Неточные совпадения
Мысль остаться в Багрове одним с сестрой, без отца и матери, хотя была
не новою для меня, но
как будто до сих пор
не понимаемою; она вдруг поразила меня таким ужасом, что я на минуту потерял способность слышать и соображать слышанное и потому многих разговоров
не понял, хотя и мог
бы понять.
Пруд и остров очень мне нравились, но, конечно,
не так,
как бы понравились в другое время и
как горячо полюбил я их впоследствии.
Они ехали в той же карете, и мы точно так же могли
бы поместиться в ней; но мать никогда
не имела этого намерения и еще в Уфе сказала мне, что ни под
каким видом
не может нас взять с собою, что она должна ехать одна с отцом; это намеренье ни разу
не поколебалось и в Багрове, и я вполне верил в невозможность переменить его.
Я даже слышал,
как мой отец пенял моей матери и говорил: «Хорошо, что батюшка
не вслушался,
как ты благодарила сестру Аксинью Степановну, и
не догадался, а то могла
бы выйти беда.
Как ни была умна моя мать, но, по ее недостаточному образованию,
не могла ей войти в голову дикая тогда мысль спосылать сына в народное училище, — мысль, которая теперь могла
бы быть для всех понятною и служить объяснением такого поступка.
Трудно было примириться детскому уму и чувству с мыслию, что виденное мною зрелище
не было исключительным злодейством, разбоем на большой дороге, за которое следовало
бы казнить Матвея Васильича
как преступника, что такие поступки
не только дозволяются, но требуются от него
как исполнение его должности; что самые родители высеченных мальчиков благодарят учителя за строгость, а мальчики будут благодарить со временем; что Матвей Васильич мог браниться зверским голосом, сечь своих учеников и оставаться в то же время честным, добрым и тихим человеком.
Ровно заслон!» Но, видно, я был настоящий рыбак по природе, потому что и тогда говорил Евсеичу: «Вот если б на удочку вытащить такого леща!» Мне даже как-то стало невесело, что поймали такое множество крупной рыбы, которая могла
бы клевать у нас; мне было жалко, что так опустошили озеро, и я печально говорил Евсеичу, что теперь уж
не будет такого клеву,
как прежде; но он успокоил меня, уверив, что в озере такая тьма-тьмущая рыбы, что озеро так велико, и тянули неводом так далеко от наших мостков, что клев будет
не хуже прежнего.
Это все, что я мог желать, о чем, без сомнения, я стал
бы и просить и в чем
не отказали
бы мне; но
как тяжело,
как стыдно было
бы просить об этом!
Я ей говорю о том,
как бы ее пристроить, выдать замуж, а она и слушать
не хочет; только и говорит: «
Как угодно богу, так и будет…» А отец со вздохом отвечал: «Да, уж совсем
не та матушка! видно, ей недолго жить на свете».
Мать, в свою очередь, пересказывала моему отцу речи Александры Ивановны, состоявшие в том, что Прасковью Ивановну за богатство все уважают, что даже всякий новый губернатор приезжает с ней знакомиться; что сама Прасковья Ивановна никого
не уважает и
не любит; что она своими гостями или забавляется, или ругает их в глаза; что она для своего покоя и удовольствия
не входит ни в
какие хозяйственные дела, ни в свои, ни в крестьянские, а все предоставила своему поверенному Михайлушке, который от крестьян пользуется и наживает большие деньги, а дворню и лакейство до того избаловал, что вот
как они и с нами, будущими наследниками, поступили; что Прасковья Ивановна большая странница, терпеть
не может попов и монахов, и нищим никому копеечки
не подаст; молится богу по капризу, когда ей захочется, — а
не захочется, то и середи обедни из церкви уйдет; что священника и причет содержит она очень богато, а никого из них к себе в дом
не пускает, кроме попа с крестом, и то в самые большие праздники; что первое ее удовольствие летом — сад, за которым она ходит,
как садовник, а зимою любит она петь песни, слушать,
как их поют, читать книжки или играть в карты; что Прасковья Ивановна ее, сироту,
не любит, никогда
не ласкает и денег
не дает ни копейки, хотя позволяет выписывать из города или покупать у разносчиков все, что Александре Ивановне вздумается; что сколько ни просили ее посторонние почтенные люди, чтоб она своей внучке-сиротке что-нибудь при жизни назначила, для того чтоб она могла жениха найти, Прасковья Ивановна и слышать
не хотела и отвечала, что Багровы родную племянницу
не бросят без куска хлеба и что лучше век оставаться в девках, чем навязать себе на шею мужа, который из денег женился
бы на ней, на рябой кукушке, да после и вымещал
бы ей за то.
Евсеич приготовил мне три удочки: маленькую, среднюю и побольше, но
не такую большую,
какие употреблялись для крупной рыбы; такую я и сдержать
бы не мог.
По моей усильной просьбе отец согласился было взять с собой ружье, потому что в полях водилось множество полевой дичи; но мать начала говорить, что она боится,
как бы ружье
не выстрелило и меня
не убило, а потому отец, хотя уверял, что ружье лежало
бы на дрогах незаряженное, оставил его дома.
Посмотрю я,
какая ты охотница до яблок?» Мать с искреннею радостью обнимала приветливую хозяйку и говорила, что если б от нее зависело, то она
не выехала
бы из Чурасова.
Она высказала свои опасения отцу, говоря, что боится,
как бы без господ в ночное время
не подломали амбара и
не украли
бы все ее добро, которое она «сгоношила сначала по милости покойного батюшки и матушки, а потом по милости братца и сестрицы».
Неточные совпадения
Анна Андреевна. Ему всё
бы только рыбки! Я
не иначе хочу, чтоб наш дом был первый в столице и чтоб у меня в комнате такое было амбре, чтоб нельзя было войти и нужно
бы только этак зажмурить глаза. (Зажмуривает глаза и нюхает.)Ах,
как хорошо!
Городничий (дрожа).По неопытности, ей-богу по неопытности. Недостаточность состояния… Сами извольте посудить: казенного жалованья
не хватает даже на чай и сахар. Если ж и были
какие взятки, то самая малость: к столу что-нибудь да на пару платья. Что же до унтер-офицерской вдовы, занимающейся купечеством, которую я будто
бы высек, то это клевета, ей-богу клевета. Это выдумали злодеи мои; это такой народ, что на жизнь мою готовы покуситься.
Как бы, я воображаю, все переполошились: «Кто такой, что такое?» А лакей входит (вытягиваясь и представляя лакея):«Иван Александрович Хлестаков из Петербурга, прикажете принять?» Они, пентюхи, и
не знают, что такое значит «прикажете принять».
Хлестаков. Я — признаюсь, это моя слабость, — люблю хорошую кухню. Скажите, пожалуйста, мне кажется,
как будто
бы вчера вы были немножко ниже ростом,
не правда ли?
Хлестаков. Покорно благодарю. Я сам тоже — я
не люблю людей двуличных. Мне очень нравится ваша откровенность и радушие, и я
бы, признаюсь, больше
бы ничего и
не требовал,
как только оказывай мне преданность и уваженье, уваженье и преданность.