Неточные совпадения
«Положим, — думал я, — я маленький, но зачем он тревожит меня? Отчего он
не бьет мух около Володиной постели? вон их сколько! Нет, Володя старше меня; а я меньше всех: оттого он меня и мучит. Только о том и думает всю жизнь, — прошептал я, —
как бы мне делать неприятности. Он очень хорошо видит, что разбудил и испугал меня, но выказывает,
как будто
не замечает… противный человек! И халат, и шапочка, и кисточка —
какие противные!»
Когда матушка улыбалась,
как ни хорошо было ее лицо, оно делалось несравненно лучше, и кругом все
как будто веселело. Если
бы в тяжелые минуты жизни я хоть мельком мог видеть эту улыбку, я
бы не знал, что такое горе. Мне кажется, что в одной улыбке состоит то, что называют красотою лица: если улыбка прибавляет прелести лицу, то лицо прекрасно; если она
не изменяет его, то оно обыкновенно; если она портит его, то оно дурно.
— Позвольте вам доложить, Петр Александрыч, что
как вам будет угодно, а в Совет к сроку заплатить нельзя. Вы изволите говорить, — продолжал он с расстановкой, — что должны получиться деньги с залогов, с мельницы и с сена… (Высчитывая эти статьи, он кинул их на кости.) Так я боюсь,
как бы нам
не ошибиться в расчетах, — прибавил он, помолчав немного и глубокомысленно взглянув на папа.
Я намедни посылал в город к Ивану Афанасьичу воз муки и записку об этом деле: так они опять-таки отвечают, что и рад
бы стараться для Петра Александрыча, но дело
не в моих руках, а что,
как по всему видно, так вряд ли и через два месяца получится ваша квитанция.
Я сочувствовал его горю, и мне больно было, что отец и Карл Иваныч, которых я почти одинаково любил,
не поняли друг друга; я опять отправился в угол, сел на пятки и рассуждал о том,
как бы восстановить между ними согласие.
Подмигивание это значило: «Что же вы
не просите, чтобы нас взяли на охоту?» Я толкнул локтем Володю, Володя толкнул меня и, наконец, решился: сначала робким голосом, потом довольно твердо и громко, он объяснил, что так
как мы нынче должны ехать, то желали
бы, чтобы девочки вместе с нами поехали на охоту, в линейке.
Начались разговоры о том, что Володя поедет на охотничьей лошади, о том,
как стыдно, что Любочка тише бегает, чем Катенька, о том, что интересно было
бы посмотреть вериги Гриши, и т. д.; о том же, что мы расстаемся, ни слова
не было сказано.
Но каков был мой стыд, когда вслед за гончими, которые в голос вывели на опушку, из-за кустов показался Турка! Он видел мою ошибку (которая состояла в том, что я
не выдержал) и, презрительно взглянув на меня, сказал только: «Эх, барин!» Но надо знать,
как это было сказано! Мне было
бы легче, ежели
бы он меня,
как зайца, повесил на седло.
Ничто на свете
не могло возбудить в нем чувства удивления: в
каком бы он ни был блестящем положении, — казалось, он для него был рожден.
Странно то, что я
как теперь вижу все лица дворовых и мог
бы нарисовать их со всеми мельчайшими подробностями; но лицо и положение maman решительно ускользают из моего воображения: может быть, оттого, что во все это время я ни разу
не мог собраться с духом взглянуть на нее. Мне казалось, что, если
бы я это сделал, ее и моя горесть должны
бы были дойти до невозможных пределов.
Княгиня очень много говорила и по своей речивости принадлежала к тому разряду людей, которые всегда говорят так,
как будто им противоречат, хотя
бы никто
не говорил ни слова: она то возвышала голос, то, постепенно понижая его, вдруг с новой живостью начинала говорить и оглядывалась на присутствующих, но
не принимающих участия в разговоре особ,
как будто стараясь подкрепить себя этим взглядом.
Лакей, который с виду был человек почтенный и угрюмый, казалось, горячо принимал сторону Филиппа и был намерен во что
бы то ни стало разъяснить это дело. По невольному чувству деликатности,
как будто ничего
не замечая, я отошел в сторону; но присутствующие лакеи поступили совсем иначе: они подступили ближе, с одобрением посматривая на старого слугу.
