Диагноз под прикрытием

Марина Серова, 2019

Кем только не приходилось становиться частному детективу Татьяне Ивановой, чтобы расследовать то или иное дело. Но вот примерить на себя медицинскую форму фельдшера «Скорой помощи» – это впервые. И не только примерить, но и работать по-настоящему: мотаться день и ночь по вызовам, оказывать медицинскую помощь, помогать врачу Наталье Дьяковой. И конечно, присматривать за ней, искать, кто же всячески вредит Наталье, пытается ее подставить и уволить…

© Серова М.С., 2019

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2019

Глава 1

Время, проводимое в томительном ожидании, тянулось нестерпимо долго.

Я уже ругала себя за то, что согласилась помочь Ленке — решила, называется, сделать доброе дело, забрать Ленкину дочку из поликлиники.

Хотя у меня сегодня не было запланировано никаких дел, я только недавно завершила очередное расследование, но тратить драгоценные часы своего отдыха на ожидание окончания процедур в поликлинике мне совершенно не хотелось.

Даже не помню, когда я в последний раз была в подобном учреждении — наверное, в детстве.

Благо сейчас у меня хватает денег, чтобы пользоваться платными медицинскими услугами, а не сидеть в очереди и ждать, когда врач освободится.

Возле процедурного кабинета, где сейчас находилась Ленкина дочка, было еще несколько кабинетов — хирурга, гинеколога и окулиста. Рядом со мной на скамеечке сидела пожилая женщина лет семидесяти, старичок, по-видимому, ее супруг, парень с рукой в гипсе на перевязи и мама с дочкой.

Уж не знаю, к какому врачу они хотели попасть. По-видимому, парню нужна была консультация хирурга, маме девочки потребовалось к гинекологу или окулисту, а вот что забыла в поликлинике пожилая чета, я не имела ни малейшего представления. Тоже, что ли, решили зрение проверить? Явно не к гинекологу, разве что к хирургу…

Я слышала разговор стареньких супругов.

Старушка сетовала на то, что врачи сейчас пошли грубые, невежливые, «Скорую помощь» приходится ждать часами.

Ее муж только поддакивал жене: видимо, дедуля всегда слушал ее не перебивая.

Обычно в семейных парах болтливостью отличается жена. Хотя мужчины, смею вас заверить, тоже не прочь поговорить.

Правда, темы у мужской половины человечества сильно отличаются: они не привыкли сплетничать и обсуждать своих знакомых. Но к пожилому возрасту, как правило, женщины становятся более разговорчивы, чем их супруги, что, собственно, и подтверждал диалог, а точнее, монолог старушки.

— Вот участковый наш, ну что за женщина! Был раньше нормальный врач, а сейчас вместо нее молодую и неопытную поставили! Она даже меня не выслушала толком, зачем-то сюда направила…

Видимо, речь пожилой женщины была обращена даже не к мужу, а к окружающим.

Может, хотела пожаловаться другим людям на свою тяжкую судьбу — Старичок-то, видимо, был в курсе всех бед своей жены.

Однако парень в гипсе хранил молчание и что-то смотрел в своем смартфоне, кликая по экрану здоровой рукой, а мама успокаивала свою дочь и обещала, что когда они выйдут на улицу, то купит ей мороженое.

Погода, правда, нисколько не располагает к поглощению ледяного лакомства: на улице дул пронизывающий ветер, лицо кололи острые снежинки.

Я бы на месте молодой матери угостила девочку чашкой горячего какао или шоколада: а то если в такой холод питаться мороженым, можно запросто подхватить воспаление легких…

Неожиданно разговор больных прервал возмущенный голос кого-то из врачей — я догадалась, что он принадлежал не больному, а именно доктору.

Голос был властный, авторитетный и жесткий. К тому же содержание речи наталкивало на мысль, что врачу порядком надоел непонятливый больной.

— Ну что вы за мной ходите? Я же сказала вам, идите в сорок седьмой кабинет! Что непонятного?..

— Да мне не нужен окулист, я к терапевту! — отвечал врачу другой голос, хозяйкой которого была пожилая женщина.

— Я вас уже осмотрела! — жестко отрезала врач. — И направила к окулисту! Зачем ходите в поликлинику, если не слушаете рекомендаций врача?

Я посмотрела в сторону, откуда доносился спор.

Голоса слышались не из коридора, а из кабинета, видимо, рядом находилась приемная терапевта. Но врач с пациенткой ссорились так громко, что все находившиеся в очереди могли слышать их перепалку.

— Слушайте, идите уже к окулисту! — совсем потеряла терпение терапевт. — У меня, кроме вас, еще огромная очередь, не задерживайте других!

— Не пойду я никуда! — заартачилась старушка. — Сначала выпишите мне рецепт на таблетки, а что у меня со зрением, я и так прекрасно знаю!

— Эти таблетки, которые вы пьете, выписывает терапевт только после того, как пациент обойдет окулиста, лора, невролога, психиатра и хирурга! — возразила врач. — Вот пройдете все кабинеты — я вам даже написала список, — а потом только ко мне!

— Мне таблетки всегда терапевт выписывала! — Старушка тоже повысила голос. — Я их уже пять лет пью, рецепт выписывают на год! А вы мне сейчас говорите других врачей проходить!

— Сильнодействующие препараты так просто не выписывают, сколько вам можно объяснять?! Без заключения других врачей никакой терапевт вам рецепт не даст, пожалуйста, не задерживайте очередь!

Но старушка, видимо, не собиралась уходить: ей было абсолютно без разницы, сколько человек ожидает в очереди у терапевта. Пожилая женщина во что бы то ни стало намеревалась доказать свою правоту, а остальные пациенты ее не волновали.

— Пока вы не выпишете мне рецепт, я никуда не уйду! И буду жаловаться на вас вашему главному врачу! — пригрозила бабулька.

— Только время зря потеряете. — Терапевт, напротив, сейчас говорила совсем спокойно — то ли взяла себя в руки, то ли поняла, что ей попалась на редкость вредная пациент-ка и злиться на нее попросту бесполезно. — Хотите, идите в платную поликлинику, только и там вам просто так рецепт не выпишут. А от того, что вы сейчас устраиваете скандал, никакого толку не будет. Правила есть правила, их нарушать нельзя.

— Я не уйду отсюда, пока вы не выпишете мне рецепт! — настаивала упрямая старушка. — Всегда выписывали, а сейчас нет! Что это за правила такие? Я уже столько лет хожу именно в эту поликлинику, и никаких правил не было!

