Неточные совпадения
Если мои записки войдут когда-нибудь, как материал, в полную биографию Гоголя, то, конечно,
читатели будут изумлены, что приведенные мною сейчас два письма, написанные словами, вырванными из глубины души, написанные Гоголем к лучшим друзьям его, ценившим так высоко его талант, были приняты ими с ропотом
и осуждением, тогда как мы должны были за счастье считать, что судьба избрала нас к завидной участи: успокоить дух великого
писателя, нашего друга, помочь ему кончить свое высокое творение, в несомненное, первоклассное достоинство которого
и пользу общественную мы веровали благоговейно.
Неточные совпадения
Впрочем, если слово из улицы попало в книгу, не
писатель виноват, виноваты
читатели,
и прежде всего
читатели высшего общества: от них первых не услышишь ни одного порядочного русского слова, а французскими, немецкими
и английскими они, пожалуй, наделят в таком количестве, что
и не захочешь,
и наделят даже с сохранением всех возможных произношений: по-французски в нос
и картавя, по-английски произнесут, как следует птице,
и даже физиономию сделают птичью,
и даже посмеются над тем, кто не сумеет сделать птичьей физиономии; а вот только русским ничем не наделят, разве из патриотизма выстроят для себя на даче избу в русском вкусе.
Я уже имел честь представить вам, благосклонные
читатели, некоторых моих господ соседей; позвольте же мне теперь, кстати (для нашего брата
писателя всё кстати), познакомить вас еще с двумя помещиками, у которых я часто охотился, с людьми весьма почтенными, благонамеренными
и пользующимися всеобщим уважением нескольких уездов.
Итак, предполагая, что
читателям известно содержание пьес Островского
и самое их развитие, мы постараемся только припомнить черты, общие всем его произведениям или большей части их, свести эти черты к одному результату
и по ним определить значение литературной деятельности этого
писателя.
Великий
писатель принужден был его наконец высечь для удовлетворения оскорбленного нравственного чувства своего
читателя, но, увидев, что великий человек только встряхнулся
и для подкрепления сил после истязания съел слоеный пирожок, развел в удивлении руки
и так оставил своих
читателей.
Я уже сказал выше, что читатель-друг несомненно существует. Доказательство этому представляет уже то, что органы убежденной литературы не окончательно захудали. Но
читатель этот заробел, затерялся в толпе,
и дознаться, где именно он находится, довольно трудно. Бывают, однако ж, минуты, когда он внезапно открывается,
и непосредственное общение с ним делается возможным. Такие минуты — самые счастливые, которые испытывает убежденный
писатель на трудном пути своем.