Неточные совпадения
Когда он
ушел, я услышал такой разговор между отцом и
матерью, который привел меня в большое изумление.
Как только я совсем оправился и начал было расспрашивать и рассказывать, моя
мать торопливо встала и
ушла к дедушке, с которым она еще не успела поздороваться: испуганная моей дурнотой, она не заходила в его комнату.
Мать не хотела сделать никакой уступки, скрепила свое сердце и, сказав, что я останусь без обеда, что я останусь в углу до тех пор, покуда не почувствую вины своей и от искреннего сердца не попрошу Волкова простить меня,
ушла обедать, потому что гости ее ожидали.
Наконец
мать обратила на нас внимание и стала говорить с нами, то есть собственно со мною, потому что сестра была еще мала и не могла понимать ее слов, даже скоро
ушла в детскую к своей няне.
После обеда они
ушли в спальню, нас выслали и о чем-то долго говорили; когда же нам позволили прийти, отец уже куда-то собирался ехать, а
мать, очень огорченная, сказала мне: «Ну, Сережа, мы все поедем в Багрово: дедушка умирает».
Мать беспрестанно
уходила к больному и позволила нам идти в горницу к двоюродным сестрам.
Я умолял Парашу, чтоб она не
уходила, и она обещала не
уходить, пока не придет
мать.
Они, посидев и поболтав с нами,
ушли, и, когда надобно было ложиться спать, страх опять овладел мною и так выразился на моем лице, что
мать поняла, какую ночь проведу я, если не лягу спать вместе с нею.
Один раз, заметив, что меня нет,
мать отыскала меня, читающего с таким увлечением, что я не слыхал, как она приходила в комнату и как
ушла потом.
Распорядясь и поручив исполненье Александре Ивановне,
мать принарядилась перед большим, на полу стоящим, зеркалом, какого я сроду еще не видывал, и
ушла в гостиную; она воротилась после ужина, когда я уже спал.
Я не мог вынести этого взгляда и отвернулся; но через несколько минут, поглядев украдкой на швею, увидел, что она точно так же, как и прежде, пристально на меня смотрит; я смутился, даже испугался и, завернувшись с головой своим одеяльцем, смирно пролежал до тех пор, покуда не встала моя
мать, не
ушла в спальню и покуда Евсеич не пришел одеть меня.
Только что они
ушли, пришла
мать.
Успокоенная Александра Ивановна
ушла к гостям, а я принялся подробно рассказывать
матери все виденное и слышанное мной.
Потом приходил к нам отец;
мать сказала ему о нашем позднем обеде; он пожалел, что мы были долго голодны, и поспешно
ушел, сказав, что он играет с тетушкой в пикет.
Мать, в свою очередь, пересказывала моему отцу речи Александры Ивановны, состоявшие в том, что Прасковью Ивановну за богатство все уважают, что даже всякий новый губернатор приезжает с ней знакомиться; что сама Прасковья Ивановна никого не уважает и не любит; что она своими гостями или забавляется, или ругает их в глаза; что она для своего покоя и удовольствия не входит ни в какие хозяйственные дела, ни в свои, ни в крестьянские, а все предоставила своему поверенному Михайлушке, который от крестьян пользуется и наживает большие деньги, а дворню и лакейство до того избаловал, что вот как они и с нами, будущими наследниками, поступили; что Прасковья Ивановна большая странница, терпеть не может попов и монахов, и нищим никому копеечки не подаст; молится богу по капризу, когда ей захочется, — а не захочется, то и середи обедни из церкви
уйдет; что священника и причет содержит она очень богато, а никого из них к себе в дом не пускает, кроме попа с крестом, и то в самые большие праздники; что первое ее удовольствие летом — сад, за которым она ходит, как садовник, а зимою любит она петь песни, слушать, как их поют, читать книжки или играть в карты; что Прасковья Ивановна ее, сироту, не любит, никогда не ласкает и денег не дает ни копейки, хотя позволяет выписывать из города или покупать у разносчиков все, что Александре Ивановне вздумается; что сколько ни просили ее посторонние почтенные люди, чтоб она своей внучке-сиротке что-нибудь при жизни назначила, для того чтоб она могла жениха найти, Прасковья Ивановна и слышать не хотела и отвечала, что Багровы родную племянницу не бросят без куска хлеба и что лучше век оставаться в девках, чем навязать себе на шею мужа, который из денег женился бы на ней, на рябой кукушке, да после и вымещал бы ей за то.
