Неточные совпадения
После этого он привел такие доказательства,
что все мои сомнения отпали разом.
Казалось бы,
что после вчерашней перепалки корейцы должны были прийти на наш бивак и посмотреть людей, в которых они стреляли.
Погода нам благоприятствовала. Был один из тех теплых осенних дней, которые так часто бывают в ЮжноУссурийском крае в октябре. Небо было совершенно безоблачное, ясное; легкий ветерок тянул с запада. Такая погода часто обманчива, и нередко
после нее начинают дуть холодные северо-западные ветры, и
чем дольше стоит такая тишь, тем резче будет перемена.
Около полудня мы с Дерсу дошли до озера. Грозный вид имело теперь пресное море. Вода в нем кипела, как в котле.
После долгого пути по травяным болотам вид свободной водяной стихии доставлял большое удовольствие. Я сел на песок и стал глядеть в воду. Что-то особенно привлекательное есть в прибое. Можно целыми часами смотреть, как бьется вода о берег.
После этого мы разобрали травяной шатер, взяли свои ружья и пошли искать перешеек. Оказалось,
что наш бивак был очень близко от него. Перейдя через болото, мы прошли немного по направлению к озеру Ханка, а потом свернули на восток к реке Лефу.
После этого с ружьем в руках я уходил экскурсировать по окрестностям и заходил иногда так далеко,
что не всегда успевал возвратиться назад к сумеркам.
В день выступления, 19 мая, мы все встали рано, но выступили поздно. Это вполне естественно. Первые сборы всегда затягиваются. Дальше в пути все привыкают к известному порядку, каждый знает своего коня, свой вьюк, какие у него должны быть вещи,
что сперва надо укладывать,
что после, какие предметы бывают нужны в дороге и какие на биваке.
Перед вечером первый раз появилась мошка. Местные старожилы называют ее гнусом. Уссурийская мошка — истинный бич тайги.
После ее укуса сразу открывается кровоточивая ранка. Она ужасно зудит, и,
чем больше расчесывать ее, тем зуд становится сильнее. Когда мошки много, ни на минуту нельзя снять сетку с лица. Мошка слепит глаза, забивается в волосы, уши, забивается в рукава и нестерпимо кусает шею. Лицо опухает, как при рожистом воспалении.
Следующий день, 8 июня, ушел на поиски в воде ружей. Мы рассчитывали,
что при солнце будет видно дно реки, но погода, как на грех, снова испортилась. Небо покрылось тучами, и стало моросить. Тем не менее
после полудня Меляну удалось найти 2 ружья, ковочный инструмент, подковы и гвозди. Удовольствовавшись этим, я приказал собираться в дорогу.
Китайцы поделились со стрелками жидкой похлебкой, которую они сварили из листьев папоротника и остатков чумизы.
После такого легкого ужина, чтобы не мучиться голодом, все люди легли спать. И хорошо сделали, потому
что завтра выступление было назначено еще раньше,
чем сегодня.
Это значило,
что мы были на водоразделе.
После этого старик сел на землю и знаком дал понять,
что следует отдохнуть.
Вчера мы до того были утомлены,
что далее не осмотрелись как следует, было не до наблюдений. Только сегодня,
после сытного завтрака, я решил сделать прогулку по окрестностям. В средней части долина реки Аввакумовки шириной около 0,5 км. С правой стороны ее тянутся двойные террасы, с левой — скалистые сопки, состоящие из трахитов, конгломератов и брекчий. Около террас можно видеть длинное болото. Это место, где раньше проходила река. Во время какого-то большого наводнения она проложила себе новое русло.
Как только мы вошли в лес, сразу попали на тропинку.
После недавних дождей в лесу было довольно сыро. На грязи и на песке около реки всюду попадались многочисленные следы кабанов, оленей, изюбров, козуль, кабарожки, росомах, рысей и тигров. Мы несколько раз подымали с лежки зверей, но в чаще их нельзя было стрелять. Один раз совсем близко от меня пробежал кабан. Это вышло так неожиданно,
что, пока я снимал ружье с плеча и взводил курок, от него и след простыл.
После полудня мы вышли наконец к реке Сандагоу. В русле ее не было ни капли воды. Отдохнув немного в тени кустов, мы пошли дальше и только к вечеру могли утолить мучившую нас жажду. Здесь в глубокой яме было много мальмы [Рыба, похожая на горную форель.]. Загурский и Туртыгин без труда наловили ее столько, сколько хотели. Это было как раз кстати, потому
что взятое с собой продовольствие приходило к концу.
