Скрам 2

Яна Егорова, 2020

Вторая книга о детективе с расстройством аутистического спектра и его помощнице Наталье. Успешно закрыв дело с террористическим актом в здании Уральского Купеческого банка, Адриан Шагалов предлагает Наталье поселиться в его квартире на Малой Никитской, где уже проживают его повар Академин и дворецкий Михаил Павлович Расторгуев, а также их домашние питомцы – попугай и игуана по кличке Моржик. Спустя несколько недель после переезда, Наталья сопровождает Адриана Шагалова на концерт в консерваторию, где должен выступать тем вечером любимый композитор Шагалова – Алпаров. Внезапно концерт прерывается – маэстро отказывается продолжать выступление после антракта. Наталья отправляется выяснить в чем дело и по наивности души уговаривает артиста завершить вечер до конца. Тот соглашается в обмен на обещание, что Адриан поможет ему раскрыть одно очень запутанное дело…

Глава 3

К моменту, как я вернулась обратно в ложу, Давид уже собирался уходить. Его эго было задето и это его беспокоило гораздо больше, чем желания его брата. Я не показала ни лицом, ни словом, что думаю об этом. Хотя, честно говоря, купаясь в деньгах, заработанных трудом Адриана, можно было бы хотя бы один раз позаботиться о той самой курице, которая несет ему золотые яйца.

— А! Наконец-то и ты! Я уже думал, что тебя затоптали разгневанные зрители!

Вместо возражений или обидных слов в ответ, я подошла к своему начальнику и приподняла один наушник у него на голове:

— Концерт сейчас продолжится.

И вправду, мгновением позже всему залу было сообщено, что маэстро сейчас выйдет на сцену. Почти моментально воцарилась тишина — зрители уселись на свои места и в зале потушили свет. Давид отдернул занавеску, а я сняла с головы Адриана наушники.

— Интересно, как же тебе это удалось? Или это не ты? — недовольным шепотом озвучил свой вопрос старший Шагалов. Я ждала этого, поэтому сразу ответила:

— Это действительно благодаря мне. То есть… не мне, а моему обещанию. Дело в том, что у композитора Алпарова случилась большая неприятность, из-за которой он и прервал концерт. Я взяла на себя смелость пообещать, что если он доведет выступление до конца, то Адриан Ааронович поможет ему разобраться в его деле.

— О! А я был о тебе худшего мнения, мы… Наталья. Отлично! — Давид потер ладони друг о друга, облизал губы и показал тростью на сцену. — Пусть доиграет, и мы спокойно уедем домой.

— Как? Но я обещала ему от лица Адриана Аароновича…

— И что? Алпаров обязан доиграть концерт! Билеты проданы, зрители в зале, кем он себя возомнил? Имя Адриана не поможет ему, оно помогло полутора тысячам зрителей насладиться вечером до конца, а одному зазнавшемуся прохвосту не помешает немного охладеть в своей заносчивости!

Давид Шагалов, сидевший по другое плечо от Адриана, скривил губы:

— Тем более, ты просто помощница. Тебе никто не давал ни права, ни разрешения, ни таких полномочий, что-то обещать от имени Адриана. Кто такой Алпаров? Он — обнаглевшая сошка, которую по глупому стечению обстоятельств любит слушать мой брат. Таких сотни! Адриан же один. Он работает над проектами мирового масштаба, работает на правительство. Он слишком дорогая лошадка, чтобы на нем ездили все, кому не лень. Политики, руководители предприятий, богатейшие люди и даже президенты ждут, когда Адриан сможет заняться их делами, а он, по мнению недалекой помощницы, должен помогать кому-то там? Пианисту? Да черт бы с ним! Мы едем домой и точка. Адриан, наслаждайся концертом и забудь все, что наговорила тебе эта глупая, ох, я прошу прощения, очень глупая помощница, — отвратительный человек еще и манерно поклонился в мою сторону.

— Что с-случилось у Алпарова? — перебив брата, Адриан отчеканил каждое слово.

Старший Шагалов моментально возмущенно встрепенулся. Более крупный, чем его гениальный брат, он взмахнул руками, как ястреб над добычей:

— Адриан! Ты не обязан, мы едем домой!

Но его брат, упрямо глядя на свои колени, повторил вопрос:

— Что с-случилось у Алпарова?

— Там была суматоха. Не очень понятно, но композитор кричал что-то о том, что у него воруют его мысли. Вроде как, он накануне напевал придуманную им мелодию в душе, а сегодня услышал ее по радио в исполнении известных музыкантов. Все бы ничего, но это уже не в первый раз. Он хотел и вовсе отменить концерт и либо вызвать полицию, либо докторов из сумасшедшего дома…

— Лучше второе, — проворчал Давид Ааронович, он не стал продолжать, потому что тот, о ком шла речь, как раз вышел на сцену, помахал рукой сидевшим в зале и опустившись на кресло подле рояля, принялся играть.

— Я п-поговорю с ним, — сказал мне мой шеф, проигнорировав выпад брата и начавшую звучать мелодию. — К-когда мы д-должны встретиться?

— После концерта, как только разойдутся зрители, он придет прямо сюда.

Давид хотел что-то возразить, но младший Шагалов уже согласно кивнул мне и поставил тем самым точку в этом споре.

