Неточные совпадения
Если и поднимешь нечаянно,
то редко убьешь, потому что не ожидаешь; с доброю собакой, напротив, охотник не только знает, что вот тут,
около него, скрывается дичь, но знает, какая именно дичь; поиск собаки бывает так выразителен и ясен, что она точно говорит с охотником; а в ее страстной горячности, когда она добирается до птицы, и в мертвой стойке над нею — столько картинности и красоты, что все это вместе составляет одно из главных удовольствий ружейной охоты.
Когда подъедешь, бывало, к болоту или весеннему разливу
около реки,
то совершенно потеряешься: по краям стоят, ходят и бегают различные породы куликов и куличков.
С
того времени, как бекасиные самки сядут на гнезда,
около которых остаются и самцы, все холостые бекасы разбиваются врозь по обыкновенным кочковатым болотам, и начинается летняя, мало добычливая стрельба бекасов.
Мера всегда бывает более шестидесяти шагов. Стрелять только в
ту минуту, когда бекас летит прямо над головой, следовательно, должно поставить ружье совершенно перпендикулярно. Положение очень неловкое, да и дробь, идучи вверх, скорее слабеет. Много зарядов улетало понапрасну в синее небо, и дробь, возвращаясь назад, сеялась, как мелкий дождь,
около стрелка. В случае удачного выстрела бекас падает из-под небес медленно и винтообразно.
После линьки, или линянья, особенно если болота очень мокры от многих дождей, чего дупели не любят, они иногда перемешаются в залежи, в пар,
то есть в паровое поле, и лежащие
около болот некошеные луговины, поросшие чилизником и бобовником.
[Один охотник, впрочем, сказывал мне, что убил очень молодого, едва летающего гаршнепа
около Петербурга, под Стрельною, в самом топком болоте] Это обстоятельство наводит на мысль, что гаршнепы далеко отлетают для вывода детей, в такие непроходимые лесные болота, куда в это время года не заходит нога человеческая, потому что такие болота, как я слыхал, в буквальном смысле недоступны до
тех пор, пока не замерзнут.
В
тех местах, где я обыкновенно охотился,
то есть
около рек Бугуруслана, Большой Савруши, Боклы и Насягая, или Мочегая (последнее имя более употребительно между простонародными туземцами), кулик-сорока гнезд не вьет и детей не выводит, но
около рек Большого Кинеля и Демы я нахаживал сорок с молодыми, и тогда они хотя не очень горячо, но вились надо мной и собакой; вероятно, от гнезд с яйцами вьются они горячее.
Когда молодые достигнут полного возраста, что бывает в исходе июля,
то старые травники держатся с выводками по открытым, голым берегам прудов, озер и речных заливов; любят также шататься
около грязей.
Как скоро дети подрастут,
то старые держатся с ними по берегам речек, особенно
около земляных и песчаных отмелей и кос.
Бывало, слышишь его где-то
около себя, долго всматриваешься и насилу разглядишь песочника, стоящего на песчаном бугорке и беспрестанно делающего поклоны,
то есть опускающего и поднимающего голову. Мясо его нежно и вкусно, но жирно никогда не бывает. Пропадает он довольно рано, в начале августа.
Впоследствии времени заключение мое подтвердил мне
тот же достоверный охотник: у него в деревне, в Симбирской губернии, болотные куры водили детей несколько лет сряду
около одних и
тех же озерков, обросших вокруг камышом и поросших лопухами и водяными кувшинчиками.
К концу сентября,
то есть ко времени своего отлета, гуси делаются очень жирны, особенно старые, но, по замечанию и выражению охотников, тогда только получают отличный вкус, когда хватят ледку, что, впрочем, в исходе сентября у нас не редкость, ибо от утренних морозов замерзают лужи и делаются закраины по мелководью
около берегов на прудах и заливах.
Укрывательство же утки от селезня, его преследованье, отыскиванье, гнев, наказанье за побег и за
то, если утка не хочет лететь с ним в другие места или отказывает ему в совокуплении, — разоренные и растасканные гнезда, разбитые яйца, мертвых утят
около них, — все это я видел собственными моими глазами не один раз.
Стоит только увидеть селезня или заслышать его призывное, впрочем весьма тихое, покрякиванье, — добыча верная: он непременно подпустит стрелка в меру или как-нибудь налетит на него, кружась
около одного и
того же места.
