Время уже сознать, что все формы
русского народничества — иллюзии, порождения русской культурной отсталости; они означают рабскую зависимость русского культурного слоя от народной тьмы, потерянность всего качественного русской жизни в количествах.
Для оздоровления России необходимо преодолеть все формы
русского народничества и народопоклонства, в каком бы виде они ни проявлялись, — религиозном или материалистическом, славянофильском или революционном.
Неточные совпадения
И
русский революционный социализм,
русское революционное
народничество — порождение
русской отсталости,
русского экстенсивного хозяйствования, как материального, так и духовного.
Революционное
народничество не имеет глубины, оно основано на тьме и путанице сознания, оно в значительной степени есть порождение отсталости и невежества, плод
русского экстенсивного хозяйства.
Славянофильство,
народничество, толстовство,
русское религиозное самомнение и
русское революционное самомнение — кончены, трагически изжиты.
В ней очень сильны элементы восточно-русского утопического
народничества и анархического бунтарства.
Очень своевременно теперь вдуматься в то исконное
русское направление и настроение, которое носит наименование «
народничества».
В
народничестве есть что-то очень
русское, очень национальное даже в самом своем отрицании национальности, и оно принимало самые разнообразные формы, от самых религиозных и мистических до самых материалистических, от самых правых до самых левых.
И
русские социал-демократы, которые начали свое существование с борьбы против
народничества, в сущности психологически и морально остались народниками и сейчас, во время революции, находятся во власти всех народнических иллюзий.
Народничество всегда имело особенное обаяние для души
русского интеллигента, и от него не могли освободиться даже величайшие
русские гении, как Толстой и Достоевский.
В
русской общественной мысли за последние десятилетия наиболее решительным противником
народничества был всегда П. Б. Струве, и, быть может, в этом нужно искать причины враждебного к нему отношения в некоторых интеллигентских кругах.
Народничество нашего интеллигентского, культурного слоя определялось не только
русской сострадательностью к униженным и оскорбленным, не только совестливостью, но и недостатком духовного мужества и духовной свободы, слабым развитием личного достоинства и самостоятельности, потребностью найти опору вовне, сложить с себя ответственность, на других переложить активность духа в отыскании и определении правды.
Религиозное
народничество славянофилов всегда под словом народ понимало простонародье, верное старым
русским устоям и заветам, и очень связывало себя с материальными условиями жизни, с крестьянской общиной, с натуральным хозяйством, с патриархальной демократией.
Сейчас это старое, но по-новому переживаемое
народничество раздирает единство
русской революции, истребляет самую идею единой нации и мешает переходу к творчеству новой жизни.
Русскую революцию в ее развитии можно рассматривать как торжество
народничества.
Русское революционное
народничество связано с прошлым, а не будущим, народнические иллюзии — порождение старой, а не новой России.
Нужно сказать, что марксизм впервые выступил в России как учение более культурное, чем старое
народничество, он требовал более высокого интеллектуального уровня, восстал против идеализации
русской отсталости.
В
русском православном сознании заложено своеобразное
народничество, недоверие к культуре и культурному слою.
Русская революция есть завершение нашего
народничества, его торжество и его гибель, его горький плод и его конец.
Неточные совпадения
— Вспомните, что
русский барин Герцен угрожал царю мужицким топором, а затем покаянно воскликнул по адресу царя: «Ты победил, Галилеянин!» Затем ему пришлось каяться в том, что первое покаяние его было преждевременно и наивно. Я утверждаю, что наивность — основное качество
народничества; особенно ясно видишь это, когда народники проповедуют пугачевщину, мужицкий бунт.
— Весьма сожалею, что Николай Михайловский и вообще наши «страха ради иудейска» стесняются признать духовную связь
народничества со славянофильством. Ничего не значит, что славянофилы — баре, Радищев, Герцен, Бакунин — да мало ли? — тоже баре. А ведь именно славянофилы осветили подлинное своеобразие
русского народа. Народ чувствуется и понимается не сквозь цифры земско-статистических сборников, а сквозь фольклор, — Киреевский, Афанасьев, Сахаров, Снегирев, вот кто учит слышать душу народа!
Когда разразилась война, то многие
русские интеллигенты делали попытки оценить ее с точки зрения интересов пролетариата, применить к ней категории социологической доктрины экономического материализма или социологической и этической теории
народничества.
Народничество, столь характерное для
русской мысли и проявляющееся в разнообразных формах, предполагает уже отщепенство и чувство оторванности от народной жизни.
Наше
народничество — явление характерно-русское, незнакомое Западной Европе, — есть явление безгосударственного духа.