Неточные совпадения
Для охотников, стреляющих влет мелкую, преимущественно болотную птицу, не нужно ружье, которое бы било дальше пятидесяти или, много, пятидесяти пяти шагов: это самая дальняя мера; по большей части в болоте приходится стрелять гораздо ближе; еще менее нужно, чтоб ружье било слишком кучно,
что, впрочем, всегда соединяется с далекобойностью; ружье, несущее дробь кучею, даже невыгодно для мелкой дичи; из него гораздо скорее дашь промах, а
если возьмешь очень верно на близком расстоянии, то непременно разорвешь птицу: надобно только, чтоб ружье ровно и не слишком широко рассевало во все стороны мелкую дробь, обыкновенно употребляемую в охоте такого рода, и чтоб заряд ложился, как говорится, решетом.
Для отысканья полного настоящего заряда я предлагаю следующий способ: сделать мерку, которой внутренняя ширина равнялась бы внутренней ширине ружейного ствола, а глубина была бы в полтора раза против ширины;
если ружье с кремнем, то надобно прибавить столько лишнего пороха, сколько может поместиться на полке, для
чего достаточно насыпать мерку пороху верхом, а дроби в гребло;
если же ружье с пистоном, то насыпать мерку в гребло поровну и пороха и дроби.
Я разумею порох хороший;
если же порох дурен, то его надобно класть несколько побольше,
чем дроби.
Moжет быть, последнее несколько справедливо, потому
что угловатая фигура жеребья шире раздирает тело при своем вторжении и делает рану
если не тяжеле, то болезненнее, но зато пуля и картечь, по своей круглоте, должны, кажется, идти глубже.
Стреляющим с шерстяными пыжами должно принять в соображение то,
что их пыжи могут отодвигаться тяжестию дроби,
если дуло заряженного ружья будет обращено вниз, особенно на езде в тряском экипаже,
что случается нередко; а потому должно всегда ружье, давно заряженное шерстяными пыжами, пробовать шомполом и снова прибить верхний пыж, ежели он отодвинулся; то же надобно наблюдать с вырубленными, войлочными и шляпными пыжами, особенно
если они входят в дуло не натуге; с последними может случиться,
что верхний пыж отодвинется, покосится и часть дроби сейчас высыплется, отчего последует неизбежный промах.
Во-первых,
если пистоны хороши, то осечек не должно быть вовсе, хотя бы случилось стрелять в сильный дождь, потому
что затравка совершенно плотно закрыта колпачком и порох не подмокнет, даже не отсыреет, от
чего нет возможности уберечь ружье с прежним устройством полки и затравки.
Только в стрельбе с подъезда к птице крупной и сторожкой, сидящей на земле, а не на деревьях, собака мешает, потому
что птица боится ее; но
если собака вежлива, [То есть не гоняется за птицей и совершенно послушна] то она во время самого подъезда будет идти под дрожками или под телегой, так
что ее и не увидишь; сначала станет она это делать по приказанию охотника, а потом по собственной догадке.
Если и поднимешь нечаянно, то редко убьешь, потому
что не ожидаешь; с доброю собакой, напротив, охотник не только знает,
что вот тут, около него, скрывается дичь, но знает, какая именно дичь; поиск собаки бывает так выразителен и ясен,
что она точно говорит с охотником; а в ее страстной горячности, когда она добирается до птицы, и в мертвой стойке над нею — столько картинности и красоты,
что все это вместе составляет одно из главных удовольствий ружейной охоты.
Обе эти собаки до того были страстны к отыскиванью дичи,
что видимо скучали,
если не всякий день бывали в поле или болоте.
Замечательно,
что многие легавые собаки не могут сносить музыки, которая действует болезненно на их нервы: они визжат, воют и даже подвергаются судорогам,
если им некуда уйти от раздражительных музыкальных звуков, предпочтительно высоких нот.
Хотя нельзя оспоривать,
что для уменья хорошо стрелять нужны острый, верный глаз, твердая рука и проворство в движениях, но эти качества необходимы только при стрельбе пулею из винтовки или штуцера; даже и это может быть поправлено,
если стрелять с приклада, то есть положа ствол ружья на сошки, забор или сучок дерева; стрельба же из ружья дробью, особенно мелкою, требует только охоты и упражнения.