— А сейчас появились, — так же спокойно и невозмутимо заявила врач. — Уж не знаю, кто вам выписывал рецепт без обхода других врачей, но я этим заниматься не собираюсь. Вот ваша карточка, чем скорее вы посетите другие кабинеты, тем быстрее получите рецепт. Скандалить и жаловаться бесполезно — если хотите, пишите заявления, вам попросту объяснят, что вы не правы. И наконец, пожалейте других больных, которые заняли очередь за вами. Я бы на вашем месте обошла все нужные кабинеты, а потом бы спокойно, без всяких скандалов, получила бы рецепт. В конце концов, это единственное верное решение, которое сэкономит и ваши нервы, и мои, и нервы остальных больных, которые, могу вас заверить, с нетерпением ждут окончания вашего скандала.

Старушка ничего не ответила — я услышала, как хлопнула дверь, и в коридоре появилась возмущенная женщина лет шестидесяти пяти. Выглядела она не совсем здоровой: под глазами темные круги, руки трясутся то ли от возмущения, то ли от болезни. Старушка прошествовала прямо по направлению к кабинету окулиста и, не обращая внимания на остальных пациентов, решительно толкнула дверь врача.

— Тут, вообще-то, очередь! — сразу же возмутилась другая старушка. — И в кабинете уже есть человек! За мной будете!

— Я за рецептом! — заявила «скандалистка». — У меня неотложное состояние!

— Здесь у всех неотложные состояния! — заняла оборонительную позицию ее собеседница. — Нечего лезть впереди всех! Будете за нами!

— Я не собираюсь сидеть в очереди! — Пожилая женщина, похоже, решила выместить свою злобу на первом попавшемся человеке, коей оказалась другая пациентка. Началась словесная перепалка, в которой приняла участие даже молодая мать девочки.

— Хватит скандалить! — заявила она гневно. — Вы понимаете, что здесь ребенок? Если хотите поспорить, выйдите на улицу!

Обе старушки обратили свою злобу против женщины, попеняв ее за то, что не в ее возрасте учить их жизни.

Маленькая девочка жалобным голосом попросила маму не ругаться, но та даже не обратила на дочь внимания. Ребенок захныкал, видимо, девчушка была до смерти напугана тем, что дело дойдет до драки. Только я да парень в гипсе оказались непричастны к скандалу. Старичок, муж второй бабульки, тоже молчал, несмотря на то что его не в меру разговорчивая супруга потребовала, чтобы он вступился за нее.

Не знаю, чем закончился весь этот бардак, так как, на мое счастье, дверь кабинета физиопроцедур открылась и вышла Ленкина дочка Настя.

Я обрадовалась про себя, что наконец-то мы можем покинуть эту жуткую поликлинику.

Мне ни капли неинтересно, чем закончилось дело — отстояла ли первая старушка свое законное место в очереди и обошла ли вторая всех врачей.

Чуяло мое сердце, что с такими темпами эта пожилая дама будет скандалить абсолютно со всеми пациентами очередей.

— Как, нормально все прошло? — спросила я у Насти, десятилетней дочки моей старой подруги.

— Ага, я даже заснула! — довольно кивнула та и с удивлением посмотрела на двух бабушек-воительниц.

— А что тут случилось? — поинтересовалась девочка.

Я пожала плечами:

— Так, обычная ссора между пациентами. Пойдем лучше, отведу тебя домой. Незачем смотреть на все это.

Мы быстро направились по коридору к выходу.

Маленькая девочка тоскливо посмотрела нам вслед — наверное, позавидовала, что мы так быстро уходим и не принимаем участия в словесной перепалке.

Будь я на месте матери, то вышла бы с девочкой на улицу — пускай эти две скандалистки выпустят пар и успокоятся. Уж лучше подольше посидеть в очереди, чем наблюдать весь этот беспредел.

Про себя я еще раз порадовалась, что мне не нужно посещать городские поликлиники со всеми этими скандальными пациентами и огромными очередями.

Нет уж, постараюсь больше не заходить в подобные учреждения, сегодняшнего посещения поликлиники мне хватило надолго…

— А мы домой пойдем, да? — спросила меня Настя, когда мы уже снимали бахилы у выхода из поликлиники.

Рядом с окошком регистратуры что-то выясняла женщина лет сорока, разговаривая с работницей на повышенных тонах.

Может быть, день сегодня такой, что всем охота поскандалить? Или в поликлиниках всегда царит подобная атмосфера?

Интересно, Ленка в курсе, что ее дочке приходится слушать весь этот словесный сор?

На месте подруги я бы записала дочь в платную поликлинику: на мой взгляд, там подобного беспорядка быть не должно…

— Да, домой, — кивнула я. — Тебя в школе с уроков на физиопроцедуры отпускают?

— Да, но сегодня у нас просто было три урока вместо шести, — пояснила Настя. — Нас всех отпустили, два учителя заболели, и заменить некому.

— А, вон как… И много тебе еще процедур осталось?

— Семь, — немного подумав, сообщила девочка. — Еще на лечебную физкультуру два раза в неделю надо ходить. Завтра первое занятие будет. Правда, я физкультуру в школе не люблю, но мама сказала, что сюда надо ходить. Вроде при сколиозе полезно…

Ленка мне говорила, что на врачебном осмотре выяснилось, что у Насти проблемы с позвоночником, вот и посоветовали записаться на процедуры, массаж и лечебную физкультуру.

Конечно, искривление позвоночника выправить трудно, но если начать лечение в юном возрасте, вполне возможно, что у Насти наступит улучшение. А вот в подростковом и юношеском возрасте лечить сколиоз гораздо труднее. Ленка еще собиралась записать дочку в бассейн, благо плавание та просто обожает.

— А почему мама за мной не пришла? — поинтересовалась Настя. — Она вчера говорила, что после поликлиники мы с ней пойдем в кафе, а потом в магазин за домиком для Барби! Это будет подарок к моему дню рождения. Мама хочет, чтобы я сама себе выбрала!

— У мамы дела срочные, — пояснила я. — Если хочешь, в кафе я могу тебя сводить, но в магазин, извини, придется идти с мамой.

Ребенок тут же с радостью согласился на мое предложение. Немного, впрочем, расстроившись, что домик для куклы сегодня отменяется.

Мне ничего не оставалось делать, как вести Настю в кафе-мороженое, которое обещала дочке Ленка.

И куда смотрят матери маленьких девочек, покупая детям пломбир в такой холод?

Стояла середина ноября, снега еще не было, а вот дожди шли постоянно.

Только сегодня из-за понижения температуры на улице в глаза летели снежные крупинки, которые ничем не напоминали пушистый белый снег, который все ждут с нетерпением.

Несмотря на то что я обращаю на погоду мало внимания, даже мне надоела затянувшаяся промозглая осень. Межсезонье сулило жителям Тарасова вечные простудные заболевания и осенние депрессии. Куда приятнее было бы, выглянув в окно утром, увидеть мягкое покрывало белого снега!

Не знаю почему, но с детства я люблю снег — может, из-за предпраздничного ощущения Нового года, а может быть, потому, что снег выпадает тогда, когда жутко надоедает осеннее хмурое небо…

Новый год я уже не считаю за праздник — хотя бы потому, что в чудеса сильно не верю, привыкла во всем полагаться на себя. А вот снег по-прежнему люблю…

Настю, похоже, ни капли не смущал холод и неприятная погода: она от души радовалась, что мы идем с ней есть мороженое.

