Вино из мандрагоры

Наталья Солнцева

«Он шел за этой женщиной от самого метро. Чем она ему приглянулась, бросилась в глаза? Он мог бы сослаться на профессиональное чутье… но не в данном случае. А впрочем, почему нет? В ее одежде, прическе, духах с легким привкусом свежей зелени и амбры чувствовались стиль и неповторимый шарм. Несмотря на свой род занятий, он понимал в этом толк…»

Он шел за этой женщиной от самого метро. Чем она ему приглянулась, бросилась в глаза? Он мог бы сослаться на профессиональное чутье… но не в данном случае. А впрочем, почему нет? В ее одежде, прическе, духах с легким привкусом свежей зелени и амбры чувствовались стиль и неповторимый шарм. Несмотря на свой род занятий, он понимал в этом толк.

Весенняя Москва ослепила его, опьянила, пробудила в сердце томительную и восторженную грусть, тоску по несбыточному — по какой-то необыкновенной любви, всепоглощающей страсти, освященной вечностью… Устремление в горние выси сменялось приступами тяжелейшей депрессии, которую хотелось залить водкой, погрузиться в наркотический кайф. И все возвращалось на круги своя — отчаянная решимость, хладнокровная злость, охота за дорогими удовольствиями.

Между тем городская весна с ее мокрыми, блестящими на солнце тротуарами, прозрачными сосульками, свисающими с крыш и козырьков, звоном капели и лужами талой воды, радостно-возбужденной сутолокой, запахом крымских фиалок, пучками пушистой вербы, которые суют прохожим продавщицы в цветастых платках, первозданной голубизной небес и плывущими по реке льдинами, — брала свое. Она оживляла природу и тревожила людей. Она добиралась до глубины души, до священных, дремлющих до поры инстинктов…

Пару часов назад он стоял на мосту, любуясь ребристыми золочеными маковками и белоснежными стенами храма Христа Спасителя на фоне ясного неба. Потом решился и вошел внутрь. Высота и светящаяся громада главного купола поразили его. До того маленьким и ничтожным он ощутил себя перед скорбными ликами святых, до того виноватым, что сердце болезненно сжалось, захотелось пасть ниц и каяться, каяться, давать обеты и просить у Всевышнего милости для себя, для всех.

Выйдя из храма, он щедро подал нищим и зашагал прочь. Перед тем как спуститься в подземку — будто в преисподнюю! — он зачем-то оглянулся на купола, на венчающие их золотые кресты. Будто просил благословения! Но разве таким, как он, дается благодать?

В вагоне метро он стоял, наблюдая, как за окнами сменяются свет и тьма, как поезд ныряет в черную пасть туннеля, как затхло и тяжко дышит подземелье, с сожалением выпуская наружу электричку, наполненную людьми. На одной из станций автоматические двери открылись, и вошла она… женщина, источающая аромат луговых трав и амбры.

Она привела его на вокзал, к кассам поездов дальнего следования. Он встал в очередь, пропустив вперед двух человек, — чтобы не привлечь ее внимания. Меховое розовое болеро ласково облегало ее округлые плечи, ноги скрывала длинная юбка, но он готов был поклясться, что они великолепны, как у богини любви. Даже ее затылок с аккуратно подобранными волосами был эротичен и дразнил его. В воздухе за ее спиной парила стайка Амуров… или ему показалось?

Она заговорила, и он напрягся, весь превратившись в слух. Она берет билет до Пензы? Черт, уезжать из столицы не входило в его планы. Но разве теперь это имеет значение?

Подошла его очередь, наклонившись к окошку, он положил поверх рублевых купюр сто долларов и умоляюще произнес:

— Моя невеста только что взяла билет до Пензы! Мы поссорились, а я жить без нее не могу. В ваших руках моя судьба!

Кассирша покосилась на деньги и подняла глаза на просителя. Красивый, хорошо одетый мужчина. Чего он хочет?

— Дайте мне билет на тот же поезд, в тот же вагон, если есть.

Кассирша защелкала по клавиатуре компьютера, уставилась, ожидая результата, на монитор.

— Я везучий! — усмехнулся мужчина.

— Дать то же купе? — уточнила она.

— Сколько там осталось свободных мест? — замирая от предвкушения невероятной удачи, спросил он.

— Три.

Он торопливо полез в карман за деньгами, на радостях добавив еще полсотни «зеленых» сговорчивой кассирше.

— Беру все! Когда отправляется поезд?

— Через полтора часа.

Заполучив вожделенные билеты, он поискал глазами женщину в розовом болеро, но та как в воду канула — ее не оказалось ни в вокзальном кафе, ни у многочисленных прилавков с разными мелочами, ни в залах ожидания…

* * *

Конец ознакомительного фрагмента.