Петух, или самец, кроме большей величины, отличается
тем, что у него по обеим сторонам головы растут перья, вихрястые или хохластые, а
около подбородка, вдоль шеи, висят косицы длиною вершка в два с половиной, в виде гривы или ожерелья, распускающегося, как веер: всего этого нет у курицы, или дрофиной самки, да и вообще зольный цвет головы и шеи, ржавая краснота перьев и темные струи по спине у самца ярче.
Он охотно ест всякие хлебные зерна, любит клевать лошадиный помет, и для добыванья
того и другого упорно держится
около степных и полевых дорог, по колеям которых бегает очень проворно; но преимущественная пища его — молодая трава.
Я убеждаюсь в справедливости этого предположения
тем, что почти всегда, объезжая весною разливы рек по долинам и болотам, встречал там кроншнепов, которые кричали еще пролетным криком или голосом, не столь протяжным и одноколенным, а поднявшись на гору и подавшись в степь, на версту или менее, сейчас находил степных куликов, которые, очевидно, уже начали там хозяйничать: бились
около одних и
тех же мест и кричали по-летнему: звонко заливались, когда летели кверху, и брали другое трелевое колено, звуки которого гуще и тише, когда опускались и садились на землю.
Когда вырастет трава,
то при поверхностном обозрении нельзя заметить, где горело и где нет; но, разогнув свежую зеленую траву
около самого гнезда, вы всегда найдете прошлогоднюю сухую траву, чего на горелом месте нет и быть не может и в чем убедиться нетрудно.
Там обыкновенно кроют их шатром, так же как тетеревов, но куропатки гораздо повадливее и смирнее,
то есть глупее; тетеревиная стая иногда сидит
около привады, пристально глядит на нее, но нейдет и не пойдет совсем; иногда несколько тетеревов клюют овсяные снопы на приваде ежедневно, а другие только прилетают смотреть; но куропатки с первого раза все бросаются на рассыпанный корм, как дворовые куры; тетеревов надобно долго приучать, а куропаток кроют на другой же день; никогда нельзя покрыть всю тетеревиную стаю, а куропаток, напротив, непременно перекроют всех до одной.
Красноустики появляются всегда небольшими станичками, их скоро увидишь издали, потому что они беспрестанно кружатся или снуют взад и вперед
около одного и
того же места и садятся только на короткое время.
Я становился обыкновенно на средине
той десятины или
того места,
около которого вьются красноустики, брал с собой даже собаку, разумеется вежливую, и они налетали на меня иногда довольно в меру; после нескольких выстрелов красноустики перемещались понемногу на другую десятину или загон, и я подвигался за ними, преследуя их таким образом до
тех пор, пока они не оставляли поля совсем и не улетали из виду вон.
Я не видал этого своими глазами и потому не могу признать справедливым такого объяснения; я нахожу несколько затруднительным для перепелиной матки в одно и
то же время сидеть в гнезде на яйцах, доставать пищу и самой кормить уже вылупившихся детей, которые, по слабости своей в первые дни, должны колотиться
около гнезда без всякого призора, не прикрытые в ночное или дождливое время теплотою материнскою тела.
Я взвешивал многих глухих косачей (самцов): самый большой весил двенадцать с половиною фунтов, между
тем как косач-моховик, например,
около Петербурга (говорю слышанное), весит до семнадцати фунтов.
Начинается остервенелая драка: косачи, уцепив друг друга за шеи носами, таскаются по земле, клюются, царапаются, без всякой пощады, перья летят, кровь брызжет… а между
тем счатливейшие или более проворные,
около самой арены совокупляются с самками, совершенно равнодушными к происходящему за них бою.
Я никогда не замечал в Оренбургской губернии осеннего тетеревиного токованья, но
около Москвы каждую осень токуют косачи,
то есть бормочут, сидя на деревьях в одиночку, и брови их выступают и краснеют, как весной.
Когда же снег растает, а где не растает, по крайней мере обмелеет, так что ездить хотя как-нибудь и хоть на чем-нибудь,
то сделается возможен и подъезд к тетеревам: сначала рано по утрам, на самых токах, а потом, когда выстрелы их разгонят,
около токов: ибо далеко они не полетят, а все будут биться вокруг одного места до
тех пор, пока придет время разлетаться им с токов по своим местам,
то есть часов до девяти утра.