Один идет через село Пермское, а другой — по реке Поддеваловке, названной так потому,
что после дождей на размытой дороге образуется много ям — ловушек.
Гроза прошла стороной, и
после полудня небо очистилось. Солнце так ярко светило,
что казалось, будто все предметы на земле сами издают свет и тепло. День был жаркий и душный.
Обыкновенно
после долгой стоянки первый бивак всегда бывает особенно оживленным. Все полны сил и энергии, всего вдоволь, все чувствуют,
что наступает новая жизнь, всякому хочется что-то сделать. Опять у стрелков появилась гармоника. Веселые голоса, шутки, смех разносились далеко по долине.
Тадушу! — так вот та самая река, по которой первым прошел М. Венюков. Здесь китайцы преградили ему путь и потребовали, чтобы он возвратился обратно. При устье Тадушу Венюков поставил большой деревянный крест с надписью,
что он здесь был в 1857 году. Креста этого я нигде не нашел. Вероятно, китайцы уничтожили его
после ухода русских. Следом за Венюковым Тадушу посетили Максимович, Будищев и Пржевальский.
После полудня погода стала заметно портиться. На небе появились тучи. Они низко бежали над землей и задевали за вершины гор. Картина сразу переменилась: долина приняла хмурый вид. Скалы, которые были так красивы при солнечном освещении, теперь казались угрюмыми; вода в реке потемнела. Я знал,
что это значит, велел ставить палатки и готовить побольше дров на ночь.
От перевала Венюкова Сихотэ-Алинь имеет вид гряды, медленно повышающейся на север. Этот подъем так незаметен для глаза,
что во время пути совершенно забываешь,
что идешь по хребту, и только склоны по сторонам напоминают о том,
что находишься на водоразделе. Места эти покрыты березняком, которому можно дать не более 40 лет. Он, вероятно, появился здесь
после пожаров.
Пока люди собирали имущество и вьючили лошадей, мы с Дерсу, наскоро напившись чаю и захватив в карман по сухарю, пошли вперед. Обыкновенно по утрам я всегда уходил с бивака раньше других. Производя маршрутные съемки, я подвигался настолько медленно,
что через 2 часа отряд меня обгонял и на большой привал я приходил уже тогда, когда люди успевали поесть и снова собирались в дорогу. То же самое было и
после полудня: уходил я раньше, а на бивак приходил лишь к обеду.
Весь вечер молчал Дерсу. Встреча с тигром произвела на него сильное впечатление.
После ужина он тотчас же лег спать, и я заметил,
что он долго не мог уснуть, ворочался с боку на бок и как будто разговаривал сам с собой.
После полудня Дерсу нашел маленькую тропку, которая вела нас к перевалу, покрытому густым лесом. Здесь было много барсучьих нор. Одни из них были старые, другие — совсем свежие. В некоторых норах поселились лисицы,
что можно было узнать по следам на песке.
Дерсу ужасно ругал китайцев за то,
что они, бросив лудеву, не позаботились завалить ямы землей. Через час мы подошли к знакомой нам Лудевой фанзе. Дерсу совсем оправился и хотел было сам идти разрушить лудеву, но я посоветовал ему остаться и отдохнуть до завтра.
После обеда я предложил всем китайцам стать на работу и приказал казакам следить за тем, чтобы все ямы были уничтожены.
После 5 часов полудня погода стала портиться: с моря потянул туман; откуда-то на небе появились тучи. В сумерках возвратились казаки и доложили,
что в 3 ямах они еще нашли 2 мертвых оленей и 1 живую козулю.
После полудня мы услышали выстрелы. Это Г.И. Гранатман и А.И. Мерзляков давали знать о своем возвращении. Встреча наша была радостной. Начались расспросы и рассказы друг другу о том, кто где был и кто
что видел. Разговоры эти затянулись до самой ночи.
Последние 2 дня были грозовые. Особенно сильная гроза была 23-го вечером. Уже с утра было видно,
что в природе что-то готовится: весь день сильно парило; в воздухе стояла мгла. Она постепенно увеличивалась и
после полудня сгустилась настолько,
что даже ближние горы приняли неясные и расплывчатые очертания. Небо сделалось белесоватым. На солнце можно было смотреть невооруженным глазом: вокруг него появилась желтая корона.
