«Ну и фигура! — думал очень довольный Саша, вспоминая длинные ноги, велосипедную шапочку и круглые наивные глаза нового знакомого, — я ведь предположил, что он не из важных, а он
вот какой!» В одном, наиболее осведомленном месте к Колесникову отнеслись резко отрицательно, даже с явной враждебностью, и упомянули о каком-то чрезвычайно широком, но безумном и даже нелепом плане, который он предложил комитету; в чем, однако, заключался план, говоривший не знал, а может быть, и не хотел говорить.
Неточные совпадения
— Набегался,
вот и устал, — сказала мать: она видела,
как Саша с другими детьми только что носился дико по большому казенному двору и визжал от восторга, — поменьше шалить надо, тогда и не будешь уставать. Смотри,
как измазался!
«А я-то боялась…
Какие же могут быть ужасы?
Вот бы посмотрел генерал!»
— Нет, погоди! Потом я занимаюсь гимнастикой —
как же, привык! —
вот тебе еще пятнадцать — двадцать минут. Потом я обмываюсь холодной водой и докрасна — непременно докрасна! — растираю свое благородное тело. Потом…
То, о чем надо всегда плакать, вспоминая. Царь, награждающий царствами и думающий, что он только улыбнулся; блаженное существо, светлейший властелин, думающий, что он только поцеловал, а вместо того дающий бессмертную радость, — о, глупый Саша! Каждый день готова я терпеть муки рождения, чтобы только видеть,
как ты
вот ходишь и говоришь что-то невыносимо-серьезное, а я не слушаю! Не слушаю!
«
Вот и барышня стоит и смотрит —
как неловко!
—
Как же, разок встретились. Только там, того-этого, были другие незнакомые вам люди, и вы меня не заприметили. А я заприметил хорошо. Жалко
вот, что мамаша ваша меня боится, да чего ж поделаешь! Теперь не такое время, чтобы разбирать.
—
Вот я, видите? — гудел он в высоте,
как телеграфный столб. — Весь тут. Никто меня, того-этого, не обидел, и жены моей не обидел — нет же у меня жены! И невесты не обидел, и нет у меня ничего личного. У меня на руке,
вот на этой, того-этого, кровь есть, так мог бы я ее пролить, имей я личное? Вздор! От одной совести сдох бы, того-этого, от одних угрызений.
— Да, на разбой, и самый разбой, того-этого, его чистотой освящу. Из кабака церковь сделаю,
вот как, того-этого! А с пьяным попом и церковь — кабак!
— Да, того-этого, родня…
Вот и еще хотел я вас спросить, да случая не представлялось. Скажите, Александр Николаевич,
как, собственно, звали вашего отца? Николай…?
— Конечно, вздор!.. Не стоит говорить. Или
вот борода его тоже нравится. Борода у него была совсем мужицкая, четырехугольная, окладистая, русая, и почему-то помню,
как он ее расчесывал; и когда вспомню эту бороду, то уж не могу ненавидеть его так,
как хотел бы. Смешно!
— Кот? А кот сразу поверил… и раскис. Замурлыкал,
как котенок, тычется головой, кружится,
как пьяный, вот-вот заплачет или скажет что-нибудь. И с того вечера стал я для него единственной любовью, откровением, радостью, Богом, что ли, уж не знаю,
как это на ихнем языке: ходит за мною по пятам, лезет на колена, его уж другие бьют, а он лезет,
как слепой; а то ночью заберется на постель и так развязно, к самому лицу — даже неловко ему сказать, что он облезлый и что даже кухарка им гнушается!
— Смотри,
вот твоя земля, плачет она в темноте. Брось гордых, смирись,
как я смирился, Саша, ее горьким хлебом покормись, ее грехом согреши, ее слезами, того-этого, омойся! Что ум! С умом надо ждать, да рассчитывать, да выгадывать, а разве мы можем ждать? Заставь меня ждать, так я завтра же, того-этого, сбешусь и на людей кидаться начну. В палачи пойду!
— С матросиком-то? Уж и не знаю, Саша. Берегу я его,
как клад, того-этого, драгоценнейший, на улицу не выпускаю.
Вот, Саша, чистота! Пожалуй, и тебе не уступит. Я б и тебя тревожить не стал, одним бы матросиком обошелся, да повелевать он, того-этого, не умеет. О, проклятое рабье племя — даже и тут без генеральского сына не обойдешься! Не сердись, Саша, за горькие слова.
—
Вот вздумают они нас, того-этого, обыскать, тут нашему громкому делу и конец. Смотри,
как целятся.
— Стрелять не умеете, Андрей Иваныч, — пошутил Колесников, так
как матрос был лучшим стрелком в отряде и уступал только Погодину. — Но
как, Саша, чудесно, того-этого,
вот вовремя на дачу выбрались.
—
Вот я и убил человека:
как просто!
— Ну и сторонка! Живут люди богато, а взять нечего. И тут наставили, и тут нагородили, и тут без ума намудрили, а взять ни синь пороха не возьмешь,
как пригвожденное. Ну и хитрый народ! Михей, вот-то дурак! Зонтик взял, а теперь мается, в дверь пролезть не может, застрял,
как в верше. Смехота!
— Деньги-то кровные! Конечно, что и говорить, за вами они не пропадут,
как в банке, а все-таки пора бы… Кому и нужда, а кто… и погулять хочет.
Вот вы вчера Поликарпа ни много ни мало
как на тот свет отправили, а за что? Монастырь какой-то завели… не понимай я вашей хитрости, давно б ушел, человек я вольный и способный.
Так с берега смотрит пловец на бушующее море и видит ясный порядок, в котором движутся валы, и соображает,
как плыть; но
вот он в воде — все изменилось, на месте порядка хаос, взамен закона — своеволие.
«
Вот и кончилось все:
как просто и
как необходимо!
Неточные совпадения
Бобчинский. Сначала вы сказали, а потом и я сказал. «Э! — сказали мы с Петром Ивановичем. — А с
какой стати сидеть ему здесь, когда дорога ему лежит в Саратовскую губернию?» Да-с. А
вот он-то и есть этот чиновник.
А
вот вам, Лука Лукич, так,
как смотрителю учебных заведений, нужно позаботиться особенно насчет учителей.
Да объяви всем, чтоб знали: что
вот, дискать,
какую честь бог послал городничему, — что выдает дочь свою не то чтобы за какого-нибудь простого человека, а за такого, что и на свете еще не было, что может все сделать, все, все, все!
Анна Андреевна.
Вот хорошо! а у меня глаза разве не темные? самые темные.
Какой вздор говорит!
Как же не темные, когда я и гадаю про себя всегда на трефовую даму?
— Анна Андреевна именно ожидала хорошей партии для своей дочери, а
вот теперь такая судьба: именно так сделалось,
как она хотела», — и так, право, обрадовалась, что не могла говорить.