Не знаю, как она, а я вот лучше выпью чашечку горячего эспрессо: мне кофе сейчас куда больше хочется, чем сладкого холодного лакомства.

В кафе, куда мы пришли, было немного народу, в основном студенты да родители с детьми.

Главным блюдом здесь, конечно же, были мороженое с разными вкусами и молочные коктейли — они продавались в заведении круглый год.

Настя сразу заказала банановое мороженое с клубничным топингом и шоколадной крошкой, а мне пришлось взять себе молочный коктейль: кофе тут, увы, не продавался.

Я с трудом удержалась от нравоучений, видя, с какой скоростью девочка поглощает мороженое.

Ей-богу, как будто ее неделю не кормили, либо Настя так сильно любит сладости.

Хотя в детстве кто не любит мороженое — помню, у меня это было любимое лакомство.

Это с возрастом вкусовые пристрастия меняются, сейчас-то я предпочту кофе и сигареты.

Как говорится, классика жанра…

Я без аппетита потягивала молочный коктейль с яблочным вкусом, а Настя потребовала у меня вторую порцию, но на сей раз мороженое с киви и ананасом.

Я великодушно разрешила девочке допить свой коктейль и направилась к стойке-холодильнику.

Внезапно образовалась очередь за мороженым: передо мной стояла молодая парочка, девушка с парнем, которые, вероятно, решили устроить в кафе романтическое свидание, и высокий папа с сыном лет шести-семи.

Я доставала свой кошелек, чтобы вытащить деньги без сдачи, когда внезапно затрезвонил мой мобильник.

Наверное, Ленка освободилась раньше от своих дел и теперь хочет узнать, куда я пропала с ее ребенком.

Ну, и отлично, скажу ей, чтобы подъезжала к кафе, а сама спокойно отправлюсь домой…

Однако номер на экране мобильника оказался мне незнакомым.

Я поднесла трубку к уху.

— Слушаю вас, — произнесла я официальным тоном.

Звонки с неизвестных номеров для меня не редкость.

Я привыкла, что по работе мне часто приходится знакомиться с новыми людьми. Конечно, с тем же успехом могли звонить, чтобы предложить косметику или еще какие липовые товары, но подобное случалось куда реже, нежели звонки по делу.

Я не ошиблась — из трубки донесся вежливый женский голос, который, скорее всего, принадлежал совсем юной особе.

— Здравствуйте! — произнесла незнакомка приветственную фразу. — Мне нужно поговорить с частным детективом Ивановой Татьяной Александровной, мне правильно дали номер?

— Да, вы не ошиблись, — подтвердила я. — По какому делу вы хотите со мной поговорить? И как мне к вам обращаться?

— Я хочу вас нанять, чтобы вы выяснили, кто собирается подставить мою маму, — заявила девушка. — Вы же можете взяться за это дело? Она очень умная, профессионалка, отлично справляется с работой, но кто-то хочет, чтобы ее уволили или, хуже того, завели на нее уголовное дело! Мне очень нужна ваша помощь. Я знаю, сколько вы берете за услуги, у меня деньги есть. Поможете мне?

— Постойте, постойте, — остановила я льющийся на меня словесный поток. — Я берусь за сложные дела, это правда. Но для начала мне надо выяснить подробности вашей истории, а это, насколько могу судить, не телефонный разговор. Если у вас такое срочное дело, мы можем с вами где-нибудь встретиться, и вы расскажете мне все по порядку.

— Да, это было бы замечательно! — обрадовалась моя собеседница. — А то я даже не знаю, с чего начать… Но ваша помощь очень нужна. Я боюсь, что чем дальше, тем хуже будет! А мне очень хочется помочь маме, она хороший специалист, и ей попросту кто-то завидует, вот и пытается всячески навредить! Можно с вами встретиться как можно раньше? Скажем, сегодня?

— Да, думаю, я смогу подъехать, куда нужно. — Я оглянулась на Настю, которая с нетерпением поглядывала в мою сторону и ожидала новой порции мороженого. — Где-то через час-полтора вас устроит? Куда мне подъехать?

— Да, было бы замечательно. Только домой ко мне нельзя, у меня мама дома… Я не хочу, чтобы она знала, что я вас нанимаю. Она будет возражать, скажет, что сама во всем разберется. А я знаю, что не разберется и никто ей помочь не сможет! Дело закончится тем, что у нее будет куча проблем, и это в лучшем случае… А в худшем — у мамы будет нервный срыв, она жутко переживает по поводу и без. Но ей нельзя уходить с работы — у нее призвание…

— Хорошо, я вас поняла, — оборвала я девушку. — Если не у вас дома, где вам удобно встретиться?

— На улице холодно разговаривать, — заметила моя собеседница. — Я даже не знаю, где можно…

— В кафе вас устроит? — предложила я ей.

Видимо, девушка либо сильно волнуется, что не может додуматься до таких простых вещей, как встреча в заведении общепита, либо попросту не имеет привычки разговаривать с людьми в кофейнях и подобных местах.

— Да, это отличная идея! — обрадовалась та. — И правда, как мне в голову не пришло… Только я не знаю, в каком кафе лучше разговаривать… Я хожу только в студенческую столовую, а после пар еду домой…

— Вы где сейчас находитесь? На какой улице? — спросила я.

— Я пока в институте, но я уйду с предпоследней пары. Это Тарасовский университет, корпус на Большой Соляной, знаете?

— Конечно, хорошо себе представляю, — заверила я ее. — Насколько я помню, неподалеку от университета есть студенческая кофейня «Иностранка». Думаю, вам будет удобно добраться.

— Да, место хорошее! — согласилась девушка. — Цены, конечно, высокие, чтобы постоянно там обедать, но раз в месяц можно себе позволить. Тем более я подрабатываю, деньги у меня есть. А вам удобно туда дойти? Я могу подсказать, какой транспорт туда идет…

— Мне удобно добраться абсолютно в любое место города, — заверила я ее. — У меня машина, я не пользуюсь общественным транспортом. Через полтора часа вы сможете туда подойти?

— Да, конечно, я могу хоть через пятнадцать минут… Две последние пары у меня не очень важные, их можно пропустить, поэтому, как скажете, так я и подойду…

— Нет, лучше не прогуливайте, — посоветовала я девушке. — Думаю, я подъеду к кафе через полтора часа. Я позвоню вам, хорошо? Тогда и выйдете из своего корпуса.

— Да, я буду ждать вашего звонка! — заверила меня девушка. — Как только сможете подъехать, тогда и я приду в кафе…

Я попрощалась со своей собеседницей, как раз подошла моя очередь. Расплатившись за мороженое, я принесла лакомство к нашему столику и сказала Насте, что после того, как она съест его, мы поедем домой.

