Неточные совпадения
Картечь
есть не что иное, как маленькие пулечки или огромные дробины, несравненно крупнее безымянки; впрочем, величина их бывает различная, смотря по надобности; самую крупную картечь употребляют для зверей, как-то: медведей, волков, оленей и проч., а маленькую — для больших
птиц, собравшихся в стаи, для лебедей, гусей, журавлей и дроф.
Только в стрельбе с подъезда к
птице крупной и сторожкой, сидящей на земле, а не на деревьях, собака мешает, потому что
птица боится ее; но если собака вежлива, [То
есть не гоняется за
птицей и совершенно послушна] то она во время самого подъезда
будет идти под дрожками или под телегой, так что ее и не увидишь; сначала станет она это делать по приказанию охотника, а потом по собственной догадке.
Для приучения к подаванию поноски должно сначала употреблять мячики, потом куски дерева и всякие, даже железные, вещи, [Некоторые охотники находят это вредным; они говорят, что от жесткой поноски собака
будет мять дичь; я сомневаюсь в этом] которые может щенок схватить зубами и принести, наконец — мертвых
птиц.
С борзыми собаками травить одних зайцев, изредка добыть лису: с тенетами тоже; с ястребами и с соколами — тоже, то
есть травить какую-нибудь одну породу
птиц, сетьми, неводами и удочкой ловить одну рыбу, и так далее.
Во-вторых, в охотах, о которых я сейчас говорил, охотник не главное действующее лицо, успех зависит от резвости и жадности собак или хищных
птиц; в ружейной охоте успех зависит от искусства и неутомимости стрелка, а всякий знает, как приятно
быть обязанным самому себе, как это увеличивает удовольствие охоты; без уменья стрелять — и с хорошим ружьем ничего не убьешь; даже сказать, что чем лучше, кучнее бьет ружье, тем хуже, тем больше
будет промахов.
Кроме того, что наведение на цель и держание на цели (разумеется, в сидящую
птицу) производит мешкотность, оно уже не годится потому, что как скоро руки у охотника не тверды, то чем долее
будет он целиться, тем более
будут у него дрожать руки; мгновенный же прицел и выстрел совершенно вознаграждают этот недостаток.
3) Когда стреляешь в
птицу, сидящую на воде или плотно присевшую на земле, то надобно целить под нее, то
есть в ту черту, которою соединяется ее тело с водой или землей.
Постепенное уменьшение
птицы в Оренбургской губернии началось весьма давно, а тогда
было еще очень просторно и привольно в ней и человеку, и зверю, и
птице, да и теперь не тесно.
Этот лет по одним и тем же местам называется охотниками «тяга»] издавая известные звуки, похожие на хрюканье или хрипенье, часто вскакивая с большим шумом из-под ног крестьянина, приезжающего в лес за дровами, также
был им замечен по своей величине и отличному от других
птиц красноватому цвету и получил верное название.
Окошки чистые, не малые, в которых стоит жидкая тина или вода, бросаются в глаза всякому, и никто не попадет в них; но
есть прососы или окошки скрытные, так сказать потаенные, небольшие, наполненные зеленоватою, какою-то кисельною массою, засоренные сверху старою, сухою травою и прикрытые новыми, молодыми всходами и побегами мелких, некорнистых трав; такие окошки очень опасны; нередко охотники попадают в них по неосторожности и горячности, побежав к пересевшей или подстреленной
птице, что делается обыкновенно уже не глядя себе под ноги и не спуская глаз с того места, где села или упала
птица.
Советую и всем охотникам делать то же, и делать аккуратно, потому что
птица, приколотая вскользь, то
есть так, что перо не попадет в мозг, а угодит как-нибудь мимо, также может улететь, что со мной случалось не один раз, особенно на охоте за осенними тетеревами.
Однажды весною, когда вся
птица уже прилетела и везде по удобным местам появились гаршнепы, ушел у меня в деревне огромный пруд, заросший почти весь сплошным камышом, который зимою
был гладко скошен на разные деревенские потребности.
Вся хитрость состоит в том, чтоб уловить гаршнепа в ту минуту, когда он, сделав уступку ветру и
будучи отнесен им в сторону, начнет опять лететь прямо; тут выходят такие мгновения от противоборства ветра и усилий
птицы, что она стоит в воздухе неподвижно; опытные стрелки знают это и редко дают промахи по гаршнепам.
Пища его состоит из обыкновенной куличьей пищи, то
есть из червячков, козявок, корешков, семян береговых трав, даже из илу и тины, которая всегда находится в зобах всех болотных и водяных
птиц.
Недели через три после своего появления огромными стаями курахтаны улетают вместе со всею пролетною
птицей, и к осени, то
есть в августе, петушки возвращаются пепельно-серыми, пестрыми куличками без грив и хохолков, почти совершенно сходными с своими самками, которые и весной и осенью сохраняют один и тот же вид и цвет, постоянно имея хлупь и брюшко белые.
