Неточные совпадения
Более утонченные философские направления видят в
духе не эпифеномен материи, а эпифеномен жизни, которой приписывают неистощимую
творческую силу.
Фихте считал
творческую активность человека главным признаком
духа, Гегель же считает главным признаком свободу.
Но заслугой Фихте было понимание
духа как
творческой активности.
Можно сказать, что такими признаками
духа являются — свобода, смысл,
творческая активность, целостность, любовь, ценность, обращение к высшему божественному миру и единение с ним.
Дух есть целостный
творческий акт человека.
Человек принимает за объективные духовные реальности мира то, что есть продукт
творческой активности субъективного
духа.
Объективация
духа ведет к обуржуазиванию (в духовном смысле) и потому ведет к иссяканию
творческой жизненной энергии и активности.
Дух, как огонь, как свобода, как
творческий взлет, противоположен всякому осевшему обществу, всякому устроению, всякой застывшей традиции.
Но самые пессимистические мысли об исторической объективации
духа не могут подорвать веры в человека и его
творческое призвание.
Дух есть
творческая активность.
Всякий акт
духа есть
творческий акт.
Но
творческий акт субъективного
духа есть выход из себя в мир.
Во всяком
творческом акте привносится элемент изначальной свободы субъективного
духа, элемент, ничем не детерминированный, не определяемый миром.
Творческий акт человека, всегда исходящий от
духа, а не от природы, предполагает материал мира, предполагает мужественный человеческий мир, он исходит от
духа в мир и вносит в мир новое, небывшее.
Творческий акт
духа имеет две разные стороны — восхождение и нисхождение.
Дух в
творческом порыве и взлете возвышается над миром и побеждает мир, но он также нисходит в мир, притягивается миром вниз и в продуктах своих сообразуется с состоянием мира.
Объективация же есть охлаждение
творческого огня
духа.
Творческий субъективный
дух не может себя узнать в своих исторических объективациях.
Самые страсти, которые стоят под отрицательным или разрушительным знаком, могут быть, как материал жизненного процесса, превращены в положительные добродетели, в страсти
творческие, служащие
духу.
От этих опасностей, искажающих человеческий образ, может спасти лишь вдохновение, лишь
творческое дыхание
духа.
Буржуазность есть прекращение
творческого движения
духа, угасание и охлаждение огня.
Буржуазность пользуется
творческим движением
духа.
Объективация есть приспособление
духа к состоянию мира, конформизм, неудача
творческого акта
духа, подчинение личного общему, человеческого нечеловеческому, вдохновения закону.
Подавленность, страх и униженность человека преодолеваются
творческой активностью
духа, в ней человек освобождается от поглощенности собой и от тяжести собственной тьмы.
И потому существует неразрывная связь между
духом и вдохновением, т. е.
творческим состоянием.
Всякое
творческое изменение в мире происходит от вторжения
духа, т. е. свободы, т. е. благодати, в бытие.
Под
творческой активностью
духа я понимаю не создание лишь продуктов культуры всегда символических, а реальное изменение мира и человеческих отношений, т. е. создание новой жизни, нового бытия.
Поэтому новая духовность должна обнаружить
творческое существо
духа и оправдать смысл творчества.
За нами плыла барка старика Лупана. Это был опытный сплавщик, который плавал не хуже Савоськи. Интересно было наблюдать, как проходили наши три барки в опасных боевых местах, причем недостатки и достоинства всех сплавщиков выступали с очевидной ясностью даже для непосвященного человека: Пашка брал смелостью, и бурлаки только покачивали головами, когда он «щукой» проходил под самыми камнями; Лупан работал осторожно и не жалел бурлаков: в нем недоставало того
творческого духа, каким отличался Савоська.
Неточные совпадения
— «Русская интеллигенция не любит богатства». Ух ты! Слыхал? А может, не любит, как лиса виноград? «Она не ценит, прежде всего, богатства духовного, культуры, той идеальной силы и
творческой деятельности человеческого
духа, которая влечет его к овладению миром и очеловечению человека, к обогащению своей жизни ценностями науки, искусства, религии…» Ага, религия? — «и морали». — Ну, конечно, и морали. Для укрощения строптивых. Ах, черти…
Красота, про которую я говорю, не материя: она не палит только зноем страстных желаний: она прежде всего будит в человеке человека, шевелит мысль, поднимает
дух, оплодотворяет
творческую силу гения, если сама стоит на высоте своего достоинства, не тратит лучи свои на мелочь, не грязнит чистоту…
От этого сознания
творческой работы внутри себя и теперь пропадала у него из памяти страстная, язвительная Вера, а если приходила, то затем только, чтоб он с мольбой звал ее туда же, на эту работу тайного
духа, показать ей священный огонь внутри себя и пробудить его в ней, и умолять беречь, лелеять, питать его в себе самой.
В
творческой мысли
дух овладевает душевно-телесной стихией.
Но
творческий акт человеческого
духа есть устремление к бесконечности, к трансцендентному, которое парадоксально должно быть признано имманентным.