Девчонка расстроилась: видимо, она решила меня раскрутить еще на порцию мороженого, но я строго заявила, что много холодного есть в такую погоду вредно, к тому же скоро вернется ее мама и будет волноваться, куда мы запропастились.

— И мы тогда пойдем с мамой в магазин за домиком для Барби? — загорелись надеждой глаза ребенка.

— Может, и пойдете, — пожала я плечами, чтобы лишний раз не обнадеживать девочку. — Зависит от того, как будешь себя вести. К тому же, если мы долго будем сидеть в кафе, магазин закроется, и вы не успеете купить твой подарок.

Настя заверила меня, что с мороженым она справится в два счета, а можно съесть его и по дороге к машине, но я остановила девочку и строго велела ей есть медленно. Еще не хватало мне, чтобы по моей вине Ленкина дочка подхватила простудное заболевание.

Я подождала, пока Настя доест рожок, и набрала номер подруги.

— Лен, я забрала Настю из поликлиники, мы сейчас в кафе, едим мороженое, — сообщила я ей.

— Ой, спасибо тебе, Танюш, огромное! — обрадованно поблагодарила меня та. — А то я Насте обещала кафе, а тут, видишь, как получилось…

— Ну, ты ей и магазин с подарком обещала, — напомнила я Ленке. — Ты как, освободилась? Куда мне подвести Настю?

— Да, я уже все… Танюш, а тебе не сложно доехать до «Детского мира»? А то Настя так хотела сегодня выбрать этот несчастный домик для Барби, мне не хочется ее разочаровывать…

— Без проблем! — заверила я Ленку. — Мне как раз по пути. Сейчас, минут через пятнадцать будем…

Благо пробок в это время не было, и у магазина мы с Настей оказались даже раньше, чем я рассчитывала. Ленка уже стояла у входа. Завидев нас, она обрадованно обняла дочку, поблагодарила меня за то, что я выручила ее.

— Только впечатления от поликлиники у меня не самые хорошие, — призналась я. — Там сплошные очереди и неадекватные больные. На твоем месте я бы записала Настю в платную поликлинику. Думаю, там не такой беспредел творится!

— Ой, да везде одно и то же! — махнула рукой подруга. — Думаешь, в платной поликлинике что-то лучше? Разве что денег возьмут за услуги, а больные всегда и везде будут в очередях выяснять отношения. У нас народ такой, да и врачи попадаются не шибко квалифицированные… Вот закончим эти физиопроцедуры, запишу Настю в бассейн. Я уже узнала, где находится хороший. С тренером поговорю, там вроде специальные занятия для детей с проблемами позвоночника. Настя будет два или три раза в неделю ходить. Думаю, ей понравится.

— Бассейн — дело хорошее, — согласилась я с Ленкой. — Сама бы с радостью поплавала, только времени нет. С моей работой абонемент брать — бесполезное дело, только зря пропадет.

— Да, и у меня тоже времени нет, — призналась та. — С детьми разве выделишь на себя хотя бы час? Одну из школы забери, другую в садик отведи… А еще уборка и готовка на мне, плюс работа. Так что бассейн, думаю, смогу себе позволить только лет через десять в лучшем случае…

— Дети — праздник жизни, — улыбнулась я, не докончив продолжения популярной шутки.

Ленка меня опередила.

— Вечный Хэллоуин, — засмеялась она. — Ладно, пойдем выбирать домик для Барби. Еще раз спасибо тебе, Танюш, что бы я без тебя делала!

Я пожелала Ленке с Настей удачной покупки, а сама села в машину. Посмотрела на часы.

Надо было назначить свидание со своей потенциальной нанимательницей на более раннее время, придется мне ждать ее в кафе.

Ладно, не буду срывать девушку с занятий — пускай отсидит свою пару, а потом уж позвоню ей…

Кафе «Иностранка» находилось и правда недалеко от университета.

Меня порадовало наличие места для парковки — я без проблем поставила свою «лошадку» едва ли не рядом со входом в заведение.

Хотя я не являюсь любительницей походов по кафе и ресторанам, но в подобных местах мне приходится бывать довольно часто — в основном из-за работы.

Конечно, случается, что меня приглашают обсудить дело и домой, но это бывает гораздо реже.

Обычно людям удобнее разговаривать в кофейнях и прочих заведениях общепита — так сказать, в родных стенах мало кому приятно рассказывать о своих проблемах. А место, где постоянно толпится народ, едят люди, кажется самым подходящим для таких разговоров.

Так как кафе было рассчитано на студенческую аудиторию, сейчас народу почти не было: судя по всему, обеденный перерыв уже закончился, а конец занятий не наступил, поэтому в заведении сейчас присутствовало человек пять.

Двое молодых людей сидели за столиком в углу и сосредоточенно читали свои конспекты, один пожилой мужчина в сером брючном костюме, наверное, преподаватель, торопливо поглощал комплексный обед, а две женщины, может быть, сотрудницы фирмы неподалеку, тихо разговаривали, время от времени отпивая из чашек кофе.

Я облюбовала столик рядом с окном: почему-то в кафе я всегда сажусь именно на место возле окна, — положила на мягкое сиденье куртку и отправилась к стойке с меню.

Кафе чем-то напоминало обычную столовую, однако на втором этаже помещения виднелась барная стойка — видимо, там продавались напитки покрепче.

Я решила, что первый этаж был рассчитан именно на студенческую аудиторию, тогда как второй для людей постарше.

Внимательно изучив ассортимент блюд и цены, я пришла к выводу, что моя собеседница несколько преувеличила: цены здесь не «кусались», на небольшую сумму денег можно было бы плотно пообедать.

Конечно, набор роллов или изысканные блюда не купишь, но, насколько я знаю, студенты — народ неприхотливый и будут вполне довольны обеду из пюре и котлеты.

Кофе, правда, стоил дороже, однако радовало, что его варил бариста, а не использовались обычные кофейные автоматы с малопонятным содержимым.

Ждать мне предстояло около часа, поэтому я заказала себе эспрессо и кусочек медового торта, дабы скрасить свое времяпрепровождение.

Место у окна мне нравилось еще и тем, что можно было наблюдать за остальными посетителями.

Иногда мне это доставляло удовольствие — подмечать какие-то детали, выстраивать логические цепочки по поводу занятий клиентов заведения. Водилась за мной такая привычка — подобно Шерлоку Холмсу, по внешности, одежде и манере держаться человека угадывать, кто он по профессии, каково его социальное и семейное положение.

К примеру, пожилой человек в костюме, скорее всего, преподает в том же самом университете, где учится моя собеседница.

Это сразу видно хотя бы по его костюму и рабочей сумке.

Нет, мелом его одежда не испачкана: сейчас доски используются не старые, а новые, на которых пишут маркером, однако представить его за каким-то другим занятием мне почему-то казалось невозможным.