Концерт продолжился. Брат моего шефа еще не раз стрельнул в меня ненавидящим взглядом, но поделать ничего не мог, ему пришлось смириться с обстоятельствами, а меня начало терзать отвратительное чувство, что снова сделала что-то не так. Как в тот раз, в случае с Уральским Купеческим банком. Именно я приняла решение не мешать Адриану Шагалову, и уже очень скоро его кабинет был обстрелян с внешней стороны, а когда стрелку не удалось добраться до него таким образом, он пришел к нему сам и пырнул ножом старого дворецкого. Михаил Павлович долго лежал в больнице, я не раз ходила в храм поставить свечку за его здоровье. Слава богу, он выкарабкался. Теребя дешевое колечко на пальце, которое мама подарила мне давным-давно, я терзалась сомнениями, как бы снова не допустить той же ошибки. Ведь в тот раз Давид оказался прав. Если говорить о безопасности его брата. Я? Я тут ни при чем. Адриан один такой, а таких как я мышей на белом свете миллионы.

Доиграв последние три части концерта, Алпаров несколько раз поклонился, на бис не вышел. Цветы у зрителей собрали его помощники. Мы остались в ложе. Давид Ааронович расхаживал по нему взад и вперед, стуча своей тростью об пол с таким гневом, что я уже начала бояться, как бы не проделал в покрытии значительную дыру. Адриан преспокойно окунулся в свой блокнот и выводил в нем формулы, пока я не сняла с его головы наушники — это произошло, как только из зала исчезли все зрители. Приближение же Алпарова мы все услышали издалека. Композитор так громко возмущался, что я поспешила выскочить в коридор с намерением остановить его. Я захлопнула за собой дверь в ложу и преградила ему и его свите путь.

— Стойте, Анатолий Варданович! Мы с вами договаривались, что сперва вы выслушаете, как необходимо вести себя в присутствии Адриана Шагалова.

Композитор резко остановился, откинул седые волосы назад и воззрился на меня, как царь на служанку:

— Что? Ах, ну да. Он же «особенный». Ну, давайте, говорите, как именно я должен вести себя с вашим шефом!

— Во-первых, вы зайдете в ложу один. Без сопровождающих. Во-вторых, говорить нужно спокойно, медленно и только по делу. Желательно совсем без эмоций.

— Как это?! — он снова задрал свои широкие и кустистые брови вверх. — Я и без эмоций?! Я, девушка, к вашему сведению, артист! Мы не умеем общаться без эмоций. Эмоции, страсть — это наша жизнь! Только так мы общаемся с миром и с людьми!!!

— К сожалению, — я настояла на своем, — вам придется с этим справиться. Иначе Адриан Ааронович вас просто не выслушает.

— Это как, не выслушает?! А ну-ка, отойдите в сторонку! Сейчас я поговорю с этим Шагаловым! Что он возомнил о себе? Нормального человека выслушать не может? Сейчас я ему покажу! Я из-за него концерт не отменил, а он мне теперь условия ставить?!! Сейчас я с ним разберусь по-мужски! Ишь, удумал, особенный!

Алпаров не просто возмущался — его зычный голос сотрясал стены консерватории. Даже мне уши заложило. Он невежливо отодвинул меня от двери, отпихнув в плечо (хоть я девушка и значительно ему уступаю в росте) и схватился за ручку на двери, с четким намерением вломиться в ложу.

— Анатолий Варданович!!!

Меня он не услышал. Зато услышал тех, кого я не успела заметить, но кого, как выяснилось, успел вызвать Давид — двух вышибал в костюмах. Вышибалы взялись из ниоткуда, их лапищи легли на плечи композитору и оттащили артиста в сторонку. Дверь в ложу тут же распахнулась и оттуда, прикрывая собой, Давид вывел Адриана. Теперь уже мой шеф не возражал против того, чтобы нарушить свое слово. Я поспешила за ними, пытаясь унять огонь, покрывший мое лицо — оно горело от стыда. Какого черта? Я действительно опростоволосилась. Этот ненормальный композитор не сдержал своего слова, как и догадывался Давид Ааронович.

— Мне бы стоило заставить тебя идти пешком, — оскалился Давид Шагалов уже у автомобиля Адриана.

За нами приехал Михаил Павлович, несмотря на еще не очень хорошее самочувствие, он не только подогнал автомобиль, но и вышел открыть дверь своему начальнику и мне.

— Добрый вечер, Наталья Олеговна, — видя, как на меня ругается Шагалов старший, Михаил Павлович громко поздоровался со мной и стал подавать красноречивые знаки своими выразительными глазами, означавшими только одно — мне стоит скорее сесть в машину, рядом с Адрианом и тогда я буду спасена. Но Давид, прежде пропустить меня в машину, успел высказать еще кое-что:

— Смотри, доиграешься, мышь, — проскрипел он полушепотом, — я тебя не просто уволю, с лица земли сотру. Будешь за своим безмозглым братиком сопли подтирать в далеком Вельске…

Понятия не имею, как это получилось. Она сама. Моя рука. Я только увидела, как она вдруг оказалась на его жесткой щеке. И пусть для такого крупного мужика мой удар, как укус комара, но я это сделала. По-моему, мы опешили оба.

— Наталья Олеговна, — Михаил Павлович разрешил всю ситуацию, он подошел ко мне, спешно подхватил под локоть и почти запихнул в салон машины, оставив Давида потирать ушибленную щеку.

Я рухнула на сиденье рядом с Адрианом Шагаловым, который не видел и не слышал ничего из того, что произошло и первая мысль, которая пришла мне в голову — мне конец.

Через секунду на месте водителя оказался Михаил Павлович, он завел двигатель, потянул ноздрями воздух и с наслаждением выдохнул:

— Какой дивный и интересный вечер, не находите, Наталья Олеговна?