Когда молодой князь подошел к ней, она сказала ему несколько слов, называя его вы, и взглянула на него с выражением такого пренебрежения, что, если
бы я был на его месте, я растерялся
бы совершенно; но Этьен был,
как видно, мальчик
не такого сложения: он
не только
не обратил никакого внимания на прием бабушки, но даже и на всю ее особу, а раскланялся всему обществу, если
не ловко, то совершенно развязно.
Я был
бы очень огорчен, если
бы Сережа видел меня в то время,
как я, сморщившись от стыда, напрасно пытался вырвать свою руку, но перед Сонечкой, которая до того расхохоталась, что слезы навернулись ей на глаза и все кудряшки распрыгались около ее раскрасневшегося личика, мне нисколько
не было совестно.
Когда кадриль кончилась, Сонечка сказала мне «merci» с таким милым выражением,
как будто я действительно заслужил ее благодарность. Я был в восторге,
не помнил себя от радости и сам
не мог узнать себя: откуда взялись у меня смелость, уверенность и даже дерзость? «Нет вещи, которая
бы могла меня сконфузить! — думал я, беззаботно разгуливая по зале, — я готов на все!»
Но молодой человек,
как кажется, хотел во что
бы то ни стало развеселить меня: он заигрывал со мной, называл меня молодцом и,
как только никто из больших
не смотрел на нас, подливал мне в рюмку вина из разных бутылок и непременно заставлял выпивать.
Я
не мог надеяться на взаимность, да и
не думал о ней: душа моя и без того была преисполнена счастием. Я
не понимал, что за чувство любви, наполнявшее мою душу отрадой, можно было
бы требовать еще большего счастия и желать чего-нибудь, кроме того, чтобы чувство это никогда
не прекращалось. Мне и так было хорошо. Сердце билось,
как голубь, кровь беспрестанно приливала к нему, и хотелось плакать.
— Особенно после ужина… Но если
бы вы знали,
как мне жалко (я хотел сказать грустно, но
не посмел), что вы скоро уедете и мы больше
не увидимся.
Видел я,
как подобрали ее локоны, заложили их за уши и открыли части лба и висков, которых я
не видал еще; видел я,
как укутали ее в зеленую шаль, так плотно, что виднелся только кончик ее носика; заметил, что если
бы она
не сделала своими розовенькими пальчиками маленького отверстия около рта, то непременно
бы задохнулась, и видел,
как она, спускаясь с лестницы за своею матерью, быстро повернулась к нам, кивнула головкой и исчезла за дверью.
— Вот дурак! — сказал он, улыбаясь, и потом, помолчав немного: — Я так совсем
не так,
как ты: я думаю, что, если
бы можно было, я сначала хотел
бы сидеть с ней рядом и разговаривать…
Горе так сильно подействовало на нее, что она
не находила нужным скрывать, что может заниматься посторонними предметами; она даже и
не поняла
бы,
как может прийти такая мысль.
Неточные совпадения
Анна Андреевна. Ему всё
бы только рыбки! Я
не иначе хочу, чтоб наш дом был первый в столице и чтоб у меня в комнате такое было амбре, чтоб нельзя было войти и нужно
бы только этак зажмурить глаза. (Зажмуривает глаза и нюхает.)Ах,
как хорошо!
Городничий (дрожа).По неопытности, ей-богу по неопытности. Недостаточность состояния… Сами извольте посудить: казенного жалованья
не хватает даже на чай и сахар. Если ж и были
какие взятки, то самая малость: к столу что-нибудь да на пару платья. Что же до унтер-офицерской вдовы, занимающейся купечеством, которую я будто
бы высек, то это клевета, ей-богу клевета. Это выдумали злодеи мои; это такой народ, что на жизнь мою готовы покуситься.
Как бы, я воображаю, все переполошились: «Кто такой, что такое?» А лакей входит (вытягиваясь и представляя лакея):«Иван Александрович Хлестаков из Петербурга, прикажете принять?» Они, пентюхи, и
не знают, что такое значит «прикажете принять».
Хлестаков. Я — признаюсь, это моя слабость, — люблю хорошую кухню. Скажите, пожалуйста, мне кажется,
как будто
бы вчера вы были немножко ниже ростом,
не правда ли?
Хлестаков. Покорно благодарю. Я сам тоже — я
не люблю людей двуличных. Мне очень нравится ваша откровенность и радушие, и я
бы, признаюсь, больше
бы ничего и
не требовал,
как только оказывай мне преданность и уваженье, уваженье и преданность.