Вероятно,
есть такие выродки между всеми породами
птиц; из поименованных же выше мною первых пяти пород я некоторых не только видел, но и бивал.
В исходе мая я возвращался с охоты домой; идучи по берегу пруда и не находя
птицы, по которой мог бы разрядить ружье, — а ствол его надобно
было вымыть, — я хотел уже выстрелить на воздух.
Вдруг от собаки, прыгавшей по воде около берега по мелкому камышу и осоке, из отдельного куста камыша, очень не близко, поднялись какие-то две
птицы; между ними находилось расстояние не менее сажени; ружье
было заряжено мелкою утиною дробью.
Ружье сильно потянуло, следовательно выстрел не мог
быть верен; но обе
птицы упали; [К удивлению моему, это случалось со мной несколько раз, равно как и с другими охотниками.
При сем должно заметить, что все эти три породы дичи, то
есть болотные куры, погоныши и особенно коростели луговые, чрезвычайно портят поиск легавых собак, ибо дух от них очень силен; собака горячится и, видя, что
птица после каждой стойки все уходит дальше, бросается догонять ее, теряет след, сбивается и получает самые дурные привычки.
Болотною и водяною дичью они не богаты; только позднею осенью отлетная
птица в больших стаях гостит на них короткое время, как будто на прощанье; зато всякая рыба бель, кроме красной, то
есть осетра, севрюги, стерляди и проч., водится в степных озерах в изобилии и отличается необыкновенным вкусом.
Итак, нельзя иначе объяснить это казусное дело, как предположением, что дробина ударилась в папоротку селезня и надколола плечную кость вдоль, то
есть произвела маленькую трещинку в ней, и что, наконец, от усиленного летанья кость переломилась поперек, и
птица упала.
Это достаточное доказательство, что
птица может летать,
будучи ранена смертельно.
Хорошо, что степные места никогда не выгорают все дотла, а то негде
было бы водиться полевой
птице.
Голова у дрофы и шея какого-то пепельного или зольного цвета; нос толстый, крепкий, несколько погнутый книзу, в вершок длиною, темно-серый и не гладкий, а шероховатый; зрачки глаз желтые; ушные скважины необыкновенно велики и открыты, тогда как у всех других
птиц они так спрятаны под мелкими перышками, что их и не приметишь; под горлом у ней
есть внутренний кожаный мешок, в котором может вмещаться много воды; ноги толстые, покрытые крупными серыми чешуйками, и, в отличие от других
птиц, на каждой только по три пальца.
Тудаки водятся, то
есть выводят детей, непременно в степи настоящей, еще не тронутой сохою, [
Есть охотники, которые утверждают противное, но я, убежденный примером других
птиц, не верю, чтобы дрофа вила гнездо и выводила детей в молодых хлебах, но, вероятно, она немедленно перемещается туда с своими цыплятами] но летают кормиться везде: на залежи озими к хлебные поля.
Объемом собственно тела он менее, хотя подлиннее, дрофы и едва ли
будет с большого старого гуся, но длинные перья на спине, боках и величина крыльев дают ему вид самой большой
птицы.
Будучи пойманы и выкормлены вместе с дворовою
птицей, очень скоро привыкают ко всякой пище и делаются совершенно ручными; но как скоро подрастут крылья, то непременно улетят если не в первый год, то в следующий; если же крылья подрезывать, то остаются ручными, но детей не выводят.
По преимуществу
будучи степною
птицею, стрепет вьет гнездо в степи в самом открытом месте, почти всегда под кустиком ковыля.
Несомненная истина, что на горелом месте никакая
птица гнезда не вьет; иногда это может показаться несправедливым, потому что
птица живет и выводится, очевидно, на паленых степях; но я внимательным изысканием убедился, что гнездо всегда свивается на месте не паленом, хотя бы оно
было величиною в сажень, даже менее, и обгорело со всех сторон.
Весь склад, все части тела этой
птицы совершенно куриные, отчего и получила она свое имя; полевою же, или серою, называется она сколько в отличие от лесной, белой в зимнее время куропатки, о которой
будет говорено в своем месте, столько же и потому, что сера пером и живет в поле.
Стрельба выходила славная и добычливая: куропатки вылетали из соломы поодиночке, редко в паре и очень близко, из-под самых ног: тут надобно
было иногда или послать собаку в солому, или взворачивать ее самому ногами.
было бить их рябчиковою дробью, даже 7-м и 8-м нумером, чего уже никак нельзя сделать на обыкновенном неблизком расстоянии, ибо куропатки, особенно старые, крепче к ружью многих
птиц, превосходящих их своею величиною, и уступают в этом только тетереву; на сорок пять шагов или пятнадцать сажен, если не переломишь крыла, куропатку не добудешь, то
есть не убьешь наповал рябчиковой дробью; она
будет сильно ранена, но унесет дробь и улетит из виду вон: может
быть, она после и умрет, но это
будет хуже промаха — пропадет даром.
Для меня, как для охотника, который с ранней молодости имел безотчетную страсть к наблюдению и возможному исследованию образа жизни и нравов
птиц, появление красноустиков
было особенно любопытно.
