Психология с подковыркой

Ренат Янышев, 2007

Дайте женщине рычаг – и она перевернёт землю. Тот, кто попробует обокрасть психолога, горько пожалеет о содеянном, потому что для поимки вора будут применены все последние достижения психологии. Что и продемонстрировала главная героиня Валерия Верницкая после пропажи денег, одолженных у подруг на покупку автомобиля. Вот только, как говорят, «её бы энергию – да в мирное русло»!

ГЛАВА 2

В институте, едва дождавшись свободной пары, я заскочила на кафедру, чтобы отметиться и узнать последние новости. Но возбуждение было настолько велико, что, даже недопив кофе, я побежала в библиотеку. Коллеги на кафедре этому сильно удивились, а Дмитрий Юрьевич, мой научный руководитель, ехидно ухмыляясь, произнес:

— Правильно, может хоть теперь написание диссертации сдвинется с мертвой точки.

Но я, боясь спугнуть счастье, не стала их посвящать в свои планы, а заторопилась в хранилище вековой мудрости. Однако выяснилось, что наша научная библиотека не получает никаких периодических изданий, посвященных автомобилям. Такая вот неудача. Но тут сидевший за одним из столов студент поднял голову и посоветовал:

— А вы бы в интернете поискали что надо.

Это была мысль. Я так и поступила — направилась в центр к Гене. Геннадий Егоркин был моим другом и сетевым администратором. Он проникся охватившей меня нетерпеливостью и усадил за свободный компьютер. Я стала просматривать сайты автомобильных фирм, и вскоре моя настойчивость была вознаграждена. Моей любовью оказался «Пежо 206». Но здесь же меня ждало и разочарование. Цена была совершенно неподъемная. Тогда я полезла на вторичный рынок. И где-то через полчаса нашла искомый вариант. Всего за шесть тысяч триста долларов продавали машину моей мечты: красную, уютную, с люком и раскосыми глазками. Почти новая и только один владелец. Я переписала данные фирмы, поблагодарила Гену и пошла дальше учить студентов управлять своими эмоциями и желаниями.

Когда занятия закончились, я ни секунды не медля, помчалась в автосалон, чтобы окончательно убедиться в правильности своего решения.

Действительность превзошла ожидания. Когда продавец, совсем юный мальчик, с карточкой на груди «менеджер Иван», подвел меня к вожделенному объекту, я просто «поплыла». Машинка стояла такая хорошенькая, такая чистенькая, что сил не было оторваться. Ее глазки смотрели на меня и лукаво подмигивали: «Вот мы и встретились!»

Иван что-то говорил, я же гладила ее теплый, нагревшийся на солнце, ярко-красный бок и шептала:

— Ты будешь моей.

А когда мне предложили посидеть в салоне и я, устроившись в уютнейшем кресле, подержалась за руль, то поняла, промедление смерти подобно.

Следующие два дня пронеслись как в угаре. Семья демонстративно избегала со мной общаться, и только Кэри не бросила меня в эти трудные минуты. Вечером после работы я каталась на встречи по приятельницам и собирала обещанные деньги. Как оказалась правильна старая, советских времен, поговорка: «Не имей сто друзей, не имей сто рублей, а имей сто друзей, и чтоб у каждого по сто рублей!»

К исходу второго дня у меня уже было шесть тысяч в американской валюте. Из них четыре тысячи — чужих. Такая тоненькая пачка из сотенных купюр — эквивалент моей мечты. Укладываясь вечером спать, я грезила, как катаюсь на своей красной машинке с раскосенькими глазками…

…Сережка со мной не разговаривал. Но мне было не до семейных разборок…

…На третий день мое безумство достигло апогея. Сегодня должно было все решится. В институте мне приготовила еще тысячу долларов Оксана. Она работала на кафедре возрастной психологии и была моей давней подругой, еще со студенческой скамьи. Собранных денег теперь хватало на оплату машины, страховку и сигнализацию.

Оксана сама зашла к нам на кафедру и передала деньги под любопытными взглядами коллег. Уже почти весь институт знал о том, что я собираюсь приобрести авто. Ну а пока же, я аккуратно добавила ее доллары в конверт к остальным купюрам.

