Неточные совпадения
Наконец стало светать. Вспыхнувшую было на востоке зарю тотчас опять заволокло тучами. Теперь уже все было видно: тропу, кусты, камни, берег залива, чью-то опрокинутую вверх дном лодку. Под нею
спал китаец. Я разбудил его и попросил подвезти нас к миноносцу. На судах еще кое-где горели
огни. У трапа меня встретил вахтенный начальник. Я извинился за беспокойство, затем пошел к себе в каюту, разделся и лег в постель.
Только что чайник повесили над
огнем, как вдруг один камень накалился и лопнул с такой силой, что разбросал угли во все стороны, точно ружейный выстрел. Один уголь
попал к Дерсу на колени.
После ужина, протерев ружья, стрелки сейчас же легли
спать. Я хотел было заняться съемками, но работа у меня как-то не клеилась. Я завернулся в бурку, лег к
огню и тоже уснул.
Он замолчал и сосредоточенно стал смотреть на
огонь. Я почувствовал усталость и пошел
спать.
То, что здесь ночевал один человек, положим, можно было усмотреть по единственному следу на песке; что он не
спал, видно было по отсутствию лежки около
огня; что это был зверолов, Дерсу вывел заключение по деревянной палочке с зазубринками, которую употребляют обыкновенно для устройства западней на мелких четвероногих; что это был китаец, он узнал по брошенным улам и по манере устраивать бивак.
Подбросив еще раз дров в
огонь, мы завернулись в одеяла и легли
спать.
После ужина я и стрелок Фокин улеглись
спать, а гольд и Чжан Бао устроились в стороне. Они взяли на себя заботу об
огне.
Утомленные дневным переходом, мы недолго сидели у
огня и рано легли
спать.
Лихорадка моя прошла, но слабость еще осталась. Дерсу хотел завтра рано утром сбегать на охоту и потому лег
спать пораньше. Я долго сидел у
огня и грелся.
Семья солонов
попала в положение между двух
огней; с одной стороны, на них
нападали хунхузы, а с другой — правительственные войска, которые избивали всех без разбору.
Напившись чаю, стрелки легли
спать, а я долго еще сидел с Дерсу у
огня и расспрашивал о чертях и о грозе со снегом. Он мне охотно отвечал.
В это время Аринин стал поправлять
огонь и задел белку. Она
упала. Стрелок поставил ее на прежнее место, но не так, как раньше, а головой вниз. Солон засуетился и быстро повернул ее головой кверху. При этом он сказал, что жарить белку можно только таким образом, иначе она обидится и охотнику не будет удачи, а рыбу, наоборот, надо ставить к
огню всегда головой вниз, а хвостом кверху.
Ночью я плохо
спал. Почему-то все время меня беспокоила одна и та же мысль: правильно ли мы идем? А вдруг мы пошли не по тому ключику и заблудились! Я долго ворочался с боку на бок, наконец поднялся и подошел к
огню. У костра сидя
спал Дерсу. Около него лежали две собаки. Одна из них что-то видела во сне и тихонько лаяла. Дерсу тоже о чем-то бредил. Услышав мои шаги, он спросонья громко спросил: «Какой люди ходи?» — и тотчас снова погрузился в сон.
После ужина стрелки легли
спать, а мы с Дерсу долго сидели у
огня и обсуждали наше положение.
Удэгейцы ответили мне, что Логада
спит без
огня.
В этот день мы прошли мало и рано стали биваком. На первом биваке места в палатке мы заняли случайно, кто куда
попал. Я, Дерсу и маньчжур Чи Ши-у разместились по одну сторону
огня, а стрелки — по другую. Этот порядок соблюдался уже всю дорогу.
При морозе идти против ветра очень трудно. Мы часто останавливались и грелись у
огня. В результате за целый день нам удалось пройти не более 10 км. Заночевали мы в том месте, где река разбивается сразу на три протоки. Вследствие ветреной погоды в палатке было дымно. Это принудило нас рано лечь
спать.
Я подошел к палатке. Стрелки давно уже
спали. Я посидел немного у
огня, затем снял обувь, пробрался на свое место и тотчас уснул.
Лесной великан хмурился и только солидно покачивался из стороны в сторону. Я вспомнил пургу около озера Ханка и снежную бурю при переходе через Сихотэ-Алинь. Я слышал, как таза подкладывал дрова в
огонь и как шумело пламя костра, раздуваемое ветром. Потом все перепуталось, и я задремал. Около полуночи я проснулся. Дерсу и Китенбу не
спали и о чем-то говорили между собой. По интонации голосов я догадался, что они чем-то встревожены.
Собаки тоже не
спали; они жались к
огню, пробовали было ложиться, но тотчас же вскакивали и переходили на другое место.
Я не стал дожидаться чая, подтащил свой мешок поближе к
огню, залез в него и опять заснул. Мне показалось, что я
спал очень долго. Вдруг что-то тяжелое навалилось мне на грудь, и одновременно с этим я услышал визг собаки и отчаянный крик Дерсу...
Оказалось, что первым проснулся Дерсу; его разбудили собаки. Они все время прыгали то на одну, то на другую сторону костра. Спасаясь от тигра, Альпа бросилась прямо на голову Дерсу. Спросонья он толкнул ее и в это время увидел совсем близко от себя тигра. Страшный зверь схватил тазовскую собаку и медленно, не торопясь, точно понимая, что ему никто помешать не может, понес ее в лес. Испуганная толчком, Альпа бросилась через
огонь и
попала ко мне на грудь. В это время я услышал крик Дерсу.
— Ничего, капитан, — сказал он мне. — Моя можно на улице
спи: палатку делай,
огонь клади, мешай нету.
Неточные совпадения
— Ну, старички, — сказал он обывателям, — давайте жить мирно. Не трогайте вы меня, а я вас не трону. Сажайте и сейте, ешьте и пейте, заводите фабрики и заводы — что же-с! Все это вам же на пользу-с! По мне, даже монументы воздвигайте — я и в этом препятствовать не стану! Только с
огнем, ради Христа, осторожнее обращайтесь, потому что тут недолго и до греха. Имущества свои
попалите, сами погорите — что хорошего!
— Стрела бежит,
огнем палит, смрадом-дымом душит. Увидите меч огненный, услышите голос архангельский… горю!
Город
спал, только в некоторых окнах мелькали
огни.
И сколько раз уже наведенные нисходившим с небес смыслом, они и тут умели отшатнуться и сбиться в сторону, умели среди бела дня
попасть вновь в непроходимые захолустья, умели напустить вновь слепой туман друг другу в очи и, влачась вслед за болотными
огнями, умели-таки добраться до пропасти, чтобы потом с ужасом спросить друг друга: где выход, где дорога?
Еще амуры, черти, змеи // На сцене скачут и шумят; // Еще усталые лакеи // На шубах у подъезда
спят; // Еще не перестали топать, // Сморкаться, кашлять, шикать, хлопать; // Еще снаружи и внутри // Везде блистают фонари; // Еще, прозябнув, бьются кони, // Наскуча упряжью своей, // И кучера, вокруг
огней, // Бранят господ и бьют в ладони: // А уж Онегин вышел вон; // Домой одеться едет он.