Неопытный стрелок, начинающий охотиться за дичью, должен непременно давать много пуделей уже потому,
что не получил еще охотничьего глазомера и часто будет стрелять не в меру, то есть слишком далеко. Но смущаться этим не должно. Глазомер придет со временем, а покуда его нет, надо стрелять на всяком расстоянии, не считая зарядов. Одним словом:
если прицелился, то спускай курок непременно.
8) Всего труднее стрелять птицу, летящую прямо и низко на охотника, потому
что необходимо совершенно закрыть ее дулом ружья и спускать курок в самое мгновение этого закрытия.
Если местность позволяет, лучше пропустить птицу и ударить ее вдогонку.
Если мы скажем, например,
что болотною называется дичь, выводящаяся в болоте, то все породы уток, гуси, лебеди должны называться болотною дичью.
Если скажем,
что болотная птица та, которая не только выводится, но и живет постоянно в болоте, то, кроме болотных кур, погонышей, бекасов, дупелей и гаршнепов, все остальное многочисленное сословие куликов и куличков не живeт в болоте, а только выводит детей; некоторые из них даже и гнезда вьют на сухих берегах рек и речек.
Жидкая, тинистая липкая масса, на дне которой стоит вода, засосет туда человека,
если он не успеет или ему будет не за
что схватиться.
Если в болотах стоит слишком много воды или когда болот очень мало, бекасы высыпают на лужи, стоящие по жнивью хлебных полей, и на луговые весенние ручьи, о
чем я уже и говорил.
Дупель так сходен перьями и складом с бекасом,
что их не вдруг даже различишь,
если не обратишь внимания на разность в величине и не увидишь хлупи или брюшка, которое у дупеля не белое, а серо-пестрое.
После линьки, или линянья, особенно
если болота очень мокры от многих дождей,
чего дупели не любят, они иногда перемешаются в залежи, в пар, то есть в паровое поле, и лежащие около болот некошеные луговины, поросшие чилизником и бобовником.
Жирных и непуганных стрельбою дупелей, допускающих самую близкую стойку собаки, травить ястребами-перепелятниками.
Если дупель вскочит не далее шести или семи шагов, то ястреб его догонит. Разумеется,
что никакой ружейный охотник не станет травить дупелей ястребом,
если будет иметь возможность стрелять их.
— Гаршнеп обыкновенно очень смирен, вылетает из-под ног у охотника или из-под носа у собаки после долгой стойки без малейшего шума и летит,
если хотите, довольно прямо, то есть не бросается то в ту, то в другую сторону, как бекас; но полет его как-то неверен, неровен, похож на порханье бабочки,
что, вместе с малым объемом его тела, придает стрельбе гаршнепов гораздо более трудности,
чем стрельбе дупелей, особенно в ветреное время.
Как только сольет полая вода, болотные кулики занимают свои родимые болота, в которых живут постоянно каждый год,
если какая-нибудь особенная причина не заставит их переменить места своего жительства. Причины бывают разные: иногда болото высыхает от того,
что пропадают в нем родники или паточины; иногда от того,
что их затопчет скот; иногда от того,
что болото высушивается искусственно людьми и превращается в сенокосные луга или пашню.
Если болотные кулики не будут истреблены в первый раз или по неуменью стрелять, или по излишней горячности охотника, то в другой раз сделаются гораздо осторожнее: налетают близко только сначала, а потом возьмут такой вepx,
что их не достанешь и утиною дробью, да и летают над охотником лишь несколько куликов, а остальные все посядут кругом в безопасном расстоянии.
Если потому,
что охотно держится с молодыми в траве, растущей по берегам прудов и заливов, то это не составляет его исключительной особенности; пища его также не состоит преимущественно из молодых побегов мелкой береговой травы, он кормится точно тем же,
чем и все куличьи породы.