— И ты не боишься с такими деньгами по институту ходить? — озаботилась Оксана.

— Да нет, — пожала я плечами. — Бандиты у нас не учатся, так что удар по голове мне не грозит. А в салон я поеду на такси.

С тем и расстались. Весь день я летала по институту как на крыльях. Лекции отчитывались на одном дыхании. Студенты-первокурсники на семинаре показались не такими уж и пропащими. Наши дамы, у которых уже имелись машины, наперебой во время перерывов делились знаниями о повадках автомобилей и мужчин-водителей на дорогах.

— Главное, не робей, — твердили они хором, — среди мужиков совершенно дикое количество придурков. Они просто друг на друга внимания не обращают. А как мы что-нибудь нарушим, так сразу сигналить начинают. А ты тоже в ответ на сигнал дави. Покажи, что не боишься их. И сразу знаки учебные навесь везде, и как перекресток проходишь, аварийку включай. Все от тебя как от чумы будут шарахаться.

Вот такими инструкциями пичкали меня целый день коллеги. И только Дмитрий Юрьевич как обычно ехидничал:

— Ну что ж, Лера, хорошее дело — покупка машины. Полезное. Мужу скажешь, что к любовнику поехала, любовнику — что к мужу, а сама — в библиотеку. И работать, работать. Да? Так когда сдашь вторую главу?

Но я выдала что-то туманное и выскочила из института. Чем ближе мы подъезжали к автосалону, тем сильнее билось мое сердце. Не выдержав, я позвонила туда, чтобы выяснить, не случилось ли чего с моей машинкой? Но меня успокоили, что все в порядке.

Расплатившись с водителем, я выскочила из «Волги» и побежала на площадку. Машинка стояла как ни в чем ни бывало и ласково улыбалась мне. Менеджеры, а в просторечье — продавцы, тоже улыбались и, любезничая, повели в контору. Там я внимательно просмотрела все предоставленные документы и полезла в сумку достать деньги.

Но в сумке их не оказалось. Все было на месте: рукопись, блокноты, тетради, органайзер, книги, косметичка. А вот почтовый конверт, в котором я хранила заветную пачку долларов, отсутствовал. Он должен был лежать на самом дне, прикрытый органайзером. Я трижды обшарила сумку. Потом вывернула все ее содержимое на стол, но конверт так и не обнаружился. Все есть, А ГДЕ ДЕНЬГИ?

Я считала себя женщиной стойкой, но это был исключительный случай. Свет в глазах померк, и я потеряла сознание…

…Погрустневшие менеджеры пытались отпаивать меня водой и вином, давали нюхать нашатырь и щупали пульс. Я же лежала в полнейшей прострации на кожаном диване в каком-то кабинете, куда меня занесли в бессознательном состоянии, и рассматривала устройство потолка с воткнутыми в него лампочками.

До меня иногда доносились обрывки разговоров:

–…Евгений Петрович, может скорую вызвать? Не дай бог, у нее крышу снесло?..

–…Подождем, сама оклемается…

–… А на нас кидалово не повесят?..

–…Ты бабуин безмозглый. При чем здесь мы? Ее до нас развели…

–…Не, ну вдруг подстава?..

–…Ты чо, офонарел? Подстава — это жмурик или дурь подброшенная, а не баба с копыт слетевшая…

–…Эх, она ведь наверняка в ментовку заяву кинет, те нам сразу на хвост сядут. Так что, пацаны, все подчистить, все проверить, ясно?..

–…Ясно, шеф…

Хлопнула дверь. Я перевела глаза в сторону и увидела сидящего рядом наголо бритого, дородного мужчину. Сломанный нос и приплюснутые уши выдавали спортивное прошлое. А может, это над ним поработали уличные косметологи во времена дворового детства? Как бы то ни было, сейчас он был владельцем здоровенной золотой цепи, вывешенной напоказ поверх черной водолазки, и с трехдневной щетиной на щеках, что совершенно ему не шло, принимая во внимание типаж. В довершение всего, от него разило смесью спортивного зала, отвратительного табака и парфюма, сделанного в Польше, но продающегося у нас как французский.

