Неточные совпадения
Край начал утрачивать свою оригинальность
и претерпевать то превращение, которое неизбежно несет за собой цивилизация. Изменения произошли главным образом в южной части страны
и в низовьях правых притоков реки Уссури, горная же область Сихотэ-Алинь к северу от 45° широты
и поныне осталась
такой же лесной пустыней, как
и во времена Будищева
и Венюкова (1857–1869).
Горный хребет, о котором здесь идет речь, начинается около Имана
и идет к югу параллельно реке Уссури в направлении от северо-северо-востока к юго-юго-западу
так, что на запад от него будет река Сунгача
и озеро Ханка, а на восток — река Даубихе.
Одна идет к юго-западу
и образует хребет Богатую Гриву, протянувшийся вдоль всего полуострова Муравьева-Амурского, а другая ветвь направляется к югу
и сливается с высокой грядой, служащей водоразделом между реками Даубихе
и Сучаном [Су-чан — площадь, засеваемая растением су-цзы, из которого добывают
так называемое травяное масло.].
Обыкновенно свой маршрут я никогда не затягивал до сумерек
и останавливался на бивак
так, чтобы засветло можно было поставить палатки
и заготовить дрова на ночь.
Постоянным моим спутником в
такого рода экскурсиях был Поликарп Олентьев — отличный человек
и прекрасный охотник.
Он упал на дерево
и повис на нем
так, что голова
и передние лапы свесились по одну сторону, а задняя часть тела — по другую.
Спасаясь от человека, пантера влезает на дерево
и выбирает
такой сук, который приходится против ее следов на земле
и, следовательно, как раз против луча зрения охотника.
С этой стороны местность была
так пересечена, что я долго не мог сообразить, куда текут речки
и к какому они принадлежат бассейну.
Иногда случается, что горы
и лес имеют привлекательный
и веселый вид.
Так, кажется,
и остался бы среди них навсегда. Иногда, наоборот, горы кажутся угрюмыми, дикими.
И странное дело! Чувство это не бывает личным, субъективным, оно всегда является общим для всех людей в отряде. Я много раз проверял себя
и всегда убеждался, что это
так. То же было
и теперь. В окружающей нас обстановке чувствовалась какая-то тоска, было что-то жуткое
и неприятное,
и это жуткое
и тоскливое понималось всеми одинаково.
Незнакомец не рассматривал нас
так, как рассматривали мы его. Он достал из-за пазухи кисет с табаком, набил им свою трубку
и молча стал курить. Не расспрашивая его, кто он
и откуда, я предложил ему поесть. Та к принято делать в тайге.
Пока он ел, я продолжал его рассматривать. У его пояса висел охотничий нож. Очевидно, это был охотник. Руки его были загрубелые, исцарапанные.
Такие же, но еще более глубокие царапины лежали на лице: одна на лбу, а другая на щеке около уха. Незнакомец снял повязку,
и я увидел, что голова его покрыта густыми русыми волосами; они росли в беспорядке
и свешивались по сторонам длинными прядями.
Ущелье, по которому мы шли, было длинное
и извилистое. Справа
и слева к нему подходили другие
такие же ущелья. Из них с шумом бежала вода. Распадок [Местное название узкой долины.] становился шире
и постепенно превращался в долину. Здесь на деревьях были старые затески, они привели нас на тропинку. Гольд шел впереди
и все время внимательно смотрел под ноги. Порой он нагибался к земле
и разбирал листву руками.
Повороты были
так круты, что кони не могли повернуться
и должны были делать обходы; через ручьи следы шли по бревну,
и нигде тропа не спускалась в воду; бурелом, преграждавший путь, не был прорублен; люди шли свободно, а лошадей обводили стороной.
Делали они это не из озорства, а
так просто, ради забавы,
и я никогда их не останавливал.
Самый крупный кабан был в центре стада, множество животных бродило по сторонам
и некоторые отходили довольно далеко от табуна,
так что, когда эти одиночные свиньи подошли к нам почти вплотную, большой кабан был еще вне выстрела.
От этого к щетине его примерзает вода; сосульки все увеличиваются
и образуют иногда
такой толстый слой льда, что он служит помехой его движениям.
Беда неразумному охотнику, который без мер предосторожности вздумает пойти по подранку. В этих случаях кабан ложится на свой след, головой навстречу преследователю. Завидев человека, он с
такой стремительностью бросается на него, что последний нередко не успевает даже приставить приклад ружья к плечу
и выстрелить.
На горе мы пробыли довольно долго. Незаметно кончился день. У облаков, столпившихся на западе, края светились
так, точно они были из расплавленного металла. Сквозь них прорывались солнечные лучи
и веерообразно расходились по небу.
Я долго не мог уснуть. Всю ночь мне мерещилась кабанья морда с раздутыми ноздрями. Ничего другого, кроме этих ноздрей, я не видел. Они казались мне маленькими точками. Потом вдруг увеличивались в размерах. Это была уже не голова кабана, а гора
и ноздри — пещеры,
и будто в пещерах опять кабаны с
такими же дыроватыми мордами.
Когда я подошел к нему, он поднял голову
и посмотрел на меня
такими глазами, в которых нельзя было прочесть ни любопытства, ни удивления.
И всюду, куда я ни приходил, я видел то удивительное равнодушие, которым
так отличаются корейцы.
Видно было, что он в жизни прошел
такую школу, которая приучила его быть энергичным, деятельным
и не тратить времени понапрасну.
— Его постоянно
так гори — все равно кричи, — говорил он кому-то
и при этом изобразил своим голосом, как трещат дрова. — Его надо гоняй.
На всем этом пространстве Лефу принимает в себя с левой стороны два притока: Сандуган [Сань-дао-ган — увал, по которому проходит третья дорога, или третий увал на пути.]