Если мне случалось как-нибудь нечаянно подойти к их станичке близко, так,
что они меня не видели и продолжали беззаботно бегать, доставать из грязи корм, а иногда отдыхать, стоя на одном месте, то я подолгу любовался ими, даже не один раз уходил прочь, не выстрелив из ружья…
Если случится застать болотную курицу на месте проходимом, то она сейчас уйдет в непроходимое; застрелить ее, как дупеля или коростеля из-под собаки, — величайшая редкость; скорее убить, увидев случайно, когда она выплывет из камыша или осоки, чтоб перебраться на другую сторону болотного озерка, прудового материка или залива, к
чему иногда ее принудить посредством собаки, а самому с ружьем подстеречь на переправе.
Очень редко по берегам их растет мелкий кустарник.
Если взглянуть на такую реку, извивающуюся по степи, с высокого места,
что случается довольно редко, то представится необыкновенное зрелище: точно на длинном бесконечном снурке, прихотливо перепутанном, нанизаны синие яхонты в зеленой оправе, перенизанные серебряным стеклярусом: текущая вода блестит, как серебро, а неподвижные омуты синеют в зеленых берегах, как яхонты.
Про силу лебедя рассказывают чудеса: говорят,
что он ударом крыла убивает до смерти собаку,
если она приблизится к нему, легко раненному, или бросится на его детей.
Мне рассказывали многие,
что гусыня перетаскивает на воду поочередно за шею каждого гусенка,
если вода далеко or гнезда или местность так неудобопроходима,
что гусенку и пролезть трудно.
Гуси предпочтительно любят хлеб безосый, как-то: гречу, овес и горох, но
если не из
чего выбирать, то едят и всякий.
Если же тревога была не пустая,
если точно человек или зверь приблизится к стае — быстро поднимаются старики, и стремглав бросаются за ними молодые, оглашая зыбучий берег и спящие в тумане воды и всю окрестность таким пронзительным, зычным криком,
что услышать его за версту и более…
Плохо хозяину, который поздно узнает о том,
что гуси повадились летать на его хлеб; они съедят зерна, лоском положат высокую солому и сделают такую толоку, как будто тут паслось мелкое стадо.
Если же хозяин узнает во-время, то разными средствами может отпугать незваных гостей.
Я стреливал гусей во всякое время: дожидаясь их прилета в поле, притаясь в самом еще не вымятом хлебе, подстерегая их на перелете в поля или с полей, дожидаясь на ночлеге, где за наступившею уже темнотою гуси не увидят охотника,
если он просто лежит на земле, и, наконец, подъезжая на лодке к спящим на берегу гусям, ибо по воде подплыть так тихо,
что и сторожевой гусь не услышит приближающейся в ночном тумане лодки.
Если он найдет гнездо ее с яйцами или только
что вылупившимися утятами, то гнездо разроет и растаскает, яйца выпьет (как говорят) или по крайней мере перебьет, а маленьких утят всех передушит.
Если яиц много, то почти всегда бывает один или два болтуна: так называется яйцо, в котором не образовался утенок и в котором оттого,
что оно до половины пусто, болтается, когда его потрясешь.
Болтуны, вероятно, случаются оттого,
что во множестве яиц не все могут быть одинаково прогреты теплотою тела утиной наседки:
если яиц не более восьми или девяти, то болтунов не бывает.
Редкая собака не поддается обману и не погонится за ней; обыкновенно утка уводит собаку за версту и более, но охотнику хорошо известно,
что значат такие проделки, и, несмотря на то, он часто по непростительной жадности, позабыв о том,
что утка летит так плохо от яиц, то есть от гнезда,
что с нею гибнет целая выводка, сейчас ее убивает,
если не помешает близкое преследованье собаки, у которой иногда она висит над рылом, как говорится.
Если утка скрывается с утятами в отдельном камыше или береговой траве и охотник с собакой подойдет к ней так близко,
что уйти некуда и некогда, утка выскакивает или вылетает, смотря по расстоянию, также на открытую воду и производит тот же маневр: ружейный выстрел прекращает тревогу и убивает матку наповал.
Ловко также стрелять их в лет, поднимающихся с небольших речек, по берегам которых ходят охотники, осторожно высматривая впереди, по изгибистым коленам реки, не плывут ли где-нибудь утки, потому
что в таком случае надобно спрятаться от них за кусты или отдалиться от берега, чтоб они, увидев человека, не поднялись слишком далеко, надобно забежать вперед и подождать пока они выплывут прямо на охотника; шумно, столбом поднимаются утки,
если берега речки круты и они испуганы нечаянным появлением стрелка; легко и весело спускать их сверху вниз в разных живописных положениях.