Тем не менее, я мило ему улыбнулась и заплакала. Он растерялся, пересел ко мне на диван и неловко стал гладить по плечу:

— Ну не надо, блин, плакать. Все ништяк. Ну лоханулась, с кем не бывает. Ты радуйся, тыкву не проломили. А бабки еще заработаешь.

При этих словах мне стало лишь хуже. Я вцепилась в его рукав и, размазывая по нему слезы и тушь, заголосила навзрыд.

— Ты давай-ка это… Может, домой звякнешь? Или еще кому?

Совет был совершенно к месту. Слезы высохли так же внезапно, как и начались. Я поняла, куда мне следует позвонить — достала из сумки телефон и вызвала нужный номер. Мужчина слегка напрягся при виде трубки, но более ничем своего внимания к предстоящему разговору не выдал. А я с радостью услышала знакомый, чуть хрипловатый, баритон:

— Да, Валерия Михайловна, я вас слушаю.

— Здравствуйте, Миша, — зачастила я в трубку скороговоркой. — Извините, что беспокою, но мне нужна ваша помощь.

— А что это у вас с голосом? Простыли?

— Нет, — ответила я и вновь зарыдала. — Меня ограбили.

После секундного замешательства он спросил, где я.

— В автосалоне «Двадцать первый век».

— Знаю, сейчас приеду, — отозвался Михаил. — Ничего без меня не предпринимайте.

Я убрала телефон и спросила, где можно помыться. Мужчина провел меня в туалетную комнату и спросил, кому был звонок.

— Моему другу, — ответила я. — Сейчас он за мной заедет.

…Я ведь не могла сказать, что вообще-то Михаил Александрович Черкасов мне не друг, а клиент. Да и с чего я должна посвящать в свои дела посторонних? Поэтому я и причислила Мишу, больше известного в определенных кругах как «Циклоп», к своим друзьям.

При росте в два метра семь сантиметров, он весил сто шестьдесят килограммов и мог, думаю, с успехом стать рестлером. Причем вес у Михаила сосредотачивался не в области живота, как в частности, у некоторых членов моей семьи, а преимущественно в плечах.

Но как бороться с этим, я совершенно не представляю. Имеется в виду — с животом Верницкого. Скоро уже на пляж будет стыдно выходить. Отрастил себе к тридцати пяти годам пивное брюхо — и доволен.

А Циклопом Мишу прозвали из-за огромных размеров. Что меня очень радовало, поскольку являлось косвенным свидетельством повышения образованности криминальной части нашего общества. Знают все-таки, хотя бы азы мифологии.

Во внешности Михаила Черкасова стоит отметить классический римский профиль и ужасный шрам, тянущийся со лба через щеку и уходящий за ухо. Это сочетание придавало совершенно жестокое выражение его лицу, что приводило в замешательство большинство людей. И мало кто знал, что шрам этот он получил еще в юности, неудачно упав с велосипеда.

Года три назад я проводила тренинг в фирме, которой владела Мишина жена, Катя. Отношения в рекламном агентстве после моей работы заметно улучшились, повысились отдача, качество выдвигаемых идей, что сказалось на прибыльной части. Так что деньги, выплаченные мне, перекрылись с лихвой. С тех пор с Катей я поддерживаю приятельские отношения. А где-то через полгода мне позвонил сам Миша и попросил консультацию. В состоявшейся беседе я сразу же оценила целый букет проблем, который одолевал этого гиганта. Все свелось к тому, что у меня прибавился еще один постоянный клиент.

В течение этих лет он не раз изъявлял желание оказать мне ответную услугу, но все как-то нужда не возникала. И вот теперь наступил тот самый час «Х»…

…В холле офиса послышался какой-то шум, и я перевела взгляд в ту сторону. Там, за стеклянной перегородкой стало гораздо теснее с появлением Миши. И даже вроде как темнее. За его спиной маячили еще два шкафообразных молодчика, но выглядели они довольно бледно в сравнении со своим хозяином.

Евгений Петрович, втянув голову в шею, что-то на ходу доказывал визитеру, на что тот громко ответил, сурово хмуря брови:

— Вот я сейчас и спрошу ее сам.

— Бля буду, Циклоп, не мои это пацаны. Ну зачем мне гадить прямо на своей территории? Что я псих, что ли? — продолжал оправдываться директор салона, поспешно открывая дверь своего кабинета, где я сидела в кресле для посетителей.

