Неточные совпадения
Для охотников, стреляющих влет мелкую, преимущественно болотную птицу, не нужно ружье, которое бы било дальше пятидесяти или, много, пятидесяти пяти шагов: это самая дальняя мера; по большей части в болоте приходится стрелять гораздо ближе; еще менее нужно, чтоб ружье било слишком кучно,
что, впрочем, всегда соединяется с далекобойностью; ружье, несущее дробь кучею, даже невыгодно для мелкой дичи; из него гораздо скорее дашь промах, а если возьмешь очень верно на близком расстоянии, то непременно разорвешь птицу: надобно
только, чтоб ружье ровно и не слишком широко рассевало во все стороны мелкую дробь, обыкновенно употребляемую в охоте такого рода, и чтоб заряд ложился, как говорится, решетом.
Говорят,
что толщина стен казны, у которой при выстреле нагреваются
только первые, ближайшие слои, — от противодействия остальной, ненагретой массы железа усиливает бой заряда.
Что касается до четвертой причины, то есть до глубины винтов и длины казенного щурупа, то, не умея объяснить физических законов, на которых основано его влияние на заряд, я скажу
только,
что многими опытами убедился в действительной зависимости ружейного боя от казенника: я потерял не одно славное ружье, переменив старый казенный шуруп на новый, по-видимому гораздо лучший.
Я испортил один раз необыкновенно далекобойное ружье
только тем,
что перепаял на нем цель, для
чего надобно было слегка нагреть конец ствола.
Звук его густ, полон и приклад ружья не толкнет, не отдаст, а
только плотнее прижмется к плечу и щеке стрелка, тогда как большой заряд, не в меру, даст толчок и в плечо и в щеку, так
что от нескольких выстрелов кожа на скуле щеки покраснеет и даже лопнет.
Несправедливо говорят,
что будто ружье отдает и малыми зарядами: малый заряд тогда
только отдает, когда дроби будет положено больше,
чем пороху; малый заряд слышен по жидкости звука выстрелов, похожих на хлопанье арапника или пастушьего кнута, по слабому действию дроби и по тому,
что при стрельбе в цель дробь всегда обнизит, то есть ляжет ниже цели.
Пули известны всем. Надобно прибавить,
что только теми пулями бить верно, которые совершенно приходятся по калибру ружья. Впрочем, из обыкновенных охотничьих ружей, дробовиков, как их прежде называли, редко стреляют пулями: для пуль есть штуцера и винтовки. Эта стрельба мне мало знакома, и потому я об ней говорить не буду.
Только в стрельбе с подъезда к птице крупной и сторожкой, сидящей на земле, а не на деревьях, собака мешает, потому
что птица боится ее; но если собака вежлива, [То есть не гоняется за птицей и совершенно послушна] то она во время самого подъезда будет идти под дрожками или под телегой, так
что ее и не увидишь; сначала станет она это делать по приказанию охотника, а потом по собственной догадке.
Если и поднимешь нечаянно, то редко убьешь, потому
что не ожидаешь; с доброю собакой, напротив, охотник не
только знает,
что вот тут, около него, скрывается дичь, но знает, какая именно дичь; поиск собаки бывает так выразителен и ясен,
что она точно говорит с охотником; а в ее страстной горячности, когда она добирается до птицы, и в мертвой стойке над нею — столько картинности и красоты,
что все это вместе составляет одно из главных удовольствий ружейной охоты.
Хотя нельзя оспоривать,
что для уменья хорошо стрелять нужны острый, верный глаз, твердая рука и проворство в движениях, но эти качества необходимы
только при стрельбе пулею из винтовки или штуцера; даже и это может быть поправлено, если стрелять с приклада, то есть положа ствол ружья на сошки, забор или сучок дерева; стрельба же из ружья дробью, особенно мелкою, требует
только охоты и упражнения.