Полукругом
около шалаша, не далее двенадцати шагов, становятся присады,
то есть втыкаются в землю молодые деревья, в две или три сажени вышиною, очищенные от листьев и лишних ветвей, даже ставят жерди с искусственными сучками; на двух, трех или четырех приездах (это дело произвольное) укрепляются тетеревиные чучелы, приготовленные тремя способами.
4-я и 5-я породы — черные дрозды, величиною будут немного поменьше большого рябинника; они различаются между собою
тем, что у одной породы перья темнее, почти черные,
около глаз находятся желтые ободочки, и нос желто-розового цвета, а у другой породы перья темно-кофейного, чистого цвета, нос беловатый к концу, и никаких ободочков
около глаз нет; эта порода, кажется, несколько помельче первой [
Тот же почтенный профессор, о котором я говорил на стр. 31, сделал мне следующие замечания: 1] что описанные мною черные дрозды, как две породы, есть не что иное, как самец и самка одной породы, и 2) что птица, описанная мною под именем водяного дрозда, не принадлежит к роду дроздов и называется водяная оляпка.
Дрозд — живая, бодрая, веселая и в
то же время певчая птичка. Большой рябинник с крупными продолговатыми пятнами и черный дрозд с желтыми ободочками
около глаз считаются лучшими певцами после певчего дрозда. Про черного ничего не могу сказать утвердительно, но рябинника я держал долго в большой клетке; он пел довольно приятно и тихо, чего нельзя ожидать по его жесткому крику, похожему на какое-то трещанье, взвизгиванье и щекотанье.
Некоторые охотники утверждают, что дрозды не улетают на зиму за море или в теплейший нашего климат, основываясь на
том, что часто нахаживали их зимою, изредка даже в немалом количестве,
около незамерзающих ключей, но это ничего не доказывает, кроме
того, что они могут выносить нашу зиму: утки, без сомнения, отлетная птица, но по речкам, не замерзающим зимою, всегда найти кряковных и даже серых уток, которые на них зимуют.
Как бы
то ни было, дрозды появляются весною очень рано и сначала поодиночке, но вскоре огромные их стаи рассыпаются по мелкому лесу и по кошеным
около него луговинам.
Они разбиваются на пары и устраивают свои гнезда на древесных сучьях в лесах и рощах, а
около Москвы даже в заброшенных парках и садах; самка кладет четыре яйца, немного меньше голубиных, но продолговатой формы, зелено-пестрого цвета, и попеременно с самцом в три недели высиживают молодых, которых и отец и мать кормят постоянно, до совершенного возраста, только что начинающими наливать в
то время зелеными ягодами, всякими семенами и насекомыми.
Что же касается до
того, что вальдшнепы на тягах ловят мошек и мелких крылатых насекомых, толкущихся или порхающих
около древесных вершин, — в чем иные охотники сомневаются, —
то это обстоятельство не подлежит сомнению.
Если нужда заставляет охотиться с собакой, которая гоняется,
то как скоро она найдет высыпку, надобно сейчас привязать собаку, потому что гораздо больше убьешь без нее, особенно если несколько человек с ружьями или без ружей будут идти
около охотника не в дальнем расстоянии друг от друга, равняясь в одну линию.
Но всегда есть исключения: иногда и в степи попадаются беляки, иногда и в лесных местах, как, например,
около Москвы, водятся русаки, только они почти никогда не ложатся на дневку в большом лесу, а всегда на открытых местах или в мелком кустарнике; старый русак, матерой, как говорят охотники, всегда крупнее и жирнее беляка одного с ним возраста и в
то же время как-то складнее: уши у русака острее; лапки его, особенно передние, поменьше и поуютнее, и потому русачий малик (след) отличается с первого взгляда от беличьего.
Последнее происходит, по моему мнению, от
того, что в траве виден только верх белеющей шерсти, которую заяц, обыкновенно сжимаясь в комок на логове, всегда приподнимает: если целить именно в
ту крайнюю черту белизны, которая граничит с воздухом,
то заряд ляжет высоко, и случается иногда (случалось и со мною), что дробь выдерет белый пух и осыплет им полукруг
около логова, а заяц Убежит.
Имя свое получили от
того, что всегда колотятся по дорогам станичками, иногда довольно большими, особенно
около гумен; они очень охотно клюют всякие зерна, и я всегда находил их зобы наполненные предпочтительно овсом.