и Хунухезу [Ху-ни-хэ-цзы — грязная речка.]. Последняя протекает по
такой же низменной
и болотистой долине, как
и сама Лефу.
В этих местах
так же легко заблудиться, как
и в лесу.
Чем дальше, тем извилистее становилась река. Кривуны ее (
так местные жители называют извилины) описывают почти полные окружности
и вдруг поворачивают назад, опять загибаются,
и нет места, где река хоть бы немного текла прямо.
При этом она отделяет от себя в сторону большие слепые рукава, от которых идут длинные, узкие
и глубокие каналы, сообщающиеся с озерами
и болотами или с
такими речками, которые также впадают в Лефу значительно ниже.
Эти протоки тянутся широкой полосой по обе стороны реки
и образуют
такой лабиринт, в котором очень легко заблудиться, если не держаться главного русла
и польститься на какой-нибудь рукав в надежде сократить расстояние.
Погода нам благоприятствовала. Был один из тех теплых осенних дней, которые
так часто бывают в ЮжноУссурийском крае в октябре. Небо было совершенно безоблачное, ясное; легкий ветерок тянул с запада.
Такая погода часто обманчива,
и нередко после нее начинают дуть холодные северо-западные ветры,
и чем дольше стоит
такая тишь, тем резче будет перемена.
Иногда заросли травы были
так густы, что лодка не могла пройти сквозь них,
и мы вынуждены были делать большие обходы.
Лабиринт, заросший травой, остался теперь позади,
и мы могли радоваться, что отделались
так дешево.
Я знал, что река здесь отклоняется к северо-востоку
и впадает в восточный угол залива Лебяжьего, названного
так потому, что во время перелетов здесь всегда держится много лебедей.
Озеро Ханка (по-гольдски Кенка) имеет несколько яйцевидную форму. Оно расположено (между 44° 36'
и 45° 2' северной широты)
таким образом, что закругленный овал его находится на севере, а острый конец — на юге. С боков этот овал немного сжат. Наибольшая ширина озера равна 60 км, наименьшая — 30. В окружности оно около 260 км
и в длину — 85. Это дает площадь в 2400 км2.
— Хорошо, капитан, — сказал он мне в ответ. — Тебе сам посмотри, а моя как ладно,
так и ладно.
Ветер дул порывами
и с
такой силой, что стоять на ногах было почти невозможно.
«
Так вот замерзают», — мелькнуло у меня в голове,
и вслед за тем я впал в какое-то забытье.
Чем больше засыпало нас снегом, тем теплее становилось в нашем импровизированном шалаше. Капанье сверху прекратилось. Снаружи доносилось завывание ветра. Точно где-то гудели гудки, звонили в колокола
и отпевали покойников. Потом мне стали грезиться какие-то пляски, куда-то я медленно падал, все ниже
и ниже,
и наконец погрузился в долгий
и глубокий сон…
Так, вероятно, мы проспали 12 часов.
— Завтра моя прямо ходи. — Он указал рукой на восток. — Четыре солнца ходи, Даубихе найди есть, потом Улахе ходи, потом — Фудин, Дзуб-Гын [
Так гольды называют Сихотэ-Алинь.]
и море. Моя слыхал, там на морской стороне чего-чего много: соболь есть, олень тоже есть.
Но они забывают про дожди, гнус [
Так сибиряки называют комаров
и мошек.], голодовки
и множество других лишений, которым постоянно подвергается всякий путешественник, как только он минует селения
и углубится в лесную пустыню.
Вьючные седла с нагрудниками
и шлеями были хорошо пригнаны к лошадям
и приспособлены как для перевозки тяжестей,
так и для верховой езды.
Вьюками были брезентовые мешки
и походные ящики, обитые кожей
и окрашенные масляной краской.
Такие ящики удобно переносимы на конских вьюках, помещаются хорошо в лодках
и на нартах. Они служили нам
и для сидений
и столами. Если не мешать имущество в ящиках
и не перекладывать его с одного места на другое, то очень скоро запоминаешь, где что лежит,
и в случае нужды расседлываешь ту лошадь, которая несет искомый груз.
Он устроен
таким образом, что когда в нем вставляли поперечные распорки
и за кольца привязывали к деревьям, то получалось нечто вроде футляра, в котором можно было лежать, сидеть
и работать.
Таким образом, комарники спасали людей от дождя, от холодного ветра
и от докучливых насекомых.
Таким образом получается корка, совершенно непроницаемая для сырости; вместе с тем мешок становится твердым
и не рвется в дороге.
Что значит путешествие, в чем заключается работа исследователя? К сожалению, для этого какого-нибудь катехизиса дать нельзя. Многое зависит от личности самого путешественника
и от того, насколько он подготовлен к
такого рода деятельности.
Вот почему
такие «кривуны» непостоянны: после каждого наводнения они изменяются, река образует новые колена
и заносит песком место своего прежнего течения.
После этого с ружьем в руках я уходил экскурсировать по окрестностям
и заходил иногда
так далеко, что не всегда успевал возвратиться назад к сумеркам.
Во время путешествия скучать не приходится. За день
так уходишься, что еле-еле дотащишься до бивака. Палатка, костер
и теплое одеяло кажутся тогда лучшими благами, какие только даны людям на земле; никакая городская гостиница не может сравниться с ними. Выпьешь поскорее горячего чаю, залезешь в свой спальный мешок
и уснешь
таким сном, каким спят только усталые.
Посоветовавшись, мы решили идти вверх по реке до
такого места, где она идет одним руслом,
и там попробовать переправиться вплавь с конями.
Эта заводь
и обе реки (Даубихе
и Улахе) вместе с Уссури расположились
таким образом, что получилась крестообразная фигура.