Неточные совпадения
Она состояла
из восьми дворов и имела чистенький, опрятный вид.
Избы были срублены прочно. Видно было, что староверы строили их не торопясь и работали, как говорится, не за страх, а за совесть. В одном
из окон показалось женское лицо, и вслед за тем на пороге появился мужчина. Это был староста. Узнав, кто мы такие и куда идем, он пригласил нас к себе и предложил остановиться у него в доме. Люди сильно промокли и потому старались поскорее расседлать коней и
уйти под крышу.
Впрочем, ничему не помешал, только все две недели, как жил болезненный мальчик, почти не глядел на него, даже замечать не хотел и большею частью
уходил из избы.
— Надо быть-с, надо быть-с… — вслушивался с безжалостным любопытством Анисим. Но Степан Трофимович не мог дольше вынести. Он так сконфузился, что хотел было встать и
уйти из избы. Но подали самовар, и в ту же минуту воротилась выходившая куда-то книгоноша. С жестом спасающего себя человека обратился он к ней и предложил чаю. Анисим уступил и отошел.
Каменного сердца человек госпожа ваша была, хоть ты и хвалишь ее больно; губила ни за что ни про что молодых барь, а вы, прислуга, в угоду ей, тоже против их эхидствовали, — заключила Грачиха и опять
ушла из избы.
Оба брата отказались, и староста,
уходя из избы, изо всей мочи хлопнул дверью, чтобы хоть этим сердце сорвать.
Неточные совпадения
Славно, говорят любители дороги, когда намерзнешься, заиндевеешь весь и потом ввалишься в теплую
избу, наполнив холодом и
избу, и чуланчик, и полати, и даже под лавку дунет холод, так что сидящие по лавкам ребятишки подожмут голые ноги, а кот
уйдет из-под лавки на печку…
Из них трое — и между ними китаец Пен-Оги-Цой — побросали свои начатые
избы,
ушли, и не известно никому, где они теперь.
В скитах ждали возвращения матери Енафы с большим нетерпением. Из-под горы Нудихи приплелась даже старая схимница Пульхерия и сидела в
избе матери Енафы уже второй день. Федосья и Акулина то приходили, то
уходили, сгорая от нетерпения. Скитские подъехали около полуден. Первой вошла Енафа, за ней остальные, а последним вошел Мосей, тащивший в обеих руках разные гостинцы с Самосадки.
—
Уходите все отсюда скорей! — проговорил он негромко мужикам, но голос его, вероятно, был так страшен, что те, толкая даже друг друга, стали поспешно выходить
из избы.
Но люди еще помнили, как он рассказывал о прежних годах, о Запорожьи, о гайдамаках, о том, как и он
уходил на Днепр и потом с ватажками нападал на Хлебно и на Клевань, и как осажденные в горящей
избе гайдамаки стреляли
из окон, пока от жара не лопались у них глаза и не взрывались сами собой пороховницы.