А вот молодые люди с конспектами наверняка учатся на гуманитарном отделении — может, на факультете философии или религиоведении.

Один из них одет в «косуху», тогда как другой — в строгий черный костюм.

Насколько я знаю, неформалы предпочитают философский факультет, там же учатся и студенты посерьезнее. А то, что они внимательно читают лекции, наталкивает на мысль, что студенты не прогуливают пару, а в «окно» готовятся к предстоящему семинару. Сессия ведь еще не наступила, а к лекциям готовиться не принято.

Я даже не заметила, как за моей игрой в Шерлока Холмса прошел почти час.

Кофе я допила и подумывала о том, чтобы взять вторую порцию. Торт показался мне слишком сладким, поэтому есть его всухомятку не хотелось. Как раз закажу кофе и позвоню своей незнакомке — она даже не представилась, не знаю, как к ней обращаться…

Но едва я встала со стула, как дверь кафе открылась и вошла небольшая группа молодых людей и девушек.

Я еще раз взглянула на часы — двадцать минут четвертого, наверное, закончилась третья пара.

Я внимательно оглядела новых посетителей.

Двое парней, одетых в джинсы и простые куртки, и три девушки, две стройные блондинки и одна низенькая, немного полная шатенка.

Несмотря на то что все вошли одновременно — судя по всему, они учились в одной группе, говорили парни и девушки отдельно друг от друга. Барышни щебетали между собой, молодые люди о чем-то беседовали и в разговор своих одногруппниц не вмешивались. Они даже не изучали ассортимент блюд — наверняка каждый день приходят в кафе «Иностранка» и знают все меню наизусть.

Я пристроилась за группой студентов — мне-то спешить некуда, а им наверняка надо будет идти на следующую пару.

Хотя странно, что в кафе студенты зашли не в обеденный перерыв — насколько я знаю, в период с часа до двух во всех высших учебных заведениях обед. Времени предостаточно, чтобы спокойно поесть. Может статься, в большой перерыв в кафе слишком много народу, вот пятеро студентов и не успели заказать себе блюда, поэтому и пришли после третьей пары.

Парни галантно пропустили девушек вперед, те дружно заказали себе по куску торта «Наполеон» и капучино.

Да, видимо, девчонки — сладкоежки, раз остановили свой выбор на таком заказе. Парни взяли творожную запеканку и курицу гриль, а из напитков купили по бутылке кока-колы. Все пятеро быстро расплатились и заняли большой столик рядом с диваном, чтобы всем уместиться.

Я взяла себе вторую порцию кофе и вернулась на свое место.

Дверь в кафе снова открылась, вошла девушка лет восемнадцати-девятнадцати, одетая в красное пальто и сиреневую шапочку. Через плечо у нее была перекинута большая сумка, наверняка набитая общими тетрадками.

Девушка сжимала в руках телефон и с каким-то беспомощным видом оглядывалась по сторонам. Она снова взглянула на экран своего мобильника, потом бросила взгляд в мою сторону, а затем, видимо, передумала и направилась к моему столику.

Почему-то я сразу догадалась, что эта девушка и была моей собеседницей.

— Татьяна Александровна, я не ошиблась? — спросила незнакомка, обращаясь ко мне.

Голос у нее оказался почти детский, звонкий, но я поняла, что это она говорила недавно со мной по телефону.

— Да, мы с вами ведь договаривались о встрече в кафе? — сочла нужным уточнить я. — Только простите, имени вашего не знаю…

— Ой, я совсем забыла представиться! — улыбнулась девушка виновато и как-то трогательно.

Вообще она производила впечатление человека, про которого говорят «не от мира сего» — наивного, мечтательного и далекого от реальности.

— Меня Ирина зовут. Ирина Дьякова. Я хотела с вами по поводу моей мамы поговорить…

— Да, это я поняла, — кивнула я. — Вы что-нибудь закажете?

— Да, кофе, пожалуй… — Она оглядела мою чашку и недоеденный торт. — Наверное, кофе…

— Давайте, я подожду, — сказала я. — Вроде очереди еще нет, вам точно не нужно на следующую пару?

— Не беспокойтесь, ничего страшного, если я пропущу занятие! — заверила меня Ирина. — Я хорошо учусь, а лекцию перепишу, уже договорилась с одногруппницей. Я сказала, что мне надо в поликлинику, никто ничего не заподозрит.

«Что-то везет мне сегодня на поликлиники», — подумала я про себя.

С утра сплошные поликлиники, что бы это могло значить…

Вскоре Ирина вернулась, неся в руках поднос с белой чашкой и блюдцем с пирожным.

Видимо, «дурной пример» заразителен: увидев мой торт, девушка тоже захотела себя побаловать сладким.

Ирина села напротив меня и поставила поднос на стол. Помешала чайной ложечкой напиток, с наслаждением сделала глоток.

— Обожаю ванильный капучино! — призналась она. — Всегда только его заказываю. Правда, не всегда вкусный попадается, в нашей столовой вообще из автомата кофе продают. Там такая гадость, что уж лучше с собой пакетик кофе брать…

Я ждала, когда она начнет свой рассказ. Ирина, похоже, поняла это и снова виновато посмотрела на меня.

— Ой, простите, я тут о кофе болтаю… У вас, наверное, и кроме моего полно дел… Я сейчас постараюсь рассказать все по порядку…

Она отставила свой поднос и подперла голову руками. Видимо, собравшись с мыслями, начала:

— Я вас хочу попросить помочь моей маме. Ее зовут Наташа. Точнее, Наталья Романовна, ей же пятьдесят один год… Мама работает врачом на «Скорой помощи», она уже где-то тридцать лет на этой работе. Точнее, подстанции она меняла, но врачом работает всю жизнь. Мама окончила медицинский институт, потом уехала в Читу, там какое-то время работала, только не выездным врачом, а детским, педиатром. В Читинской области, не помню, в каком именно городе, да это и не важно, она познакомилась с моим отцом. Они даже хотели пожениться, но мама была старше отца на пять лет, и, когда его родители узнали об этом, они были против их брака. Ну, и отправили отца куда-то за границу, они же богатые были. Отец туда уехал, хотя знал, что мама беременна. Первое время они переписывались, но он больше в Россию не приезжал. Собственно, я отца и не видела никогда, не знаю, что с ним стало. Мама вернулась в Тарасов и стала работать на «Скорой помощи», потому что там была хорошая зарплата. Я ее спрашивала, почему она не устроилась, скажем, в больницу, но и в больнице, и в поликлинике платили гораздо меньше. Из педиатра она стала широким специалистом. Раньше она очень много работала, не знаю, как выдерживала такой бешеный ритм. Иногда даже брала подработки сутки через сутки или сутки-ночь. Сейчас, конечно, мама так не вкалывает: возраст уже не тот, она сильно устает. Ей бы перейти в поликлинику или в больницу, но ее никто не возьмет из-за того, что сейчас только молодым врачам реально устроиться на работу. Мама сейчас работает на пятой подстанции, потому что мы переехали, а до этого она десять лет работала на седьмой, это в Чапаевском районе. На пятой подстанции она почти восемь лет работает, с 2010 года.

