесненным в ад.
Но в нравственной жизни есть тяжкая забота, забота
борьбы со злом, и есть раздвоенность, раздвоенность мира на «
добрых» и «злых».
Если же зло имеет положительный смысл и результатом его будет вечный ад, если оно будет положительно учтено в раю, то затруднительной делается
борьба со злом, то зло превращается в неосуществленную форму
добра.
Но нравственность, предполагающая греховное раздвоение,
борьбу добра и зла в человеке, не может иметь безусловного религиозного значения, она есть Ветхий Завет, период подзаконности, который преодолевается (хотя и не отменяется) Новым Заветом, царством благодати [В русской литературе «сравнительный анализ» Ветхого и Нового заветов впервые был произведен митрополитом Иларионом (XI в.) в «Слове о Законе и Благодати».
Неточные совпадения
Иногда, в этом безусловном рвении к какой-то новой правде, виделось ей только неуменье справиться с старой правдой, бросающееся к новой, которая давалась не опытом и
борьбой всех внутренних сил, а гораздо дешевле, без
борьбы и сразу, на основании только слепого презрения ко всему старому, не различавшего старого зла от старого
добра, и принималась на веру от не проверенных ничем новых авторитетов, невесть откуда взявшихся новых людей — без имени, без прошедшего, без истории, без прав.
Самый любящий,
добрый, сердечный человек может безбоязненно принимать муку свершающейся истории, жестокость исторической
борьбы.
Но нельзя сказать, что в этой
борьбе один народ целиком представляет
добро, а другой народ целиком представляет зло.
Наиболее существенным в моей книге было мое крепкое, основоположное убеждение, что истина,
добро, красота не зависят от революционной классовой
борьбы, определяются не социальной средой, а трансцендентальным сознанием.
История есть и не прогресс по восходящей линии и не регресс, а трагическая
борьба, в ней вырастает и
добро и зло, в ней обнажаются противоположности.