Даю
только еще один совет, с большою пользою испытанный мною на себе, даю его тем охотникам, горячность которых не проходит с годами: как скоро поле началось неудачно, то есть сряду дано пять, шесть и более промахов на близком расстоянии и охотник чувствует,
что разгорячился, — отозвать собаку, перестать стрелять и по крайней мере на полчаса присесть, прилечь и отдохнуть.
Если скажем,
что болотная птица та, которая не
только выводится, но и живет постоянно в болоте, то, кроме болотных кур, погонышей, бекасов, дупелей и гаршнепов, все остальное многочисленное сословие куликов и куличков не живeт в болоте, а
только выводит детей; некоторые из них даже и гнезда вьют на сухих берегах рек и речек.
Перепелки точно бывают так жирны осенью,
что с трудом могут подняться, и многих брал я руками из-под ястреба; свежий жир таких перепелок, употребленных немедленно в пищу, точно производит ломоту в теле человеческом; я испытал это на себе и видал на других, но дело в том,
что это были перепелки обыкновенные,
только необыкновенно жирные.
Струйка эта так мала,
что не может составить никакого течения и
только образует около себя маленькие лужицы мутной, иногда красноватой воды, от которой, однако, вымокают даже и болотные растения: торф обнажается и превращается в топкую, глубокую грязь.
Это случается
только на озерах больших и глубоких; на водах же средней величины и мелких процесс зарастания обыкновенно оканчивается тем,
что сплошной слой от края до края, во всех направлениях, заволочет поверхность воды, и через несколько лет наружность его представит вид обыкновенного болота, но обманчива эта наружность…
Случается,
что после прилета бекасов наступают морозы, выпадает снег, лужи и болота замерзают; бекасы бросаются тогда к родникам, берегам ручьев и речек и даже к навозным кучам — лишь бы
только найти талую землю.
Фигура яиц, общая всем куличьим яйцам, имеет ту особенность,
что нижний конец их представляет острый угол и большая ширина яйца находится
только в самом верху тупого конца, а не в середине.
По прошествии времени весенних высыпок, на которых смешиваются все эти три лучшие породы дичи (дупель, бекас и гаршнеп), о превосходстве которых я уже довольно говорил, дупели занимают обыкновенные свои болота с кочками, кустиками, а иногда большими кустами не мокрые, а
только потные — и начинают слетаться по вечерам на тока, где и остаются во всю ночь, так
что рано поутру всегда их найти еще в сборище на избранных ими местах.
Знаю
только,
что как скоро начнет заходить солнце, дупели слетаются на известное место, всегда довольно сухое, ровное и по большей части находящееся на поляне, поросшей чемерикою, между большими кустами, где в продолжение дня ни одного дупеля не бывает.
Белый подбой под их хвостиками, состоящий из мелких перышек, часто мелькает в темноте, но ясно разглядеть ничего нельзя.
только с достоверностию предположить,
что самцы совокупляются в это время с самками и горячо дерутся за них между собою: измятая трава и выщипанные перья, по ней разбросанные, подтверждают такое предположение.
Притом гораздо более дупелей поранишь,
чем убьешь наповал, да часто не найдешь и убитых, потому
что охотник не выходит из скрытного места до окончания охоты и тогда
только собирает свою добычу.
Грязь была так жидка,
что гаршнепы могли
только сидеть на оголившихся камышовых корнях.
Очень странно,
что я, будучи всегда неутомимым и страстным до безумия охотником, таскаясь по самым глухим и топким болотным местам, несмотря на жаркое летнее время, не нашел не
только гнезда или выводки гаршнепа, но даже ни одного не поднял.
Молодых уже трудно различить со старыми, разве
только по тому,
что старые крупнее и скорее начинают жиреть.
Бить их очень хорошо дробью 10-го нумера, потому
что стрелять далеко не приходится, а мелкая, севкая дробь летит, как широкое решето, и хотя бы задела одним
только краем, так и сварит эту порхающую птичку.
Как
только сольет полая вода, болотные кулики занимают свои родимые болота, в которых живут постоянно каждый год, если какая-нибудь особенная причина не заставит их переменить места своего жительства. Причины бывают разные: иногда болото высыхает от того,
что пропадают в нем родники или паточины; иногда от того,
что их затопчет скот; иногда от того,
что болото высушивается искусственно людьми и превращается в сенокосные луга или пашню.