Миша втиснулся на директорское место, провел рукой по влажным волосам. Судя по распаренному лицу и цивильной одежде, а не бандитской униформе, я сорвала его не с работы. Скорей всего из сауны. Хотя они в сауны ходят, как раз обсуждать свои дела, по крайней мере, я от него так слышала.

— Все, — махнул он директору рукой. — Вали отсюда. Дай спокойно побазарить, и лавку свою не закрывай пока. Понял?

Когда дверь закрылась, он поднял на меня улыбающиеся глаза и произнес:

— Вечер добрый, Валерия Михайловна. Все будет хорошо, заверяю вас. Рассказывайте, что стряслось?

Я глубоко вздохнула, выпуская из груди последние всхлипы, собралась, как перед лекцией и поведала о своей беде. Он стал задавать мне всякие вопросы, а потом подытожил:

— Ясно, в вашей богадельне тоже все как у людей. Сколько всего у вас человек?

— Около тысячи студентов, ну и преподавателей, если вместе с обслуживающим персоналом, примерно двести, — попыталась я припомнить.

— Многовато. Так! Валерия Михайловна, вы черкните списочек, на кого косите и мои бойцы живо из них деньги вытряхнут, еще и в тройном размере. Глядишь и на «бомбу» насобираем. Обещаю, в два дня все утрясем.

Но я как представила последствия таких «разборок», аж вся затряслась и испуганно замотала головой:

— Нет! Нет! Миша, прошу вас, ничего такого не надо. Надо как-то решить все по-тихому. Ну, я не знаю, разве нет других способов?

Великан вздохнул и стал объяснять, словно ребенку:

— У вас есть три пути. Первый: пойти к ментам. Сами понимаете — это закончится ничем. Второй, что вы и сделали: обратиться ко мне. Я же говорю — ваша проблема будет решена в два дня!

— Но какими методами? — воскликнула я.

— Нормальными, проверенными, — удивился моей непонятливости Михаил и продолжил: — И есть третий путь. Самой найти вора…

У меня аж рот от удивления открылся — самой? искать? вора?

А Миша тоже вдруг изумленно раскрыл глаза, прислушиваясь к чему-то внутри себя, и победно воскликнул:

— А ведь это идея, Валерия Михайловна! Вы сами найдете вора! Вы ведь психолог! Вон как меня раскрутили! А уж меня на допросах разные следаки кололи, но я всегда был в отказе. Точно, вы же со всякими своими штучками так можете подъехать, что человек раз — и проболтался. А я вам помогу следующим образом. О том, что у вас украли деньги, знаете только вы и тот козел, который это сделал. Поэтому вы сейчас покупаете свою тачку и спокойно едете домой. Мы вас проводим. А дома вы подготовитесь и начнете с вашими психическими подходами вычислять гниду. В институте своем никому не говорите о том, что произошло, пусть все останутся не при делах. А как узнаете, кто это сделал, я тут же с него деньги стрясу втихую, и даже закапывать не буду. Так все и пройдет шито-крыто. И вам хорошо, и мне приятно.

Тут он широко улыбнулся. Видно было, что он искренне радуется случаю помочь мне.

А я сидела, совершенно ошарашенная неожиданным предложением. Что я, миссис Марпл, что ли? Но потом вдруг подумала, а чем я хуже этой придуманной сельской старушки? Ведь не боги горшки обжигают. Вон с нашего курса две девчонки пошли в следственные органы работать. И ничего — справляются. Хотя мозгами не блистали.

Только очень уж не хотелось быть обязанной Мише, но все мои робкие попытки он отмел сразу и в столь категоричной форме, что разумнее и безопаснее стало согласиться.

Он вызвал директора в кабинет и не допускающим возражения тоном заявил:

— Значит так, в полчаса оформить все бумаги. Чтобы со страховкой и номерами. Полный бак чтобы, музыка там. А мы пока в кафе прогуляемся. Вернемся — и сразу едем. Сколько монет оставить надо?

— На семь тысяч насчитано, — осторожно выдавил из себя Евгений Петрович.

