Неточные совпадения
Как бы то ни было, только я начал задумываться, или, лучше сказать, переставал обращать внимание на все, меня окружающее, переставал слышать, что говорили другие; без участия учил свои уроки, сказывал их, слушал замечания или похвалы
учителей и часто, смотря им прямо в глаза — воображал себя в милом Аксакове, в тихом родительском
доме, подле любящей матери; всем казалось это простою рассеянностью.
Я постоянно ходил только к некоторым
учителям; классы же арифметики, рисованья и каллиграфии посещались мною редко; в эти часы я работал
дома под руководством моего разумного наставника.
Он не знал, что я
дома, и оттого так громко разговорился обо мне: я воротился из гимназии ранее обыкновенного, потому что
учителя не было в классе, и прошел в свою комнату, никем не замеченный.
В продолжение восемнадцати лет, со времени своего определения в московскую гимназию, Григорий Иваныч один только раз ездил на побывку в Малороссию, перед поступлением в звание
учителя, и вывез из родительского
дома неприятное и тягостное ощущение.
Она явилась, хотя и без ног, носимая, как и всегда, во все последние пять лет, в креслах, но, по обыкновению своему, бойкая, задорная, самодовольная, прямо сидящая, громко и повелительно кричащая, всех бранящая, — ну, точь-в-точь такая, как я имел честь видеть ее раза два с того времени, как определился в генеральский
дом учителем.
Неточные совпадения
Правдин (к
учителям). По воле правительства став опекуном над здешним
домом, я вас отпускаю.
В
доме были открыты все окна, антресоли были заняты квартирою учителя-француза, который славно брился и был большой стрелок: приносил всегда к обеду тетерек или уток, а иногда и одни воробьиные яйца, из которых заказывал себе яичницу, потому что больше в целом
доме никто ее не ел.
Почти месяц после того, как мы переехали в Москву, я сидел на верху бабушкиного
дома, за большим столом и писал; напротив меня сидел рисовальный
учитель и окончательно поправлял нарисованную черным карандашом головку какого-то турка в чалме. Володя, вытянув шею, стоял сзади
учителя и смотрел ему через плечо. Головка эта была первое произведение Володи черным карандашом и нынче же, в день ангела бабушки, должна была быть поднесена ей.
Избалованный ласковым вниманием
дома, Клим тяжко ощущал пренебрежительное недоброжелательство
учителей. Некоторые были физически неприятны ему: математик страдал хроническим насморком, оглушительно и грозно чихал, брызгая на учеников, затем со свистом выдувал воздух носом, прищуривая левый глаз; историк входил в класс осторожно, как полуслепой, и подкрадывался к партам всегда с таким лицом, как будто хотел дать пощечину всем ученикам двух первых парт, подходил и тянул тоненьким голосом:
Остановясь, она подняла голову и пошла к
дому, обойдя
учителя, как столб фонаря. У постели Клима она встала с лицом необычно строгим, почти незнакомым, и сердито начала упрекать: