Скрам 2

Яна Егорова, 2020

Вторая книга о детективе с расстройством аутистического спектра и его помощнице Наталье. Успешно закрыв дело с террористическим актом в здании Уральского Купеческого банка, Адриан Шагалов предлагает Наталье поселиться в его квартире на Малой Никитской, где уже проживают его повар Академин и дворецкий Михаил Павлович Расторгуев, а также их домашние питомцы – попугай и игуана по кличке Моржик. Спустя несколько недель после переезда, Наталья сопровождает Адриана Шагалова на концерт в консерваторию, где должен выступать тем вечером любимый композитор Шагалова – Алпаров. Внезапно концерт прерывается – маэстро отказывается продолжать выступление после антракта. Наталья отправляется выяснить в чем дело и по наивности души уговаривает артиста завершить вечер до конца. Тот соглашается в обмен на обещание, что Адриан поможет ему раскрыть одно очень запутанное дело…

Глава 4

На Малой Никитской, в квартире под номером семь царило спокойствие, нарушаемое лишь ароматами, доносящимися из кухни на первом этаже двухуровневой элитной жилплощади. Повар, Борис Емельянович Академин, готовит ужин. Сегодня вечер пятницы — время, когда в доме, являющемся настоящим убежищем Адриана Шагалова, стираются границы между владельцем и его подчиненными и вся «семья» садится за один стол. Я узнала об этом порядке в первый же день, как переехала сюда — как и перед поступлением на службу в Скрам, меня инструктировали о заведенных порядках в новой для меня среде и на новой территории. Каждую пятницу, если в жизни младшего Шагалова не происходило ничего из ряда фантастики (а такое могло случиться в любой момент), он сам и его работники, проживающие в его доме, собирались за одним столом. Каждый вечер был торжественным. Академин полюбил эту традицию и старался накрыть стол как можно лучше, фактически, он соревновался сам с собой. Ужин происходил в торжественной обстановке — на столе горели свечи, посуда и приборы выбирались праздничные, присутствующие одевались в вечерние наряды, к ужину подавали особенные напитки. Как объяснил Борис Емельянович — он за неделю «до» сообщал Адриану Аароновичу меню, а тот заказывал из заграницы алкоголь. Особенным было и то, что Адриан Шагалов перед началом ужина коротко рассказывал о выбранном напитке.

Еще вчера я ждала этого события со жгучим азартом. Это должен быть мой второй пятничный ужин в доме Адриана Шагалова. Но уже сегодня мне стыдно выходить из комнаты, в которую заселилась несколько недель назад. Сижу в зеленой комнате на кровати и закрываю лицо руками. Мы только что вернулись из консерватории. Как я могла? Нет, ну как я могла его так подставить?! Лучше бы вообще не было этого концерта! Проклятый композитор за время, пока мы ехали домой, успел наябедничать журналистам и уже все новостные порталы трясут сообщениями о том, что Адриан Шагалов обманул знаменитого музыканта!

Мой взгляд уткнулся в зеркальную поверхность белого шкафа. А с другой стороны? Я сделала то, что должна была! Концерт состоялся? Состоялся. Давид Шагалов, хоть и в жестокой, привычной себе манере, был абсолютно прав — композитор зазнался. И он получил по заслугам. В новостях покричат и забудут. Что они могут сделать Адриану Шагалову? Репутация? Его гениальность не померкнет из-за сплетен вокруг его репутации.

Я поднялась с кровати, осмотрела себя в зеркале и поправила вечернее платье. Пора спускаться к ужину. Адриан Ааронович пока ничего не сказал, а если скажет — я отвечу ему именно этими словами. Есть, конечно, маленькая оплошность. Маленькая такая оплошность… Меня ведь изначально отправляли просто узнать, что случилось с концертом, а не приказывали организовать его продолжение любыми средствами и силами…

— Что сделано, то сделано, — это я произнесла, глядя на свое отражение.

Что бы ни сказал Адриан Ааронович, я намерена бороться за свое место под солнцем. Я уже две недели проживаю в его квартире. После дела с Уральским Купеческим банком мне было предложено переехать сюда. Об этом раньше предупреждал Михаил Павлович. В первый же день, когда я переступила порог этой квартиры. В тот день я не поверила ему, а теперь уже несколько недель просыпаюсь и засыпаю под крышей бледно-зеленого дома на Малой Никитской. После крохотной квартиры без ремонта принадлежавшей моей мачехе, в этом доме постройки конца девятнадцатого века, я чувствую себя принцессой, хоть по сути являюсь обычной помощницей.

— Не обычной, — опять вырвалось у меня полушепотом вслух.

Не обычной помощницей. Мои обязанности мне не понятны. Единственная задача более ли менее ясная — это быть рядом с Адрианом Шагаловым. Делать то, что он скажет и делать так, чтобы он был в безопасности. В моем старом ресторане, в те дни, когда мы только познакомились, я сравнивала свое отношение к будущему шефу, как отношение к брату. Никита с рождения был особенным. Более особенным, чем Адриан Шагалов. Чем больше я узнавала Шагалова, тем больше начинала и начинаю понимать, что отношусь к нему совсем не так, как к брату.

Я до сих пор помню его слова, заставившие меня окунуться в горячую дрожь: «Вас напугали сегодня. Вы хотите отказаться работать на меня?».