— А лет сколько аппарату? — решил уточнить гигант и, узнав, что еще и шести лет не прошло с момента выпуска, вспылил. — За пятилетнюю Пежуху семь штук берешь? Ладно, шести хватит. Будем считать, что это праздничная скидка.

Он сделал знак, и сопровождающий его парень вошел в кабинет, вытащил солидную пачку прямо из бокового кармана пиджака и отсчитал требуемую сумму. Я оставила свои паспорт и водительское удостоверение и как сомнамбула, пошла с Мишей под руку.

Перед автосалоном стояли два огромных черных джипа, постоянно напоминавших мне своими угловатыми очертаниями наши военные «Уазики». Но своими сравнениями я благоразумно ни с кем не делилась. Миша меня уже подвозил иногда, поэтому я по-свойски подошла к первому «Мерседесу» и с удовольствием устроилась на пассажирском месте. Кафе оказалось поблизости, и через пару минут мы были на месте.

Уютный полумрак отгородил нас от уличной суеты и успокаивающе подействовал на мою нервную систему. Сидя за столиком и пригубив первые глотки превосходно сваренного кофе, я вновь стала возвращаться к жизни и трезво размышлять.

— А откуда вы знаете директора салона? — полюбопытствовала я.

— Это наши подопечные. А Леха, владелец салона, так он мне по жизни должен, — туманно объяснил Михаил.

— Ну ладно, за то чтобы все быстро рассосалось, — произнес оптимистичный тост мой собеседник и одним махом выпил здоровенный бокал пива.

Я деловито моргнула, одобряя такой подход, и заказала еще одну чашку кофе.

— Эх, я бы сам с удовольствием рядом с вами походил, — мотнул головой Михаил. — Да боюсь, испорчу, что называется, чистоту эксперимента. Я тут еще вот что вспомнил. У одного моего помощника дочка учится в вашем институте. Девчонка ушлая, немного стервозная, но умеет за себя постоять. Так я с ней поговорю, чтобы она за вами приглядывала.

Я твердо отказалась, сославшись на определенные неудобства, могущие возникнуть при подобных обстоятельствах.

— Да я и спрашивать не буду разрешения. И не беспокойтесь, подробностей лишних она не узнает, — гнул свое Михаил, — просто лишний глаз не помеха.

— А кто хоть? Мне ж надо знать, — сдалась я.

— А вот это лишнее. Понадобится — она сама откроется.

Мы еще немного посидели под расслабляющую музыку Элтона Джона. Я допила свой кофе, а Миша — второй бокал пива. После этого он легко поднялся из-за стола:

— Пора ехать, принимать заказ.

… Перед зданием автосалона нас поджидал Евгений Петрович с двумя продавцами. Но я смотрела не на них, а на мою машинку: двухдверную, самого, что ни на есть красного цвета, с раскосенькими глазками.

— Вот все документы, — подскочил ко мне менеджер Иван. — Давайте вы сядете, а я покажу вам управление.

— Да-да, — рассеянно пробормотала я, ощущая себя Золушкой, случайно попавшей на праздник жизни.

В салоне так вкусно пахло чистой, нагретой солнцем кожей. А в голове моей сразу родилось имя для моей машинки — ласточка. Я попробовала его произнести несколько раз и окончательно утвердилась в правильности выбора. Ласточка!

Я честно пыталась вслушиваться в то, что говорил мне Иван, а сама гладила мягкую оплетку руля и думала: «Неужели сбылась моя мечта? Вот я сейчас, возьму и поеду?»

Ужас, во всем теле разлилась слабость, я обмякла и расплылась по сиденью.

— Ой, ей опять плохо, — выскочил из машины Иван.

Здоровенный клок ваты, облитой нашатырем, живо привел меня в чувство. Устыдившись собственной слабости, я отказалась от помощи и твердо решила остаться за рулем.

Это ничего, что я последний раз водила машину пять лет назад. Кое-что все-таки в памяти сохранилось. После третьей попытки я завела двигатель и попробовала тронуться с места. Ласточка взревела, но не тронулась с места.

— Передачу включите, — последовал совет.

Я послушалась его и повторила попытку. Машина дернулась и заглохла.

— И с ручника неплохо снять, — успокаивающе сказал Иван.

