Неточные совпадения
Религия есть знание божественного духа о себе через конкретный дух, т. е. через человека.
Религия есть отношение Духа к духу.
Религия возможна и философия возможна лишь потому, что человек
есть дух.
Религия имеет прежде всего экзистенциальный характер, она вкоренена в духе, она
есть соприкосновение с первореальностями.
Но настоящей
религией избавления и спасения в Греции
был орфизм.
Официальные представители христианства, как, впрочем, и всех
религий, всегда относились подозрительно к мистике как к сфере внутренней свободы духа, которая с трудом может
быть уловима и регулируема иерархической властью.
Понимая всю условность этой терминологии, можно
было бы сказать, что
религия «демократична», она для всех, мистика же «аристократична», она лишь для немногих.
Все
религии верили, что в человеке
есть божественный элемент, хотя и несовершенно это выражали.
Жизнь эта открывалась религией, но религией, не имеющею ничего общего с тою, которую с детства знала Кити и которая выражалась в обедне и всенощной во Вдовьем Доме, где можно было встретить знакомых, и в изучении с батюшкой наизусть славянских текстов; это
была религия возвышенная, таинственная, связанная с рядом прекрасных мыслей и чувств, в которую не только можно было верить, потому что так велено, но которую можно было любить.
— Господа! — возгласил он с восторгом, искусно соединенным с печалью. — Чего можем требовать мы, люди, от жизни, если даже боги наши глубоко несчастны? Если даже религии в их большинстве —
есть религии страдающих богов — Диониса, Будды, Христа?
Неточные совпадения
Грустилов сначала растерялся и, рассмотрев книгу, начал
было объяснять, что она ничего не заключает в себе ни против
религии, ни против нравственности, ни даже против общественного спокойствия.
Либеральная партия говорила или, лучше, подразумевала, что
религия есть только узда для варварской части населения, и действительно, Степан Аркадьич не мог вынести без боли в ногах даже короткого молебна и не мог понять, к чему все эти страшные и высокопарные слова о том свете, когда и на этом жить
было бы очень весело.
У ней
была своя странная
религия метемпсихозы, в которую она твердо верила, мало заботясь о догматах церкви.
Одно, что он нашел с тех пор, как вопросы эти стали занимать его,
было то, что он ошибался, предполагая по воспоминаниям своего юношеского, университетского круга, что
религия уж отжила свое время и что ее более не существует.
Левин помнил, как в то время, когда Николай
был в периоде набожности, постов, монахов, служб церковных, когда он искал в
религии помощи, узды на свою страстную натуру, никто не только не поддержал его, но все, и он сам, смеялись над ним. Его дразнили, звали его Ноем, монахом; а когда его прорвало, никто не помог ему, а все с ужасом и омерзением отвернулись.