Неточные совпадения
Такие складные удилища, хорошо отделанные,
с набалдашником и наконечником, имеют наружность толстой красивой палки; кто увидит их
в первый раз, тот и не узнает, что это целая удочка; но, во-первых, оно стоит очень недешево; во-вторых, для большой
рыбы оно не удобно и не благонадежно: ибо у него гнется только верхушка, то есть первое коленце, состоящее из китового уса или камышинки, а для вытаскивания крупной
рыбы необходимо, чтобы гибь постепенно проходила сквозь удилище по крайней мере до половины его; в-третьих, его надобно держать всегда
в руках или класть на что-нибудь сухое, а если станешь класть на воду, что иногда неизбежно, то оно намокнет, разбухнет и даже со временем треснет; к тому же размокшие коленца, покуда не высохнут, не будут свободно вкладываться одно
в другое; в-четвертых, все это надо делать неторопливо и аккуратно — качества, противоположные натуре русского человека: всякий раз вынимать, вытирать, вкладывать, свинчивать, развинчивать, привязывать и отвязывать лесу
с наплавком, грузилом и крючком, которую опять надобно на что-нибудь намотать, положить
в футляр или ящичек и куда-нибудь спрятать…
Места надобно выбирать не мелкие и не слишком глубокие; крючок
с насадкой червя навозного или земляного (на хлеб удить на быстряках неудобно) от сильного течения будет прибивать к берегу, и потому должно так класть или втыкать удилище, чтобы насадка только касалась берега и чтоб леса и наплавок не ложились на него;
в противном случае они станут при подсечке задевать за берег, а это никуда не годится:
рыба, хватая играющую насадку
с набега, сейчас встретит упор от задевшей лесы или наплавка и сейчас бросит крючок, да и подсечка никогда не может быть верна, ибо
рука охотника встретит такое же препятствие, и подсечка не может сообщиться мгновенно крючку.
При малейшем движении наплавка надобно сейчас положить
руку на удилище, не пошевеля его
с места, чтобы
в ту же минуту, как скоро
рыба погрузит наплавок или значительно потащит
в сторону, можно было ее подсечь.
При вытаскивании крупной
рыбы без сачка, увидев и услышав ее, надобно подводить к берегу, особенно крутому,
в таком положении, чтобы голова
рыбы и верхняя часть туловища были наружи и приподняты кверху: само собою разумеется, что это можно сделать
с толстой крепкой лесою,
в противном случае надобно долго водить
рыбу сначала
в воде, потом на поверхности и подтаскивать ее к берегу очень бережно, не приподымая уже головы рыбьей кверху, и потом взять ее
рукою, но непременно
в воде.
Между тем вдруг головль сделал отчаянный прыжок и выскочил на густую осоку, которая свесилась
с берега и была поднята подтопившею его водою: стоило только осторожно взять головля
рукой или накрыть его сачком и вытащить на берег таском; но я, столь благоразумный, терпеливый, можно сказать искусный рыбак, соблазнился тем, что
рыба лежит почти на берегу, что надобно протащить ее всего какую-нибудь четверть аршина до безопасного места, схватил за лесу
рукою и только натянул ее — головль взметнулся, как бешеный, леса порвалась, и он перевалился
в воду…
Что же я увидел? на отмели, острым углом вдавшейся
в берег, не глубже двух вершков, большая стая порядочных окуней ловила мелкую
рыбу, которая от неизбежной погибели выскакивала даже на сухой берег; окуни так жадно преследовали свою добычу, что сами попадались на такую мель,
с которой уже прыжками добирались до воды поглубже: я даже поймал трех из них
руками.
Щука гуляла
с ним по широкому пруду, погружая даже удилище совсем
в воду; рыбак плавал за нею
в лодке; как скоро
рыба останавливалась, он брал удилище
в руки и начинал водить; как скоро натягивалась леса прямо — бросал удилище.
Неточные совпадения
— Обедали? — закричал барин, подходя
с пойманною
рыбою на берег, держа одну
руку над глазами козырьком
в защиту от солнца, другую же пониже — на манер Венеры Медицейской, выходящей из бани.
Когда Грэй поднялся на палубу «Секрета», он несколько минут стоял неподвижно, поглаживая
рукой голову сзади на лоб, что означало крайнее замешательство. Рассеянность — облачное движение чувств — отражалось
в его лице бесчувственной улыбкой лунатика. Его помощник Пантен шел
в это время по шканцам
с тарелкой жареной
рыбы; увидев Грэя, он заметил странное состояние капитана.
Все молчали, глядя на реку: по черной дороге бесшумно двигалась лодка, на носу ее горел и кудряво дымился светец, черный человек осторожно шевелил веслами, а другой,
с длинным шестом
в руках, стоял согнувшись у борта и целился шестом
в отражение огня на воде; отражение чудесно меняло формы, становясь похожим то на золотую
рыбу с множеством плавников, то на глубокую, до дна реки, красную яму, куда человек
с шестом хочет прыгнуть, но не решается.
«Боже мой! кто это выдумал путешествия? — невольно
с горестью воскликнул я, — едешь четвертый месяц, только и видишь серое небо и качку!» Кто-то засмеялся. «Ах, это вы!» — сказал я, увидя, что
в каюте стоит, держась
рукой за потолок, самый высокий из моих товарищей, К. И. Лосев. «Да право! — продолжал я, — где же это синее море, голубое небо да теплота, птицы какие-то да
рыбы, которых, говорят, видно на самом дне?» На ропот мой как тут явился и дед.
Оскар Филипыч, как мы уже знаем, любил удить
рыбу и сейчас только вернулся
с Аллой откуда-то
с облюбованного местечка на реке Узловке, так что не успел еще снять
с себя своего летнего парусинового пальто и держал
в руках широкополую соломенную шляпу.