Девушка замолчала, сделала глоток из чашки и снова продолжила:

— Мама — очень хороший врач, это я не только как ее дочь говорю. Она однажды без рентгена определила, что у нашей соседки перелом, хотя в поликлинике пришлось два раза снимок делать. Представляете, какой у нее опыт работы? Правда, мама не считает себя профессиональным специалистом, к сожалению, у нее заниженная самооценка. Она постоянно говорит, что плохо разбирается в медицине, хотя на самом деле она сдавала на высшую категорию, ну, знаете, экзамены у них такие. Так вот, она лучше всех сдала, хотя там были врачи, которые работали дольше нее в медицине. Но, несмотря на это, мама вечно говорит, что она не профессионал. Хотя я вам могу точно сказать, она врач от бога, медицина — это ее призвание. Она с больными ведет себя очень вежливо, даже когда ей хамят и грубят. Знаете, сейчас вызывают разные люди, некоторые считают себя умнее врача или хотят кого-нибудь унизить. Ей разное приходится выслушивать, иногда и пьяницы, и наркоманы попадаются. Но всех надо выслушать, поставить правильный диагноз, отвезти в соответствующую больницу. Мама никогда не совершает ошибок, по крайней мере, за последние годы ее диагнозы все были верные. У нее, как мне кажется, хорошая интуиция. Это не только мое мнение — я общалась с фельдшером, которая с мамой какое-то время работала. Они дружили, и фельдшер рассказывала про разные случаи, когда их вызывали.

Ира нервно теребила в руках носовой платок, я с интересом слушала ее рассказ:

— Один больной даже матом орал, угрожал, представляете? Наверное, был бы у него пистолет какой-нибудь, точно стрельбу бы открыл. А мама ему слова грубого не сказала, поставила диагноз, отвезла в больницу. Хотя после этого случая у нее едва нервный срыв не случился: она же переживает сильно из-за работы и о больных всех заботится, даже если те ведут себя, мягко говоря, неадекватно. Вот только в последнее время мне кажется, что кто-то на подстанции подстраивает все так, чтобы маму уволили.

— А с чего вы это решили? — поинтересовалась я.

— Ну, за последний месяц произошло несколько странных случаев, — немного помолчав, сказала Ирина. — Мама получила несколько выговоров от начальства — за то, что сдала сумку сменщице, в которой находились не все лекарства. Вы же знаете, что препараты выдаются строго под расписку, их получает врач, и, если использует ампулы, все это должно быть занесено в карточку. Когда сумку с лекарствами сдают следующей смене, все лекарства должны быть на месте, а если какие-то препараты отсутствуют, должно быть указано, когда и для чего их использовали. Так вот, на маму стали поступать жалобы, что якобы в сумке не было каких-то препаратов. Хотя мама точно помнила, что не использовала эти лекарства. Выговоры, конечно, вещь неприятная, но еще хуже, что из-за них врач лишается премии или получает меньшую зарплату. А если выговоров слишком много, за это могут и уволить. Правда, до этого дело, к счастью, не дошло — хорошего врача увольнять сразу не станут, но представляете, как мама из-за этого переживала? И ладно бы, если выговор заслуженный, так она ни в чем не виновата! Потом тоже неприятность произошла. Кто-то испортил карточку на больного, а их тоже выдают определенное количество. Конечно, если вдруг с карточкой что-то случится, диспетчер даст врачу новую, но тогда придется переписывать все, а это довольно долго. К тому же вызовов поступает много, надо успеть обслужить огромное количество пациентов — иногда за сутки врач выезжает к семнадцати больным, не меньше. Бригада порой на подстанцию не заезжает, нет возможности даже пообедать или поужинать.

Ира медленно откусила кусок торта и продолжила:

— Сами понимаете, что двойная работа по заполнению карточки никому не понравится. Потом на маму стали жаловаться больные, якобы та грубо с ними разговаривает. Причем звонки поступают анонимно — пациенты не представляются, хотя их просят назваться. Просто заявляют, что врач — то есть моя мама — вел себя с ними непозволительно грубо, нарушал этикет и ставил неправильный диагноз. Мама рассказывала, что таких звонков было около четырех. Причем, по словам диспетчера, все жалующиеся были женщинами. Честно говоря, мне кажется, что звонил один и тот же человек, но с разных мобильных телефонов. Кто-то серьезно хочет подставить мою маму, чтобы та ушла с подстанции. А если этому человеку удастся повесить на маму серьезное нарушение, ее могут вообще уволить и не брать на другие подстанции. А этого нельзя допустить, потому что, если маме придется уйти с работы, не знаю, как она будет жить. Понимаете, если у человека есть призвание, он должен следовать ему, иначе смысла никакого не будет. Так и у мамы — конечно, она если уйдет на пенсию, то скучать не будет, она любит рукоделие, вяжет красивые вещи, вышивает… Но это так, не настоящее, если можно выразиться таким образом. Конечно, мы все носим красивую одежду, и делать ее — тоже своего рода искусство, но одно дело — создавать вещи, которые, бесспорно, уникальны, но совсем другое — спасать жизни людей. Я вообще считаю, что самые достойные профессии — это учитель и врач, потому что хороший врач помогает человеку выздороветь, сохранить его жизнь, а хороший учитель спасает душу ребенка, наставляет его на путь. Но это, понимаете меня, относится только к людям, чье призвание учить или лечить. Я не имею в виду тех, кто покупает себе дипломы и идет работать ради денег. Увы, сейчас огромное количество бездарных врачей и таких же учителей, которые вместо того, чтобы помогать людям, только калечат тела и уродуют души. Но есть и настоящие, те, которые имеют призвание, чей путь — именно в этом. Я, наверное, жутко выражаюсь, на самом деле у меня с речью все в порядке, просто, когда волнуюсь, не могу изъясняться красиво. Вы не подумайте, что я заика какая или еще что… У меня с детства так: если я говорю о чем-то, что меня волнует, начинаю путать слова или говорить несвязно…

— Нет-нет, не переживайте, — успокоила я девушку. — Я поняла вашу мысль, вы говорите нормально. У нас же не кружок по литературе, в самом деле!

— Просто я учусь на филологическом, — немного сконфуженно призналась девушка. — Я мечтаю работать учителем русского языка и литературы, я эти предметы со школы люблю. И учительница у нас хорошая была, никогда не кричала, в отличие от других. Я поэтому и собираюсь стать учителем, потому что в школах иногда такой беспредел творится, не лучше, чем в больницах. Люди сейчас воспитаны так, что гоняются за заработком, материальной выгодой, а никто не хочет приносить пользу другим… Мне кажется, это неправильно. Мы же не возьмем с собой в могилу чемодан денег? На том свете они зачем? А зато память других людей — она важна. Мне хотелось бы, чтобы обо мне вспоминали по-доброму…

— Что-то рановато вы о смерти говорите! — заметила я. — Вам сколько сейчас лет? Восемнадцать, девятнадцать?