Но недолго тянется дело у охотника — опытного и хорошего стрелка;
только новичок, недавно взявшийся за ружье, может до того разгорячиться,
что задрожат у него и руки и ноги, и будет он давать беспрестанные промахи,
чему способствует близость расстояния, ибо дробь летит сначала кучей.
По большей части история оканчивается тем,
что через несколько часов шумное, звучное, весело населенное болото превращается в безмолвное и опустелое место…
только легко раненные или прежде пуганные кулики, отлетев на некоторое расстояние, молча сидят и дожидаются ухода истребителя, чтоб заглянуть в свое родное гнездо…
Если болотные кулики не будут истреблены в первый раз или по неуменью стрелять, или по излишней горячности охотника, то в другой раз сделаются гораздо осторожнее: налетают близко
только сначала, а потом возьмут такой вepx,
что их не достанешь и утиною дробью, да и летают над охотником лишь несколько куликов, а остальные все посядут кругом в безопасном расстоянии.
Болотные кулики, несчастные жертвы всякого стрелка, так беспощадно истребляемые, мало уважаются охотниками, без сомнения, потому,
что их везде много и
что во время сиденья на яйцах и вывода детей
только ленивый не бьет их: ибо не умеющий вовсе стрелять в лет может стрелять их сидячих; но с прилета или на отлете никакой охотник ими не пренебрегает.
Когда вся птица садится на гнезда, они не пропадают, а
только уменьшаются в числе, так
что в продолжение всего лета их изредка встречаешь, из
чего должно заключить что-нибудь одно: или самцы не сидят на гнездах и не разделяют с самкою попечения о детях, или чернышей всегда много остается холостых.
Чернозобики в Оренбургской губернии бывают
только пролетом весною, с половины до конца апреля; в продолжение же лета и даже осенью я никогда чернозобиков не встречал, но слыхал,
что в Пензенской губернии появляются они на короткое время в августе; разумеется, это обратный пролет; может быть, то же бывает в других уездах и Оренбургской губернии.
Этот куличок еще реже попадается и еще менее известен в Оренбургской губернии. Мне самому иногда случалось не встречать его по нескольку лет сряду. Имя морского куличка существует
только между охотниками высшего разряда: простые стрелки и народ его не знают. Я думаю,
что это имя также занесено теми охотниками, которые стреливали этих куличков по морским берегам, где они бывают во время весеннего пролета в невероятном множестве.
Мясо их очень нежно и вкусно, жаль
только,
что слишком его маловато.
Болотные куры любят бегать по этому зеленому ковру, когда он загустеет; бегают так легко и проворно,
что оставляют
только узоры следов на мягкой его поверхности, по водяным же лопухам они скользят, как по паркету.
Мне случилось однажды, сидя в камыше на лодке с удочкой, услышать свист, похожий на отрывистый свист или крик погоныша,
только не чистый, а сиповатый; вскоре за тем выплыла из осоки болотная курица, и я подумал,
что этот сиповатый крик принадлежит ей; потом, чрез несколько лет, я услышал точно такой же сиповатый свист в камыше отдельного озерка; я послал туда собаку, наверное ожидая болотной курицы, но собака выгнала мне погоныша, которого я и убил.
Только в позднюю осень позволяет он собаке делать над собой стойку, вероятно оттого,
что бывает необычайно жирен и утомляется от скорого и многого беганья, во всякое же другое время он, так же как болотная курица и луговой коростель, бежит, не останавливаясь, и нередко уходит в такие места,
что собака отыскать и поднять его не может.
Мне удалось один раз, уже довольно поздно для чибисов, кажется в половине сентября, вышибить крупною дробью одного чибиса из стаи, пролетевшей очень высоко надо мною, вероятно в дальний поход. Чибис был облит салом и так вкусен,
что уступал в этом
только бекасиной породе.