Я глубоко вздохнула и выполнила и это указание. В четвертый раз завела машину, выжала сцепление и со страшным скрежетом воткнула передачу. Нажала на газ и машина вдруг дернулась назад, чуть не врезавшись в урну с мусором, хорошо двигатель опять заглох.

— Это вы заднюю передачку включили, — спокойно прокомментировал незадачу Иван.

Тут вылез из джипа Миша и, чуть вразвалку (он всегда так ходил) подошел ко мне:

— Вы когда последний раз сидели за рулем?

— Давно, — честно призналась я.

— Может, кто из моих ребят сядет? — предложил он.

— Нет! — я так отчаянно замотала головой, что он усмехнулся, но отступил.

В конце концов, я сумела тронуться с места и поехала. Ох, как это оказалось быстро! Все было как в тумане. Машины мчались навстречу, как сумасшедшие. Всюду какие-то огни, знаки запрещающие, светофоры оказались понатыканы в огромном количестве. И зачем их столько? Двигатель ревел, но включать третью передачу я боялась — и так скорость была очень приличной.

А сзади меня почти вплотную ехали два джипа, причем не цепочкой, а в ряд.

Я вся вспотела, спина, руки и даже ступни стали мокрыми, как после душа, но упрямо держалась за руль. Несколько раз, во время остановок перед светофором, машинка глохла; раза два я чуть не врезалась в каких-то придурков, почему-то не уступивших мне дорогу. Но все когда-то кончается. Наконец я сумела подъехать к дому.

Припарковать ласточку у меня уже не было сил, это вместо меня сделал один из людей Миши. А сам он стоял рядом со мной и мягко выговаривал:

— Это я могу, Валерия Михайловна, поворачивать влево из правого ряда, и ехать под «кирпич» и никому не уступать дорогу. Но! Я это делаю не всегда. А когда очень-очень тороплюсь.

— А чем я хуже вас? — парировала я.

Миша растерялся было, но продолжил:

— А на скорости в тридцать километров со второстепенной пересекать главную дорогу?! А на той же скорости занимать только левую полосу?! А кто половину светофоров не заметил? Хорошо, мы прикрывали! Ну, Валерия Михайловна, вы даете! Как вы будете ездить?

Я уже хотела было пройтись по поводу мужского шовинизма, но вспомнила, чем обязана Михаилу и смиренно пообещала, что больше не буду. В смысле ездить буду, а нарушать правила не буду.

И тут перед нами, откуда ни возьмись, появилась экзальтированная дамочка, возвращавшаяся домой со своим бульдогом. Я сразу поняла — сейчас произойдет очередная катастрофа. Но отменить сие было уже не в моих силах. Она же, не обращая ни малейшего внимания на моего спутника, подскочила ко мне и оживленно затараторила:

— Ой, как хорошо, что я вас встретила, милочка. Лечение уже почти закончено. Так что вы мне должны три с половиной тысячи рублей. Сюда входят и уколы и перевязки. Было бы замечательно, если бы вы, скажем, завтра смогли мне их отдать. И мы, как говорится, разойдемся миром.

— Это кто? — захрипел ошарашенный гигант.

Я неохотно пояснила. Черкасов, обычно рядом со мной становившийся более цивилизованным, вспомнил свою криминальную сущность, и побагровев, зарычал:

— Ты чо, блин, поганка? В чужой базар влезаешь. За свою сявку бабло требуешь. Тебя что, в асфальт закатать?

Он ловко наклонился к Фордику и, молниеносно ухватив его за шкирку, затряс перед лицом дамочки:

— Мне сейчас ему башку отвернуть? А? Ну-ка, быстро скажи, что пошутила, иначе…

В его ручищах скулящий бульдог смотрелся щенком-заморышем. Черкасов сделал угрожающее движение, будто и вправду собрался свернуть голову Фордику. Даже я на мгновение поверила.

— Нет! — закричала дамочка и, сникнув, добавила. — Не надо. Я пошутила! Я не хотела, это муж велел столько назвать.

— Ну, то-то, — подытожил переговоры остывший Миша. — Исчезни! Не смущай меня.