— Девятнадцать в марте исполнится, семнадцатого числа, — пояснила Ирина. — А какая разница, сколько лет человеку? Знаете, и пятилетние дети умирают, уж поверьте мне как дочери врача. Мне мама столько историй рассказывала… Ведь любой человек может умереть внезапно — не всем суждено дожить до седин. А думать о том, что смерть — это про других, — в высшей степени наивно. Помните Берлиоза из «Мастера и Маргариты» Булгакова? Сколько у него было планов, событий намечено? А вот незадача — Аннушка разлила свое масло, и пожалуйста — никаких планов, никаких встреч и мероприятий… Это все — не вымысел. Никто не знает, сколько лет ему отмерено, и лично мне не хочется всю жизнь потратить на то, чтобы зарабатывать деньги и добиваться положения в обществе. Если б у меня была склонность к медицине, я бы пошла по маминым стопам, но, увы, я не переношу вида крови… Зато умею объяснять и никогда не злюсь на людей. И очень люблю читать книги, даже рассказы иногда сочиняю. Вот и решила стать учителем русского и литературы…

— Все это, конечно, замечательно. — Я решила прервать философские размышления о смысле жизни и предназначении человека и вернуться к делу. — Давайте перейдем к вашей проблеме, точнее, к проблеме вашей матери. Кроме испорченных карточек, пропавших лекарств и жалоб, что-нибудь еще происходило?

— Было еще одно… — Ирина замешкалась. — Только я точно всего не знаю, мама мне не рассказывала. Я слышала обрывок ее телефонного разговора поздно вечером. Мама, наверное, думала, что я сплю, она не хотела, чтобы я слышала. Я разобрала не много фраз из разговора, но точно она несколько раз упоминала о наркотиках. И еще говорила, что возникнут проблемы, но она к этому не причастна. Я утром спросила маму, с кем она разговаривала, но она ничего не сказала. Вернее, заявила, что мне показалось и вечером она ни с кем не говорила по телефону. Я тогда незаметно взяла ее мобильный — домашнего у нас нет, сейчас все сотовыми пользуются — и посмотрела список входящих и исходящих вызовов. В одиннадцать вечера исходящий вызов был от Андрея Максимовича, значит, это он ей звонил. Я спросила маму, кто такой Андрей Максимович. Конечно, потом спросила, чтобы она не заподозрила, будто я лазила в ее сотовом. Мама сказала, что это заведующий их подстанции, и поинтересовалась, откуда я знаю это имя. Я что-то наврала, она не стала расспрашивать. То есть мама говорила с заведующим подстанции про наркотики. А это, сами понимаете, весьма опасная вещь. Уж не знаю, о каких наркотиках шла речь, но мне кажется, это о тех, которые выдаются врачам. Ну, вроде для особых больных, при раке, например, когда больной испытывает сильную боль, что никакие другие средства не помогают. Мне сразу вспомнился рассказ Булгакова «Морфий», где врач колол себе наркотики и потом в наркомана превратился. Мама, конечно, не булгаковский доктор, она наркотики в жизни не пробовала, но это знаем только я да она. Другой человек может запросто заподозрить, что мама — наркоманка и на рабочем месте берет наркотические вещества. Я думаю, что в том разговоре речь шла о пропаже подобных лекарств. Мама, наверное, рассказала об этом заведующему, уж не знаю, чем закончился тот разговор. Может, он ей поверил, раз не уволил…

— Итак, вы хотите, чтобы я выяснила, кто пытается подставить вашу маму, и помешала ему сделать это? — уточнила я.

Ирина кивнула.

— А кто еще работает на подстанции в смене с вашей мамой? Вы знаете других врачей? — поинтересовалась я.

Девушка отрицательно покачала головой.

— Мама особо не рассказывает о других врачах, — пояснила она. — Раньше, когда я еще в школе училась и мама работала на другой подстанции, я как-то после уроков приходила к ней, делала домашние задания. Ну, не хотелось домой идти. Мама, правда, все время на вызовы ездила, а я с диспетчером общалась, Тамарой Алексеевной. Мне она очень нравилась, и мама с ней в хороших отношениях была. На пятой подстанции я тоже как-то бывала, давно только. Сейчас и не вспомню имени диспетчера. Но когда я уже в старших классах училась, на подстанциях запретили бывать посторонним людям, даже родственникам врачей и фельдшеров, поэтому я не приходила на подстанцию. Насколько я знаю, сейчас на всех подстанциях стоят кодовые замки, охрана дежурит. Если больной приходит, то ему пропуск заполняют или что-то подобное. В общем, проникнуть туда человеку с улицы попросту невозможно.

— И ваша мама кроме работы ни с кем из смены не общается? В гости к вам никакие сотрудницы с ее работы не приходят?

— Нет, какое там! — махнула рукой Ирина. — К нам вообще гости никакие никогда не приходят. Ни у мамы, ни у меня близких подруг и друзей нет. Я, конечно, общаюсь с одногруппницами, но в основном по поводу занятий. А мама вообще по жизни необщительный человек. Ей и пациентов на работе хватает, иногда она так устает, что даже со мной не разговаривает. Я стараюсь ей не мешать, понимаю, что работа у нее тяжелая, как физически, так и эмоционально. Болезни, они же несут негативную энергетику, и, если человек постоянно имеет контакт с больными, он часть этой энергетики забирает на себя. Поэтому к врачам и болезни все липнут… Мы даже праздники все вдвоем отмечаем, если мама, конечно, не работает. Вот прошлый Новый год я одна дома сидела, мама на сутках была. А у меня подруг особо нет, да и по компаниям я не люблю ходить…

— Ясно… то есть других врачей и фельдшеров с подстанции вашей матери вы не знаете? — уточнила я. — И прийти туда невозможно?

— Увы, — развела руками девушка, а потом с отчаянием в глазах взглянула на меня. — Вы не сможете помочь нам, да? Из-за того, что на подстанцию нельзя проникнуть? Неужели ничего нельзя сделать?

— Сделать все можно, — заверила я Ирину, про себя раздумывая, браться ли мне за ее дело или нет.

Дело в том, что за годы своей работы частным детективом я стала весьма избирательно относиться к заказам. Прошло то время, когда я с радостью бралась абсолютно за любое дело, лишь бы платили. Но сейчас мне попросту не хочется тратить свое время на неинтересные заказы — я предпочитаю что-нибудь изысканное, изощренное, чтобы можно было поломать голову, составляя всевозможные гипотезы. Не устаю сравнивать себя с Шерлоком Холмсом — не хочу говорить, что обладаю таким же гениальным аналитическим умом, как данный персонаж, но мне близок его подход к работе.