Вечером
после ужина мы держали совет. Решено было,
что завтра я, Дерсу и китаец-охотник отправимся вверх по Тютихе, перевалим через Сихотэ-Алинь и назад вернемся по реке Лянчихезе. На это путешествие нужно было употребить 3 суток. Стрелки и казаки с лошадьми останутся в фанзе и будут ожидать нашего возвращения.
После полудня мы как-то сбились с дороги и попали на зверовую тропу. Она завела нас далеко в сторону. Перейдя через горный отрог, покрытый осыпями и почти лишенный растительности, мы случайно вышли на какую-то речку. Она оказалась притоком Мутухе. Русло ее во многих местах было завалено буреломным лесом. По этим завалам можно судить о размерах наводнений. Видно,
что на Мутухе они коротки, но чрезвычайно стремительны,
что объясняется близостью гор и крутизной их склонов.
Многие охотники рассказывают о том,
что они били медведя без всякого страха, и выставляют при этом только комичные стороны охоты. По рассказу одних, медведь убегает
после выстрела; другие говорят,
что он становится на задние лапы и идет навстречу охотнику, и
что в это время в него можно влепить несколько пуль. Дерсу не соглашался с этим. Слушая такие рассказы, он сердился, плевался, но никогда не вступал в пререкания.
После ужина казаки рано легли спать. За день я так переволновался,
что не мог уснуть. Я поднялся, сел к огню и стал думать о пережитом. Ночь была ясная, тихая. Красные блики от огня, черные тени от деревьев и голубоватый свет луны перемешивались между собой. По опушкам сонного леса бродили дикие звери. Иные совсем близко подходили к биваку. Особенным любопытством отличались козули. Наконец я почувствовал дремоту, лег рядом с казаками и уснул крепким сном.
После перевала (высотой 150 м) тропа придерживается левого берега маленькой речонки, впадающей в реку Тхеибе. Эта последняя длиной 5 км и не менее болотиста,
чем река Безымянная. Положение этих 2 долин, параллельных берегу моря, определяет направление невысокого прибрежного горного хребта, отмытого вдоль оси своего простирания и состоящего из кварцитов и еще из какой-то кремнистой породы.
В этот день вечером возвратился Чжан Бао. Он сообщил нам,
что не застал хунхузов в заливе Пластун.
После перестрелки с Дерсу они ушли на шаланде в море, направляясь, по-видимому, на юг.
В другом месте мы спугнули даурского бекаса. Он держался около воды, там, где еще не было снега. Я думал,
что это отсталая птица, но вид у него был веселый и бодрый. Впоследствии я часто встречал их по берегам незамерзших проток. Из этого я заключаю,
что бекасы держатся в Уссурийском крае до половины зимы и только
после декабря перекочевывают к югу.
Мы все надеялись,
что Дерсу убьет что-нибудь, но напрасно. Выстрелов не было слышно.
После полудня долина расширилась. Здесь мы нашли маленькую, едва заметную тропинку. Она шла влево на север, пересекая кочковатое болото. Голод давал себя чувствовать. Все шли молча, никто не хотел разговаривать. Вдруг я увидел Дерсу: он тихонько переходил с места на место, нагибался и что-то подбирал с земли. Я окликнул его. Он махнул мне рукой.
В самом деле, на снегу валялось много рыбьих голов. Видно было,
что медведи приходили сюда уже
после того, как выпал снег.
После ужина я почувствовал,
что веки мои слипаются сами собой; незаметно для себя я погрузился в глубокий сон.
После чая я объявил,
что пойду дальше. Ли Тан-куй стал уговаривать меня, чтобы я остался еще на один день, обещал заколоть чушку и т.д. Дерсу в это время подмигнул мне, чтобы я не соглашался. Тогда Ли Тан-куй начал навязывать своего проводника, но я отказался и от этих услуг. Как ни хитрил Ли Тан-куй, но обмануть ему нас так и не удалось.
Чай с хлебом подкрепили наши силы. Поблагодарив гостеприимного хозяина, мы отправились дальше и вскоре подошли к деревне Звенигородке. До железной дороги оставалось теперь только 23 км. Но
что значит это расстояние
после сытного завтрака, когда знаешь,
что сегодня можно совсем закончить путь?!
Вечером мы ходили в баню. За время путешествия я так сжился с казаками,
что мне не хотелось от них отделяться.
После бани мы все вместе пили чай. Это было в последний раз. Вскоре пришел поезд, и мы разошлись по вагонам.