Они тихо вошли в кабинет и
приблизились к постели умирающего. Шурочка, постоянно тайком пробиравшаяся в кабинет больного «дяди», была там, но при их входе незаметно скрылась за ширмы, окружавшие постель.
Неточные совпадения
Павел Владимирыч молчал и бессмысленными глазами уставился в него, словно усиливался понять. А Иудушка тем временем
приблизился к образу, встал на колени, умилился, сотворил три земных поклона, встал и вновь очутился у
постели.
Ночь была нехороша. Больной много бредил. Несколько раз вставал Берсенев с своего диванчика,
приближался на цыпочках
к постели и печально прислушивался
к его несвязному лепетанию. Раз только Инсаров произнес с внезапной ясностью: «Я не хочу, я не хочу, ты не должна…» Берсенев вздрогнул и посмотрел на Инсарова: лицо его, страдальческое и мертвенное в то же время, было неподвижно, и руки лежали бессильно… «Я не хочу», — повторил он едва слышно.
— Да, еще тяжеле. Один в
постелю ляжет, поплачет в изголовье, в своем углу он перемучит горе свое, помолится, когда душа молитвы хочет, и станет выше, чище —
приблизится страданьем
к богу.
Приблизились снова
к постели Семена Ивановича.
Родившая Кити лежит в
постели. «Встретив Левина взглядом, она взглядом притягивала его
к себе. Взгляд ее, и так светлый, еще более светлел, по мере того, как он
приближался к ней. На ее лице была та самая перемена от земного
к неземному, которая бывает на лице покойников: но там прощание, здесь встреча».