Мне очень хотелось прокричать в ответ, что ни при каких обстоятельствах, даже под дулом пистолета, я не собираюсь никуда уходить добровольно. Так бывает в жизни, что люди, обладающие поистине добрыми сердцами, становятся слишком уязвимыми для других. Они сами не понаслышке знают, что такое пуд горя. Адриан Шагалов это действительно хорошо знает. Иногда у меня складывается такое впечатление, что он не разговаривает с людьми лишний раз, избегает их именно по той причине, что ждать от большинства из них ничего хорошего не стоит. Иногда даже обычные, бессвязные речи могут быть наполнены таким количеством глупости, которая способна довести умного человека до настоящего приступа.

Я умею молчать и слушать, говорить так, как надо. Отчасти поэтому я получила возможность быть здесь. Проводить время рядом с Адрианом Шагаловым в его кабинете, сидеть в кресле и слушать, как по листам в его блокноте рисует его карандаш. Поправлять сбившиеся бумаги на его столе, следить за тем, чтобы и дома, и в офисе все было идеально. Ровно так, как он любит и как должно быть, чтобы он чувствовал себя спокойно.

Я покосилась на дверь — где-то в глубине квартиры раздался звонок. Посетители? В такой час? Это не может быть Давид Шагалов, его к пятничному ужину не приглашают. Тогда, кто?

— Моя фамилия Алпаров, я желаю поговорить с Шагаловым!

Громкий голос композитора я услышала еще на втором этаже. Бесшумно спустилась на несколько ступенек, пока не увидела своими глазами неожиданного гостя. Этот наглый тип после всего того, что сделал, посмел явиться в дом к Адриану Аароновичу?

— Ага! — вскричал разгоряченный музыкант, завидев меня. Он был одного роста с Расторгуевым, открывшим ему дверь, но разглядел меня, потому что я все еще стояла на ступеньках. — А вот и его помощница! Что же вы убежали, звезда моя? Мы так не договаривались!

Я расправила плечи и вышла из засады. В конце концов, чего мне боятся? Он же не террорист с пистолетом! Кстати, об этом. После ранения Михаила Павловича, на входе в здание сидит охрана и стоят ворота-детекторы металла, данную опцию для всего дома оплачивает Скрам — это было решение Давида Шагалова. Адриан не возражал. Так что теперь можно быть уверенными, что люди, которым открывает Расторгуев, пришли без оружия, как минимум. А еще за дверью сейчас стоит один из охранников, дверь не закрыта — в случае необходимости, по инструкции он войдет в дом и вмешается в ситуацию.

— Мы также не договаривались с вами, что вы будете кричать. Я говорила вам, что вы пройдете инструктаж, в иной ситуации разговор вовсе не состоится. Вы меня не послушали — он не состоялся.

— Какой инструктаж?! Что за чушь?

— Я вам объясняла, как именно необходимо разговаривать в присутствии Адриана Шагалова. Кстати, вынуждена вас предупредить — если вы не сбавите тон, охрана вас выведет отсюда силой.

— Что-о-о?! — возмутился достопочтенный композитор.

Такое ощущение было, от этого возмущения встали дыбом не только волосы у него на голове, но и седые брови, а вдобавок к ним седая бородка, за которую он имел привычку постоянно хвататься.

Композитор следил за своей внешностью. Я повидала таких в ресторане — что ни вечер — постоянно приходят с новой дамой. Вешают красивые комплименты им на уши, поют дешевым шампанским, дарят один цветок, потом по-тихому еще и с официантом за счет торгуются. Одновременно успевают строить глазки другим женщинам в зале и постоянно пытаются залезть под юбку к официантке. Этот ничем от них не отличается, разве только денег у него немного больше.

— Вам что-то непонятно, господин Алпаров? — вежливо осведомился у гостя, застрявшего на пороге, Расторгуев. Дворецкий тоже был в курсе, какой грязью данный субъект поливал в новостях нашего общего шефа.

Композитор явно не ожидал такого отпора. Как же! Он же знаменитость!

— Вы это серьезно? — Алпаров уставился на меня.

— Абсолютно, — кивнула я, еще немного приблизившись.

Расторгуев уже было поднял руку, чтобы позвать охранника, но напыщенный франт на пороге сразу как-то сник, насупился и неожиданно заговорил тише.

— Хорошо. Я понял. Хорошо, — прорычал последнее слово дворецкому сквозь зубы. — Я понял, не видите? Ни к чему охрана. Я хочу поговорить с Шагаловым. Черт с ними, с вашими условиями. Сделаю все, как скажете. Пустите меня к нему.

— А волшебное слово? — усмехнулся Михаил Павлович, глядя на того из-под тонких круглых очков.

— Я еще и просить должен?

— После всего того, что вы наговорили журналистам… Как вы сами считаете, господин Алпаров? Это он вам нужен, а не вы ему, — Расторгуев явно наслаждался ситуацией, его любимого Адриана Аароновича обидели и сейчас ему выпал шанс лично отомстить за обиду «почти сыну».

— Черт вас дери… Пожалуйста. Я хочу поговорить с Шагаловым.

Дворецкий совершил легкий одобрительный кивок головой, но его ответ прозвучал следующим образом:

— Время и возможность разговора вы можете согласовать с личной помощницей Адриана Аароновича — Натальей Олеговной, а я со своей стороны скажу, что в ближайшие два-три часа господин Шагалов будет занят.

Отомстил! Ну, конечно! Я видела только затылок Михаила Павловича, но кожей ощущала его ликование — оно витало в воздухе. Да уж! На самом деле отомстил! Композитор стоял на пороге дома Шагалова, злился, был в ярости, сжимал и разжимал кулаки — и не мог ничего поделать. Мы могли вить из него веревки, так сильно ему был нужен разговор с хозяином дома.