Мне нравятся только интересные расследования, от преступников я ожидаю изощренных методов совершения преступлений.

А что касается дела Ирины… Да тут работы максимум на пару дней.

Уверена, что на подстанции ее ухода желают какие-нибудь завистливые недоброжелатели-коллеги — попросту не хотят, чтобы с ними работал такой профессионал, как Наталья.

Наверное, я вряд ли взялась бы за это расследование, если б не Ирина.

Мне было по-человечески жалко наивную девчонку. Редко сейчас встретишь подобных девушек: в возрасте Ирины барышни занимаются исключительно личной жизнью, бегают на свидания да тратят все деньги на косметику и шмотки. Родителей называют «предками» и в грош не ставят их мнение. Попросту считают их отсталыми от жизни. А Ирина — совсем другое дело.

Девушка искренне любит свою мать и уважает ее, думает о высоких материях, рассуждает о смысле жизни и предназначении человека.

В конце концов, что я теряю?

Ну, потрачу несколько дней на ее дело.

Подумаешь, раскрою преступление в два счета.

Зато помогу девушке и спасу честь ее матери, раз та является хорошим врачом. Может, мне передалось мировоззрение Ирины и я решила творить добрые дела?

Наверное, это заразно.

Ладно, что тут сделаешь, так и быть, возьмусь за расследование. Хотя кто знает, может, история будет интереснее, чем кажется на первый взгляд?

— Хорошо, я берусь за ваше дело, — заявила я. — Только мне потребуется уточнить некоторые детали.

— Все что скажете! — заверила меня обрадованная девушка. — Я попытаюсь все узнать, что потребуется!

— Для начала скажите, ваша мама работает одна или с фельдшером? — поинтересовалась я.

Ирина ответила сразу же.

— Она раньше ездила с фельдшером, Аней, — сказала девушка. — Но сейчас мама работает одна, Аня в декрете. Нового фельдшера маме еще не дали, да и вряд ли дадут. На всех врачей фельдшеров не хватает, а зарплата у них смешная. Аня вот работала, но кто знает, после декретного отпуска станет ли она возвращаться на подстанцию… Вроде у нее муж сейчас хорошо зарабатывает, поэтому, мне кажется, Аня не вернется.

— Ага, а контактов этой Ани нет? Так, может быть, сохранился номер телефона? — спросила я.

Ирина отрицательно покачала головой.

— Аня ушла до того, как стали происходить все эти странные случаи с вашей мамой? — продолжала я свои расспросы.

Ирина неопределенно пожала плечами.

— Сложно сказать, когда все началось… — проговорила она задумчиво. — Я точно не знаю, когда именно Аня ушла. Мама случайно обмолвилась, что сейчас она одна работает, я и спросила, почему ее фельдшер уволилась. Ну, мама и рассказала про декретный отпуск. А вы Аню подозреваете, да? Только зачем ей желать увольнения моей мамы? Аня вроде хорошая девушка, она с мамой общий язык нашла, ладили они…

— Пока рано кого-то конкретного подозревать, — заметила я. — Из всех действующих лиц у нас имеется только ваша мама, которую кто-то хочет подставить, ее фельдшер и заведующий подстанцией. Пока что маловато персонажей, не находите? Чтобы кого-то подозревать, надо составить для начала перечень всех врачей и персонала подстанции, выяснить, у кого имеются мотивы… Впрочем, ладно, не буду вас загружать подробностями своей работы, это, в конце концов, задача частного детектива — выяснить, кто виноват, и решить, что со всем этим делать. Вот что я от вас попрошу… Скажите мне адрес подстанции, а то я не очень хорошо разбираюсь, где какая подстанция находится.

— Понятное дело, это ж не больницы! — кивнула Ирина. — Точный адрес — проспект Октября, дом двести два. Это если ехать по улице Мира, первый поворот.

— Это я найду… — Я задумалась. — Еще напомните, какой график у вашей мамы? Когда у нее следующие сутки?

— Сегодня и завтра мама дома, а послезавтра уже работает, — сориентировала меня девушка. — Ну, и потом она работает через трое суток, то есть в субботу.

— Так, это хорошо… — проговорила я. — Контакты заведующего вы, наверное, не знаете? Я имею в виду Андрея Максимовича, с которым ваша мама беседовала насчет нар-котиков.

— Почему же? — Ирина улыбнулась. — Я записала номер его телефона, уже тогда собиралась нанять частного детектива. В полицию обращаться бесполезно, преступления-то как такового нет, никто никого не убил, одни подозрения… Но номер у меня есть, вам продиктовать?

Я порадовалась предусмотрительности девушки — не такая она простая, как кажется, — и забила в память телефона номер Андрея Максимовича. Отлично, теперь дело за малым — придумать способ проникнуть на подстанцию Натальи. Собственно, идея у меня имелась, осталось только воплотить ее в жизнь…

— Что ж, пока это все, что мне нужно, — сказала я. — Думаю, вам будет интересно узнавать о ходе расследования? И если вдруг у меня возникнут еще вопросы, в какое время вам удобно, чтобы я позвонила?

— Абсолютно в любое, — заверила меня Ирина. — Если я вдруг не смогу говорить, то напишу вам смс-сообщение. Я имею в виду, когда мама будет дома, я не хочу, чтобы она знала, что я наняла частного детектива. Но, если вы поможете, я готова заплатить любые деньги! Про оплату за день я знаю, только не помню, нужно ли вносить аванс?

— Насчет денег не беспокойтесь, я не возьму с вас больше, чем оговорено, — сказала я. — Со своих клиентов я беру только дополнительную плату за непредвиденные расходы, а так цена для всех одна.

— Двести долларов в день? — уточнила Ирина. Я с сомнением покосилась на нее. Что греха таить, деньги я люблю, с радостью найду, куда их потратить, вот только брать такую «крутую» по тарасовским меркам плату с этого ребенка как-то подло… Но и бесплатно я работать не привыкла, кроме исключительных случаев.

Не знаю, к какому варианту относится дело Ирины, но думаю, потом разберемся…

Однако девушка истолковала мое молчание по-своему.

— У меня есть деньги, — заявила она. — Могу вам сразу заплатить сколько скажете. У меня стипендия в университете, а еще я подрабатываю, к тому же с каждой зарплаты я откладываю определенную сумму. Ну, чтобы маме помочь или вдруг что непредвиденное случится…

— Я вам верю, — успокоила я Ирину. — Давайте договоримся так: за ваше дело я возьмусь. По ходу расследования буду сообщать вам, как продвигаются дела. И уже потом вы со мной расплатитесь. Такой расклад вас устроит?

— Полностью, — кивнула девушка.

Мы не спеша допили свои напитки, Ирина доела пирожное и отправилась на пары. Я же осталась в кафе, достала телефон и принялась за звонки.