Исключительная религия сострадания, боящаяся всякой боли и страдания, как, например, буддизм,
есть религия бездвижности, покоя.
Но это идея эзотерическая, на большей глубине христианство
есть религия осуществления Царства Божьего, индивидуального, социального и космического преображения.
Неточные совпадения
В этом
есть огромная примесь религиозного натурализма, предшествующего христианской
религии духа,
религии личности и свободы.
Религия священства — охранения того, что
есть, сталкивается в духе России с
религией пророчества — взыскания грядущей правды.
Но я думаю, что христианская
религия имела гораздо более опасного, более глубокого противника, чем «Бюхнер и Молешотт», чем наивные русские нигилисты, и противник этот
был — В. В. Розанов.
В мистической жажде хлыстов
есть своя правда, указывающая на неутоленность официальной церковной
религией.
Там
есть и
религия, и мистика, и метафизика, и романтическое искусство, там
есть созерцание и мечтательность.
Германская
религия есть чистейшее монофизитство, признание лишь одной и единой природы — божественной, а не двух природ — божественной и человеческой, как в христианской
религии.
Во имя некоторой бесспорной правды демократии, идущей на смену нашей исконной неправде, мы готовы
были забыть, что
религия демократии, как она
была провозглашена Руссо и как
была осуществляема Робеспьером, не только не освобождает личности и не утверждает ее неотъемлемых прав, но совершенно подавляет личность и не хочет знать ее автономного бытия.
Религия перестает
быть плотски бытовой и становится духовной, глубинной.
Крайняя вражда к
религии может
быть желанием
религии же.
Подчинение социализма религиозным началам и целям
есть освобождение от ложной
религии социализма, от ложной объективации общества.
Религия была племенная, национальная.
Можно установить следующие религиозные черты марксизма: строгая догматическая система, несмотря на практическую гибкость, разделение на ортодоксию и ересь, неизменяемость философии науки, священное писание Маркса, Энгельса, Ленина и Сталина, которое может
быть истолковываемо, но не подвергнуто сомнению; разделение мира на две части — верующих — верных и неверующих — неверных; иерархически организованная коммунистическая церковь с директивами сверху; перенесение совести на высший орган коммунистической партии, на собор; тоталитаризм, свойственный лишь
религиям; фанатизм верующих; отлучение и расстрел еретиков; недопущение секуляризации внутри коллектива верующих; признание первородного греха (эксплуатации).
Марксизм как
религия есть секуляризованная форма идеи предопределения.
Жизнь эта открывалась религией, но религией, не имеющею ничего общего с тою, которую с детства знала Кити и которая выражалась в обедне и всенощной во Вдовьем Доме, где можно было встретить знакомых, и в изучении с батюшкой наизусть славянских текстов; это
была религия возвышенная, таинственная, связанная с рядом прекрасных мыслей и чувств, в которую не только можно было верить, потому что так велено, но которую можно было любить.
— Господа! — возгласил он с восторгом, искусно соединенным с печалью. — Чего можем требовать мы, люди, от жизни, если даже боги наши глубоко несчастны? Если даже религии в их большинстве —
есть религии страдающих богов — Диониса, Будды, Христа?
Неточные совпадения
Грустилов сначала растерялся и, рассмотрев книгу, начал
было объяснять, что она ничего не заключает в себе ни против
религии, ни против нравственности, ни даже против общественного спокойствия.
Либеральная партия говорила или, лучше, подразумевала, что
религия есть только узда для варварской части населения, и действительно, Степан Аркадьич не мог вынести без боли в ногах даже короткого молебна и не мог понять, к чему все эти страшные и высокопарные слова о том свете, когда и на этом жить
было бы очень весело.
У ней
была своя странная
религия метемпсихозы, в которую она твердо верила, мало заботясь о догматах церкви.
Одно, что он нашел с тех пор, как вопросы эти стали занимать его,
было то, что он ошибался, предполагая по воспоминаниям своего юношеского, университетского круга, что
религия уж отжила свое время и что ее более не существует.
Левин помнил, как в то время, когда Николай
был в периоде набожности, постов, монахов, служб церковных, когда он искал в
религии помощи, узды на свою страстную натуру, никто не только не поддержал его, но все, и он сам, смеялись над ним. Его дразнили, звали его Ноем, монахом; а когда его прорвало, никто не помог ему, а все с ужасом и омерзением отвернулись.