Подстреленная утка воровата, говорят охотники, и это правда: она умеет мастерски прятаться даже на чистой и открытой воде:
если только достанет сил, то она сейчас нырнет и, проплыв под водою сажен пятнадцать, иногда и двадцать, вынырнет, или, лучше сказать, выставит только один нос и часть головы наружу и прильнет плотно к берегу, так
что нет возможности разглядеть ее.
Если же берега травянисты, то без хорошей собаки ни за
что не найдешь подстреленной утки: она вылезет на берег и пропадет.
Название несколько общее, потому
что самки всех утиных пород пером серы, или,
если выразиться точнее, серо-пестры, и собственно так называемые серые утки очень сходны со всеми утиными самками. Но тем не менее серая утка совершенно заслуживает свое имя, потому
что она серее всех уток и особенно потому,
что даже селезень ее не имеет никаких отметин. Ей по преимуществу принадлежит место в русской песне, когда говорится...
Мясо жирного, осеннего чирка,
если не пахнет рыбой,
что, к сожалению, хотя редко, но бывает, я предпочитаю даже мясу кряковной утки, [Между некоторыми охотниками существует мнение,
что чирята никогда рыбы не едят, никогда, следовательно, не могут ею пахнуть, но оно не всегда, или, лучше сказать, не везде справедливо] в нем слышнее запах дичины.
Если же это случится не на широкой реке и нырку придется нырять вниз по течению, то он производит с таким проворством свое подводное плаванье,
что стрелок,
если захочет догнать его, должен бежать, как говорится, во все лопатки.
Очевидно,
что в этом случае надобно брать на цель ниже или ближе стоящей рыбы;
если же берег высок и угол падения дроби будет выходить тупой, то дробь пойдет в воде под тем же углом вниз, следовательно брать на цель надобно несколько выше или дальше.
Если же везде сухо, то степные пожары производят иногда гибельные опустошения: огонь, раздуваемый и гонимый ветром, бежит с неимоверною быстротою, истребляя на своем пути все,
что может гореть: стога зимовавшего в степях сена, лесные колки, [Колком называется, независимо от своей фигуры, всякий отдельный лес; у псовых охотников он носит имя острова] даже гумна с хлебными копнами, а иногда и самые деревни.
В Оренбургской губернии бьют из них масло, вкус которого и запах так пронзительно остры,
что одну ложку его кладут на бутылку макового масла, и этого достаточно, чтобы сообщить целой бутылке очень сильный, приятный и ароматический вкус;
если персикового масла положить более, то оно производит желудочные и головные боли] промеж которого виднеются иногда желтые полосы или круговины цветущего чилизника.
Хотя снега в открытых степях и по скатам гор бывают мелки, потому
что ветер, гуляя на просторе, сдирает снег с гладкой поверхности земли и набивает им глубокие овраги, долины и лесные опушки, но тем не менее от такого скудного корма несчастные лошади к весне превращаются в лошадиные остовы, едва передвигающие ноги, и многие колеют;
если же пред выпаденьем снега случится гололедица и земля покроется ледяною корою, которая под снегом не отойдет (как то иногда бывает) и которую разбивать копытами будет не возможно, то все конские табуны гибнут от голода на тюбеневке.
Если вдруг выпадет довольно глубокий снег четверти в две, пухлый и рыхлый до того,
что нога зверя вязнет до земли, то башкирцы и другие азиатские и русские поселенцы травят, или, вернее сказать, давят, в большом числе русаков не только выборзками, но и всякими дворными собаками, а лис и волков заганивают верхами на лошадях и убивают одним ударом толстой ременной плети, от которой, впрочем, и человек не устоит на ногах.
Сначала подстреленный журавль бежит прочь, и очень шибко, так
что без собаки трудно догнать его: скорости своему бегу придает он подмахиваньем крыльев или крыла,
если одно ранено; видя же,
что ему не уйти, он на всем бегу бросается на спину и начинает защищаться ногами и носом, проворно и сильно поражая противника.