К большой моей досаде, я проснулся довольно поздно:
мать была совсем одета; она обняла меня и, похристосовавшись заранее приготовленным яичком,
ушла к бабушке.
Мать равнодушно смотрела на зеленые липы и березы, на текущую вокруг нас воду; стук толчеи, шум мельницы, долетавший иногда явственно до нас, когда поднимался ветерок, по временам затихавший, казался ей однообразным и скучным; сырой запах от пруда, которого никто из нас не замечал, находила она противным, и, посидев с час, она
ушла домой, в свою душную спальню, раскаленную солнечными лучами.
К вечеру, однако, я придумал себе вот какое оправдание: если маменька сама сказала мне, что я должен утаить от тетушки, что входил в ее амбар, для того, чтоб она не побила Матрешу, то я должен утаить от
матери слова Параши, для того, чтоб она не
услала ее в Старое Багрово.
Страх давно уже овладевал мною, но я боролся с ним и скрывал, сколько мог; когда же берег стал
уходить из глаз моих, когда мы попали на стрежень реки и страшная громада воды, вертящейся кругами, стремительно текущей с непреодолимою силою, обхватила со всех сторон и понесла вниз, как щепку, нашу косную лодочку, — я не мог долее выдерживать, закричал, заплакал и спрятал свое лицо на груди
матери.
Потом, сказав: «Боже сохрани и помилуй, если он не застанет
матери!» — встала и
ушла в свою спальню.
Хозяйка встретила мою
мать в сенях и
ушла с нею в дом, а отец высадил меня и сестру из кареты и повел за руку.
Мать не высылала ее из своей спальни, но сестрице было там как-то несвободно, неловко, — и она неприметно
уходила при первом удобном случае; а
мать говорила: «Эта девочка совсем не имеет ко мне привязанности.
Неточные совпадения
Взгрустнулось крепко юноше // По матери-страдалице, // А пуще злость брала, // Он в лес
ушел.
Она тоже не спала всю ночь и всё утро ждала его.
Мать и отец были бесспорно согласны и счастливы ее счастьем. Она ждала его. Она первая хотела объявить ему свое и его счастье. Она готовилась одна встретить его, и радовалась этой мысли, и робела и стыдилась, и сама не знала, что она сделает. Она слышала его шаги и голос и ждала за дверью, пока
уйдет mademoiselle Linon. Mademoiselle Linon
ушла. Она, не думая, не спрашивая себя, как и что, подошла к нему и сделала то, что она сделала.
Во время взрыва князя она молчала; она чувствовала стыд за
мать и нежность к отцу за его сейчас же вернувшуюся доброту; но когда отец
ушел, она собралась сделать главное, что было нужно, — итти к Кити и успокоить ее.
Конек его был блестящие связи, которые он имел частию по родству моей
матери, частию по своим товарищам молодости, на которых он в душе сердился за то, что они далеко
ушли в чинах, а он навсегда остался отставным поручиком гвардии.
Месяца три назад хозяйственные дела молодой
матери были совсем плохи. Из денег, оставленных Лонгреном, добрая половина
ушла на лечение после трудных родов, на заботы о здоровье новорожденной; наконец потеря небольшой, но необходимой для жизни суммы заставила Мери попросить в долг денег у Меннерса. Меннерс держал трактир, лавку и считался состоятельным человеком.