Она не могла есть и спать, говорила, что как только закрывает
глаза сразу видит полусон-полуявь – живой фашистский самолёт в авиационном шлеме, со страшными зубами-клыками, ощеренными в сатанинской улыбке.
Нужно было не только уничтожать закоренелых врагов, но и открывать
глаза тёмным, запуганным, забитым дехканам, людям, обманутым муллами и баями.
Она была чрезвычайно увлечена своим занятием и отвлеклась всего лишь раз – на доли секунды подняла
глаза посмотреть, кто вошёл в кабинет.
Сдул пыль с зелёной, потрёпанной книги и начал искать рецепт противоядия, все присутствующие, не отводя
глаз смотрели как старый знахарь листает книгу и что то бубнит себе под нос.
Её большие голубые
глаза сверкали, и даже блестящие, выгоревшие на солнце светлые волосы – и те лучились восторгом, от неё так и веяло энергией и жизнерадостностью.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: дискоординация — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
У него был внимательный взгляд опытного охотника, над тёмными
глазами чернели густые брови.
– Крылья. Четыре лапы. Шкура зелёная и светится, – и снова опустила
глаза вниз. – Не знаю, что ещё сказать.
Их нежная светло-серая шерсть светилась в темноте, а огромные чёрные
глаза блестели.
Большие зелёные
глаза смотрели на всех внимательно и весело.
Вдруг девушка быстро выпрямилась и, прикрывая
глаза узкой смуглой рукой, посмотрела в конец улицы.
– Домой – это хорошо, – мечтательно закатил
глаза человек. – Идти домой всегда лучше, чем идти из дома. Конечно же, если в этом доме тебя ждут. Тебя там ждут?
Батальон вылез из тёмных углов, где прятался от жары. Семафор проснулся и открыл зелёный
глаз.
Густые смоляные волосы, заплетая в косу, плотно укладывала она на затылке и подвязывала тёмной полотняной косынкой, отчего её большие карие
глаза становились ещё выразительнее.
Сквозь узкую щель сощуренных век серые
глаза сверкали как лезвия.
Но вот краем
глаза глянем ещё на одну сторону жизнедеятельности этого удивительного человека.
Это она заставляет мычать быков и гордо сверкать
глаза львов.
Теперь я собственными
глазами мог видеть обширные территории, занятые джунглями и горами, а также изумрудное море и широкую реку, впадающую в него на северо-востоке.
Раккош ещё валялся на земле, но уже тёр закрытые
глаза огромными кулаками. Я задержала дыхание и проскочила мимо.
Он точно так же, как и старая торговка яблоками, не сразу поверил в своё счастье и, широко вытаращив
глаза от удивления, не переставал глядеть на своего благодетеля.
Её огромные голубые
глаза блестели не так ярко, как обычно, более тусклым было и всё её лицо.
Через час после начала ритуала, когда голос поющих охрип от постоянного напряжения, сфера разрушилась, а ведьма внезапно открыла синие
глаза и посмотрела на мать и дочь.
Когда стражники хотели увлечь его за собой, он раскидал их ударами ноги и остался стоять на том же месте, широко открытыми
глазами глядя на башню.
Огромные кофейного цвета
глаза моргнули два раза, фокусируясь на мне.
Рот кривился от сдержанной ярости, в огромных
глазах горела ненависть…
Лицо женщины было трагичным и ужасным – казалось, из её широко открытых
глаз уже смотрит смерть.
Двое крупных мужчин, очевидно вожди племён, стояли в самом центре, не отрывая
глаз друг от друга.
Безумие прошло, взгляд голубых
глаз стал осмысленным, полным боли и тоски.
Смотреть в горящие
глаза людей, охваченных единым боевым порывом, было просто невыносимо.
Но воины, стоящие по периметру поляны, даже не смели скосить
глаза в нашу сторону, изображая статуи.
Красные
глаза горели злобным огоньком, как два алых факела, готовых вспыхнуть в любой момент.
Вот уже меня призывает обратно беспощадный рок, и мои залитые слезами
глаза уже снова застилает сон.
Коротко остриженная девичья голова пробила воду, девушка раскрыла
глаза, смахнула рукой воду с ресниц.
Через толпу протолкался подросток в полном боевом доспехе греческого образца, его левый
глаз закрывала чёрная повязка.
– Где он? – крикнула девушка. Её серые
глаза горели свирепым и немного пугающим огнём.
Командующий внимательно, раза два пробежал
глазами три странички рукописного текста.
Заполучив вожделенные билеты, он поискал
глазами женщину в розовом болеро, но та как в воду канула – её не оказалось ни в вокзальном кафе, ни у многочисленных прилавков с разными мелочами, ни в залах ожидания…
– Ах, как сильно, должно быть, ты любишь его, синьора! – прошептал араб, не пропустивший ни одного слова из всего сказанного герцогиней д’Эболи, с которой он не сводил горящих
глаз.
– Всё будет в порядке, сэр, я обещаю вам, – с жуткой ухмылкой повторило чудище, и его жёлтые
глаза вспыхнули недобрым огнём.
Служанка шла к лодкам, чтобы забрать корзинки с едой, вся в мыслях, и вдруг краем
глаза заметила движение.
– Мы хотели проверить, есть ли там лягушки, – не моргнув
глазом ответил брат.
Но сначала всей группе предстояло дождаться раннего утра в маленькой лагуне, скрытой от посторонних
глаз довольно большими скалами.
Впрочем, сейчас она была страшно напугана, в её круглых
глазах блестели слёзы.
В маленьких, блестящих
глазах светился бодрый ум, а на его слишком полных губах постоянно играла весёлая, а иногда и насмешливая улыбка.
Тогда тем, кому удавалось уцелеть в беспощадных битвах, убегали из родного края куда
глаза глядят.
Он, как зомби, с закрытыми
глазами появился на кухне и стал жадно пить воду из-под крана.
Взгляд холодных голубых
глаз встретился с его взглядом.
Отличается крапива от всех растений по своим естественным природным признакам: на едином стебле по разные стороны размещаются крупнопильчатые сердцевидные листья, где – равно, как и на самом стебле – можно невооружённым
глазом увидеть жгучие волоски, а среди располагающейся в произвольном порядке листвы растения небольшими гроздьями свисают зелёные цветки, плоды которых очень похожи издалека на своеобразные крапинки.
Дрожа, отзывался я: «Я здесь, господи», но всё смолкло, и только, казалось мне, кто-то где-то захохочет, из одного угла перейдёт в другой хохот, и я со страхом зажмуривал
глаза, крестился, читал молитвы, с головой закутывался в одеяло…
– Я два дня следила, госпожа, – округлила
глаза девочка.