Неточные совпадения
Самый революционный переворот был делом национальным, он совершен
русским народом как
великим целым, он не был делом одной революционной интеллигенции или рабочего класса, ему не предшествовало усиление революционно-социалистического движения.
То, что называется
русской «революцией» и что сейчас завершается, имеет один постыдный и горестный для нас смысл:
русский народ не выдержал
великого испытания войны, в страшный час мировой борьбы он ослабел и начал разлагаться.
Когда
русские люди очнутся от гипноза и духовно отрезвятся, они поймут, что всякая
великая борьба в мире есть духовная борьба, столкновение разных идей.
И если бы Россия перестала быть Россией, а
русские перестали быть
русскими, то Россия и
русские были бы потеряны для всечеловечества, не сказали бы своего всечеловеческого слова, не сделали бы никакого
великого дела в истории.
Для многих
русских людей, для
русских интеллигентов и
русских рабочих не
велика жертва отречься от отечества, отдать Россию; они с легкостью готовы это сделать, интернациональная настроенность является для них естественным состоянием и движением в направлении наименьшего сопротивления.
В
русском народе есть
великие духовные качества, неведомые западным народам, есть подлинная всечеловечность.
Лишь меньшинство сознает сейчас единство России, единство
русского народа, лишь меньшинство обращено к ценностям
великого целого.
Но меньшинство может быть правее большинства и может духовно победить. Лишь духовное, религиозное перерождение
русской демократии приведет ее к сознанию
великих, сверхклассовых, всенародных ценностей, обратит ее от интересов к правде и истине.
Она и является одним из германских влияний, мешающих
русскому народу сознать, что в мире происходит
великая, всемирно-историческая борьба славянства и германства, двух враждебных сил истории, что славянская раса или выйдет из этой борьбы победительницей, отразит притязания германизма и выполнит свою миссию в истории, или будет унижена и оттеснена.
Русская революция существенно отличается от всех бывших в мире революций и более всего от революции французской — она разложила Россию, единую и
великую, и тяжело ранила
русское национальное чувство.
Дело всей
русской истории, дело собирания России с Ивана Калиты, дело Петра
Великого, дело всей
русской культуры — Пушкина и Достоевского — отменяется, истребляется, объявляется ненужным, злым делом.
Ныне живущее поколение
русского народа не выдержало исторического испытания, оно не пожелало нести жертвы, которых требуют
великие задачи, оно размотало полученное от предков наследство, принадлежащее не ему одному, но всем потомкам.
Россия
великая и единая,
великое и единое
русское государство,
великая и единая
русская культура созданы не нашим поколением, за ними стоят подвиги, жертвы и усилия многих поколений, всего
русского народа на протяжении тысячелетнего существования.
Русский народ в самый ответственный час своей истории отрекается от
великого во имя малого, от далекого во имя близкого, от ценностей во имя благополучия призрачного и преходящего.
Само явление Пушкина возможно было потому, что Петр «вздернул Россию на дыбы», приобщил к мировой культуре и уготовил
русскому народу удел
великого народа. Но маленький Евгений не хотел принять
великой судьбы народа, он в ужасе отступил перед жертвами, которых требует эта судьба.
Традиционное
русское народничество всегда было враждебно
великому государству и
великой культуре, всегда требовало свержения ценностей во имя народного блага и народных интересов, истребления качеств во имя количества.
Эти духи, эти мелкие бесы так же разрушают
Великую Россию и
русскую культуру, как и большой бес интернационализма.
Православная церковь не только святыня для всякого верующего, но и
великая ценность,
великое духовное сокровище
русской культуры, духовная основа жизни
русского народа.
Легенда о
Великом Инквизиторе очень много дает для метафизики
русского нигилизма, демократизма и социализма, хотя действие ее и перенесено в атмосферу католического Запада.
Идеология
русской революции, поскольку можно ее обнаружить за оргией интересов и темных инстинктов, основана на вере в народ, в его правду и мудрость, на идеализации народа как простонародья, как класса трудящихся, как рабочих и крестьян, а не как
великого целого, не как мистического организма.
И нужно ждать, что
великие жизненные испытания и потрясения приведут народ
русский к религиозному самоуглублению.
Это народническое сознание всегда было
великим препятствием для перехода России к более высокой культуре, для роста
русского могущества.
Пришла в голову Райскому другая царица скорби,
великая русская Марфа, скованная, истерзанная московскими орлами, но сохранившая в тюрьме свое величие и могущество скорби по погибшей славе Новгорода, покорная телом, но не духом, и умирающая все посадницей, все противницей Москвы и как будто распорядительницей судеб вольного города.
Неточные совпадения
Эх! эх! придет ли времечко, // Когда (приди, желанное!..) // Дадут понять крестьянину, // Что розь портрет портретику, // Что книга книге розь? // Когда мужик не Блюхера // И не милорда глупого — // Белинского и Гоголя // С базара понесет? // Ой люди, люди
русские! // Крестьяне православные! // Слыхали ли когда-нибудь // Вы эти имена? // То имена
великие, // Носили их, прославили // Заступники народные! // Вот вам бы их портретики // Повесить в ваших горенках, // Их книги прочитать…
— Каждый член общества призван делать свойственное ему дело, — сказал он. — И люди мысли исполняют свое дело, выражая общественное мнение. И единодушие и полное выражение общественного мнения есть заслуга прессы и вместе с тем радостное явление. Двадцать лет тому назад мы бы молчали, а теперь слышен голос
русского народа, который готов встать, как один человек, и готов жертвовать собой для угнетенных братьев; это
великий шаг и задаток силы.
Из числа многих в своем роде сметливых предположений было наконец одно — странно даже и сказать: что не есть ли Чичиков переодетый Наполеон, что англичанин издавна завидует, что, дескать, Россия так
велика и обширна, что даже несколько раз выходили и карикатуры, где
русский изображен разговаривающим с англичанином.
Чичиков начал как-то очень отдаленно, коснулся вообще всего
русского государства и отозвался с большою похвалою об его пространстве, сказал, что даже самая древняя римская монархия не была так
велика, и иностранцы справедливо удивляются…
Обнаруживала ли ими болеющая душа скорбную тайну своей болезни, что не успел образоваться и окрепнуть начинавший в нем строиться высокий внутренний человек; что, не испытанный измлада в борьбе с неудачами, не достигнул он до высокого состоянья возвышаться и крепнуть от преград и препятствий; что, растопившись, подобно разогретому металлу, богатый запас
великих ощущений не принял последней закалки, и теперь, без упругости, бессильна его воля; что слишком для него рано умер необыкновенный наставник и нет теперь никого во всем свете, кто бы был в силах воздвигнуть и поднять шатаемые вечными колебаньями силы и лишенную упругости немощную волю, — кто бы крикнул живым, пробуждающим голосом, — крикнул душе пробуждающее слово: вперед! — которого жаждет повсюду, на всех ступенях стоящий, всех сословий, званий и промыслов,
русский человек?