Он небрежно, словно старую перчатку, закинул хрипящего Фордика в кусты и отвернулся от дамочки. Затем лукаво подмигнул мне. Стало ясно, что роль моего ангела-хранителя ему очень понравилась. Я встала на цыпочки, но не дотянулась и велела ему наклониться. Он не понял зачем, однако послушно нагнулся. Тогда я поцеловала его в щеку и сказала огромное спасибо. Это, конечно, было нарушением этики взаимоотношений психотерапевта и клиента, а то, что я пошла на это сознательно, а не под воздействием импульса, отягощало мой поступок. Ну и ладно. Авось, за это у меня не отберут диплом.

— Да что уж, — подобревшим голосом отозвался Миша. — Ехать нам пора. Так что, Валерия Михайловна, держите меня в курсе. Чуть что — звоните.

Я простилась с Черкасовым и его телохранителями, взглянула последний раз на ласточку и пошла домой. Только праздника дома не получилось. Домашние хоть и вышли на улицу, чтобы взглянуть на приобретение, и посидели внутри, но все равно остались колючими, словно ежи. Верницкий так и не смог для себя решить, радоваться ему за меня или обижаться. Натка тоже ушла в оппозицию по одной ей известным причинам. Кэри лениво потерлась о мои ноги и ретировалась в спальню смотреть свои кошачьи сны. А у меня после сегодняшних событий не было сил выяснять отношения.

Полночи я просидела на кухне в компании «Хванчкары» и сыра «Рошфор», прокручивая события сегодняшнего дня. Ощущение было такое, словно все это происходило не со мной. Но под окнами стояла ласточка и я время от времени выглядывала на улицу и включала сигнализацию. Машинка начинала жалобно кричать и моргать раскосенькими глазками. Где-то в пол-второго ночи я опомнилась и пошла спать…

… Накануне я прикинула, что до работы сумею добраться на ласточке, учитывая мои навыки вождения, часа за полтора. С этим расчетом я и поднялась. Сергей и Натка уже ушли: первый на работу, вторая в школу.

День начался превосходно. В ярко-синем небе вовсю сияло солнце, первая трава приятно начинала зеленить газоны. Я выглянула в окно — и ласточка тут же зазывно послала мне солнечного зайчика лобовым стеклом. После завтрака, неспешно собравшись, я вышла на улицу и с заправским видом села в машину, как будто только это и делала последние годы. Двигатель завелся сразу, поскольку я правильно выполнила все манипуляции. Собравшись с духом, я потихоньку выкатила со двора. Вот только сегодня за моей спиной не маячили два черных джипа. Я была одна-одинешенька.

Что ж, утопающий — спаси себя сам. Я глубоко вздохнула и выехала на трассу. И начался кошмар. Боже, как я ошиблась с расчетом времени! Следить одновременно за дорогой, знаками и другими машинами было совершенно невозможно. А если я пыталась ехать в потоке, то он меня заносил вообще невесть куда. В конце концов, я остановилась на Васильевском острове, куда никоим образом не собиралась. И то, потому что меня тормознул гаишник.

Он проверил мои документы, а узнав, что я второй день за рулем, уважительно почесал висок и долго объяснял, как мне доехать до Московского шоссе. Затем остановил поток и позволил мне развернуться к мосту лейтенанта Шмидта.

Зато я взяла этот прием на вооружение. Как только появлялись сомнения в правильности маршрута, нужно было просто отыскать очередного гаишника и спросить дорогу. И где-то через три часа таких мытарств впереди завиднелись корпуса альма-матер.

Людка Вереева тут же отчихвостила меня за опоздание, но поскольку я ещё с дороги отзвонилась и сослалась на пробки, то долго ругаться не стала, а пошла смотреть на мое приобретение. Вслед за нами увязалась вся кафедра. Едва завидя наше скопление, тут же высыпали еще знакомые преподаватели, так что получилась небольшая манифестация. Все меня поздравляли, и занимали условные места, предполагая, что теперь от метро их будут подвозить на общественных началах. Я пообещала проставить всем кофе с пирожными, и мы отправились в институтское кафе.

Отчитав оставшуюся пару на сегодняшний день, я уселась в ласточку и, с содроганием представив себе обратную дорогу, завела двигатель. На Васькин остров я уже не заезжала, поэтому обратный путь у меня занял всего два с половиной часа.

Дома еще никого не было, и я решила заняться изысканиями.