Бортевые промыслы в Оренбургской губернии
были прежде весьма значительны, но умножившееся народонаселение и невежественная жадность при доставанье меда, который нередко вынимают весь, не оставляя запаса на зиму, губят диких пчел, которых и без того истребляют медведи, большие охотники до меда, некоторые породы
птиц и жестокость зимних морозов] Трав и цветов мало в большом лесу: густая, постоянная тень неблагоприятна растительности, которой необходимы свет и теплота солнечных лучей; чаще других виднеются зубчатый папоротник, плотные и зеленые листья ландыша, высокие стебли отцветшего лесного левкоя да краснеет кучками зрелая костяника; сырой запах грибов носится в воздухе, но всех слышнее острый и, по-моему, очень приятный запах груздей, потому что они родятся семьями, гнездами и любят моститься (как говорят в народе) в мелком папоротнике, под согнивающими прошлогодними листьями.
Во-первых,
птица вообще мало боится шума и стука, если не видит предмета, его производящего, во-вторых, токующий тетерев, особенно глухой, о чем я
буду говорить ниже, не только ничего не слышит, но и не видит.
Разумеется, сидя на таком месте, он совершенно безопасен от ружья охотника: если вы подъедете или подойдете близко к сосне, то нижние ветви закроют его и вам ничего не
будет видно, если же отойдете подальше и глухарь сделается виден, то расстояние
будет так велико, что нет никакой возможности убить дробью такую большую и крепкую
птицу, хотя бы ружье
было заряжено безымянкой или нулем.
Время любви прошло, распухшая кожа на шее косачей опадает, брови прячутся, перья лезут… пора им в глухие, крепкие места, в лесные овраги; скоро придет время линять, то
есть переменять старые перья на новые: время если не болезни, то слабости для всякой
птицы.
Третий неудобен потому, что надобно уменье набивать чучелы; притом они всегда выходят менее настоящих тетеревов, а нужно, чтоб они
были больше и виднелись издали, да и хищные
птицы — орлы, беркуты и ястреба-гусятники нередко вцепляются в них и уносят, если они воткнуты на присады, а не привязаны (таким образом убил я однажды огромного беркута).
Простой народ не
ест давленой
птицы; но в городах мало об этом заботятся, да где и когда разглядывать, стреляные рябчики или удавленные привозятся на рынок? Притом для продажи им ломают крылья и прокалывают головы пером, чтоб они казались подстреленными и приколотыми.
Я старательно наблюдал за многими
птицами; у некоторых
есть что-то похожее на целованье, но у голубей оно совершается определеннее.
Голуби имеют замечательную способность, в которой превосходят они всех других
птиц: набивать себе полон зоб всякого рода кормом и потом, прилетев домой, то
есть к своему гнезду, извергать всю эту пищу назад и кормить ею детей.
4-я и 5-я породы — черные дрозды, величиною
будут немного поменьше большого рябинника; они различаются между собою тем, что у одной породы перья темнее, почти черные, около глаз находятся желтые ободочки, и нос желто-розового цвета, а у другой породы перья темно-кофейного, чистого цвета, нос беловатый к концу, и никаких ободочков около глаз нет; эта порода, кажется, несколько помельче первой [Тот же почтенный профессор, о котором я говорил на стр. 31, сделал мне следующие замечания: 1] что описанные мною черные дрозды, как две породы,
есть не что иное, как самец и самка одной породы, и 2) что
птица, описанная мною под именем водяного дрозда, не принадлежит к роду дроздов и называется водяная оляпка.
Нельзя сказать, чтоб дрозды и с прилета
были очень дики, но во множестве всякая
птица сторожка, да и подъезжать или подкрадываться к ним, рассыпанным на большом пространстве, по мелкому голому лесу или также по голой еще земле, весьма неудобно: сейчас начнется такое чоканье, прыганье, взлетыванье и перелетыванье, что они сами пугают друг друга, и много их в эту пору никогда не убьешь, [Мне сказывал один достоверный охотник, что ему случилось в одну весьма холодную зиму убить на родниках в одно поле восемнадцать дроздов рябинников, почти всех влет, но это дело другое] хотя с прилета и дорожишь ими.
Всякая
птица, от соловья до голубенького крошечного бесочка, горячо и торопливо
поет свои вечерние песни, умолкая постепенно вместе с темнеющими сумерками, которые в лесу ложатся ранее и быстрее.
Он по справедливости боится и зверя и
птицы, и только ночью или по утренним и вечерним зарям выходит из своего дневного убежища, встает с логова; ночь для него совершенно заменяет день; в продолжение ее он бегает,
ест и жирует, то
есть резвится, и вообще исполняет все требования природы; с рассветом он выбирает укромное местечко, ложится и с открытыми глазами, по особенному устройству своих коротких век, чутко дремлет до вечера, протянув по спине длинные уши и беспрестанно моргая своею мордочкой, опушенной редкими, но довольно длинными белыми усами.