Первое, что я сделал, — поблагодарил гольда за то, что он вовремя столкнул меня с плота. Дерсу смутился и стал говорить, что
так и надо было, потому что если бы он соскочил, а я остался на плоту, то погиб бы наверное, а теперь мы все опять вместе. Он был прав, но тем не менее он рисковал жизнью ради того, чтобы не рисковал ею я.
Неточные совпадения
Надо удивляться, как в темноте
и в
таком тумане моряки разыскали залив Преображения
и через узкий проход прошли в бухту (45° 54' с. ш.
и 151° 34' в. д.).
Через минуту он вернулся
и сообщил, что
надо скорее будить людей,
так как река вышла из берегов
и вода кругом обходит фанзу.
Все время мы шли левым берегом по зверовой тропе.
Таких троп здесь довольно много. Они слабо протоптаны
и часто теряются в кустах. Четвероногие по ним идут свободно, но для человека движение затруднительно.
Надо иметь большую сноровку, чтобы с ношей за плечами прыгать с камня на камень
и карабкаться по уклону более чем в 40 градусов.
Походная острога удэгейцев имеет вид маленького гарпуна с ремнем. Носится она у пояса
и надевается на древко в минуту необходимости. Обыкновенно рыбу бьют с берега. Для этого к ней
надо осторожно подкрасться. После удара наконечник соскакивает с древка,
и рыба увлекает его с собою, но
так как он привязан к ремню, то
и рыба оказывается привязанною.
— Не
надо, капитан, — ответил мне тихонько гольд, усиленно подчеркивая слово «не
надо»,
и при этом сказал, что в
таких случаях, когда человек вспоминает свою жизнь, его нельзя беспокоить.
Для этого
надо было найти плёс, где вода шла тихо
и где было достаточно глубоко.
Такое место скоро было найдено немного выше последнего порога. Русло проходило здесь около противоположного берега, а с нашей стороны тянулась длинная отмель, теперь покрытая водой. Свалив три большие ели, мы очистили их от сучьев, разрубили пополам
и связали в довольно прочный плот. Работу эту мы закончили перед сумерками
и потому переправу через реку отложили до утра.
В это время Аринин стал поправлять огонь
и задел белку. Она упала. Стрелок поставил ее на прежнее место, но не
так, как раньше, а головой вниз. Солон засуетился
и быстро повернул ее головой кверху. При этом он сказал, что жарить белку можно только
таким образом, иначе она обидится
и охотнику не будет удачи, а рыбу, наоборот,
надо ставить к огню всегда головой вниз, а хвостом кверху.
Надо было идти дальше, но как-то не хотелось: спутники мои устали, а китайцы были
так гостеприимны. Я решил продневать у них еще одни сутки —
и хорошо сделал. Вечером в этот день с моря прибежал молодой удэгеец
и сообщил радостную весть: Хей-ба-тоу с лодкой возвратился назад
и все имущество наше цело. Мои спутники кричали «ура»
и радостно пожимали друг другу руки.
И действительно, было чему радоваться; я сам был готов пуститься в пляс.
Пока делались нарты
и лыжи, я экскурсировал по окрестностям, но большую часть времени проводил дома.
Надо было все проверить, предусмотреть. Из личного опыта я знал, что нельзя игнорировать многовековой опыт туземцев. Впоследствии я имел много случаев благодарить удэгейцев за то, что слушался их советов
и делал
так, как они говорили.
Чем ближе мы подвигались к перевалу, тем больше становилось наледей.
Такие места видны издали по поднимающимся от них испарениям. Чтобы обойти наледи,
надо взбираться на косогоры. На это приходится тратить много сил
и времени. Особенно
надо остерегаться, чтобы не промочить ног. В этих случаях незаменимой является удэгейская обувь из рысьей кожи, сшитая жильными нитками.
Когда еще далеко, то обыкновенно идешь не торопясь, но чем ближе к концу, тем больше волнуешься, начинаешь торопиться, делать промахи
и часто попадаешь впросак. В
таких случаях
надо взять себя в руки
и терпеливо подвигаться, не ускоряя шага.
—
Так, — отвечал он. — Моя здесь сиди все равно утка. Как можно люди в ящике сидеть? — Он указал на потолок
и стены комнаты. — Люди
надо постоянно сопка ходи, стреляй.
Случай этот произвел на него сильное впечатление. Он понял, что в городе
надо жить не
так, как хочет он сам, а как этого хотят другие. Чужие люди окружали его со всех сторон
и стесняли на каждом шагу. Старик начал задумываться, уединяться; он похудел, осунулся
и даже как будто еще более постарел.
Неточные совпадения
«Не
надо бы
и крылышек, // Кабы нам только хлебушка // По полупуду в день, — //
И так бы мы Русь-матушку // Ногами перемеряли!» — // Сказал угрюмый Пров.
— А кто сплошал,
и надо бы // Того тащить к помещику, // Да все испортит он! // Мужик богатый… Питерщик… // Вишь, принесла нелегкая // Домой его на грех! // Порядки наши чудные // Ему пока в диковину, //
Так смех
и разобрал! // А мы теперь расхлебывай! — // «Ну… вы его не трогайте, // А лучше киньте жеребий. // Заплатим мы: вот пять рублей…»
Идем домой понурые… // Два старика кряжистые // Смеются… Ай, кряжи! // Бумажки сторублевые // Домой под подоплекою // Нетронуты несут! // Как уперлись: мы нищие — //
Так тем
и отбоярились! // Подумал я тогда: // «Ну, ладно ж! черти сивые, // Вперед не доведется вам // Смеяться
надо мной!» //
И прочим стало совестно, // На церковь побожилися: // «Вперед не посрамимся мы, // Под розгами умрем!»
Его послушать
надо бы, // Однако вахлаки //
Так обозлились, не дали // Игнатью слова вымолвить, // Особенно Клим Яковлев // Куражился: «Дурак же ты!..» // — А ты бы прежде выслушал… — // «Дурак же ты…» // —
И все-то вы, // Я вижу, дураки!
А если
и действительно // Свой долг мы ложно поняли //
И наше назначение // Не в том, чтоб имя древнее, // Достоинство дворянское // Поддерживать охотою, // Пирами, всякой роскошью //
И жить чужим трудом, //
Так надо было ранее // Сказать… Чему учился я? // Что видел я вокруг?.. // Коптил я небо Божие, // Носил ливрею царскую. // Сорил казну народную //
И думал век
так жить… //
И вдруг… Владыко праведный!..»