Длинный овал челнообразного стана, устройство всех членов тела, обилие пуха и перьев, покрытых тонким лаком, не пропускающим мокроту, ясно указывают,
что назначение этой породы птиц — не
только временное плаванье по воде, но даже постоянное на ней пребывание.
В отношении к охоте огромные реки решительно невыгодны: полая вода так долго стоит на низких местах, затопив десятки верст луговой стороны,
что уже вся птица давно сидит на гнездах, когда вода пойдет на убыль. Весной, по краям разливов
только, держатся утки и кулики, да осенью пролетные стаи, собираясь в дальний поход, появляются по голым берегам больших рек, и то на самое короткое время. Все это для стрельбы не представляет никаких удобств.
Многие охотники сказывали мне,
что лебеди не
только постоянно живут, но и выводят детей в разных уездах Оренбургской губернии и особенно по заливным, волжским озерам, начиная от Царицына до Астрахани;
что гнезда вьют они в густых камышах;
что лебедь разделяет с лебедкою все попечения о детях,
что молодых у них бывает
только по два (а другие уверяют, будто по три и по четыре) и
что по волжским рукавам, при впадении этой реки в море, лебеди живут несчетными стадами.
Что касается до меня, то я каждый год видал по нескольку раз лебедей, по большей части в недосягаемой вышине пролетавших надо мною; видал их и плавающих по озерам, по всегда неожиданно и в таком расстоянии,
что не
только гусиною дробью, но и картечью стрелять было не возможно; а иногда и стрелял, но выстрел мой скорее мог назваться почетным салютом,
чем нападением врага.
Не понимаю, отчего лебедь считался в старину лакомым или почетным блюдом у наших великих князей и даже царей; вероятно, знали искусство делать его мясо мягким, а мысль,
что лебедь служил
только украшением стола, должна быть несправедлива.
Дикий гусь точно сер и отличается от гусыни
только тем,
что спина его потемнее, грудь, или зоб, покрыта черноватыми пятнышками, и сам он несколько поменьше.
Когда молодые подрастут в полгуся и больше и даже почти оперятся,
только не могут еще летать, [Водяная птица в этом отношении совершенно противоположна некоторым породам степной дичи; перья в крыльях Молодых тетеревов, куропаток и перепелок вырастают прежде всего, и они еще в пушку могут перелетывать, а у всей водяной Дичи, напротив, перья в крыльях вырастают последние, так
что даже безобразно видеть на выросшем и оперившемся теле молодого гуся или утки голые папоротки с синими пеньками]
что бывает в исходе июня или начале июля, — охотники начинают охотиться за молодыми и старыми, линяющими в то время, гусями и называющимися подлинь.
Охотнику приходится стрелять
только тех молодых и старых гусей, которых собаки выгонят на реку или озеро,
что бывает не часто: гусь подлинь и молодые гусята крепко и упорно держатся в траве, кустах и камышах, куда прячутся они при всяком шуме, при малейшем признаке опасности.
К концу сентября, то есть ко времени своего отлета, гуси делаются очень жирны, особенно старые, но, по замечанию и выражению охотников, тогда
только получают отличный вкус, когда хватят ледку,
что, впрочем, в исходе сентября у нас не редкость, ибо от утренних морозов замерзают лужи и делаются закраины по мелководью около берегов на прудах и заливах.
Замечательно,
что гуси, не запутавшиеся в перевесе, а
только в него ударившиеся, падают па землю и до того перепугаются,
что кричат, хлопают крыльями, а с места не летят: без сомнения, темнота ночи способствует такому испугу.
Пролетные утки не то,
что пролетные кулики: кулики живут у нас недели по две и более весной и от месяца до двух осенью, а утки бывают
только видимы весной, никогда осенью и ни одного дня на одном месте не проводят.
Из этого необходимо следует,
что они никогда не разбиваются на пары,
что только одна мать, без всякой помощи самца, должна заботиться об устройстве гнезда, высиживанье яиц и сбереженье детей, ибо где нет супружества, там пет и отца.