«Свет и Тени» Последнего Демона Войны, или «Генерал Бонапарт» в «кривом зеркале» захватывающих историй его побед, поражений и… не только. Том V. Для кого – Вторая Польская кампания, а кому – «Гроза 1812 года!», причем без приукрас…

Яков Николаевич Нерсесов

Посвящается грядущему 200-летию со дня смерти (5 мая 1821 г.) Наполеона Бонапарта и совсем недавно прошедшему 250-летию со дня его рождения – то ли 15 августа 1769 г., то ли… годом позже!?

Глава 12. Обстановка на периферии театра военных действий…

Впрочем, обстановка на флангах Великой армии не вызывала: у русских — больших опасений, а у Бонапарта — особого энтузиазма, т.е. была удовлетворительной.

Слева (на севере) — 30-32-тысячный (?) X-й корпус маршала Э. Макдональда, состоявший в основном из насильственно взятых на войну с Россией пруссаков, 12 (24) июня занял Россиены, откуда часть его сил была направлена к Риге на 10-тысячный корпус генерала И. Н. Эссена 1-ого, а прочие войска — к Якобштадту для создания угрозы правому флангу 1-й Западной армии. 19 июля (1 августа) войска Макдональда заняли Динабург, но взять Ригу сходу не удалось. Действуя сразу на трех направлениях (Мемель, Рига, Динабург), его войска из—за недостатка сил не могли решить поставленные перед ними задачи. Появление на левом фланге Великой армии 23-тысячных войск (впрочем, есть и др. цифры) генерала П. Витгенштейна, вынудило Наполеона усилить это направление и помочь Макдональду 28-37-тысячным (данные сильно разнятся) II-м армейским корпусом маршала Удино — самого исполнительного, но не самого талантливого наполеоновского маршала. Этот сын пивовара из Бар-ле-Дюка, вышел в маршалы из гренадер. Его отличительной чертой были бесстрашие (за четверть века службы в армии по некоторым данным он был ранен 34 раза: недаром обожавшие его солдаты прозвали «маршалом 34 раны»; впрочем, есть и другие цифры от 25 до 35 ранений…), преданность Наполеону и невероятная… галантность в дамском обществе (и как ее естественное следствие — столь же впечатляющая неутомимость в их «облагодетельствовании»! ), но для самостоятельного руководства большими массами войск он, напрочь лишенный инициативности и фантазии, конечно, не годился. Ему следовало облегчить наступление Макдональда на Ригу, отбросив войска Витгенштейна на север — к Петербургу и, тем самым, устрашить Александра I и его двор. Витгенштейн, понимая, чем ему грозит объединение сил обоих маршалов, пошел наперерез Удино к Клястицам.

Там, у разных населенных пунктов 18 (30) — 20 июля (1 августа) произошла серия упорных боев.

…Кстати сказать, в одном из них случился первый для Великой армии «реприманд неожиданный» в ходе боевых действий. 15 июля в бою против отряда генерала Кульнева у села Оникшты на реке Друе был ранен и взят в плен корнетом Гродненского гусарского полка Глебовым барон империи (21.9.1808), бригадный генерал (6.9.1811), командир 7-й бригадой лёгкой кавалерии (11-й и 12-й конно-егерские полки), во главе которой участвовал в Русской кампании в составе 2-й дивизии лёгкой кавалерии генерала Пажоля 2-го корпуса резервной кавалерии генерала Монбрена, участник революционных и наполеоновских войн (сражения при Пирамидах, Эльхингене, Ульме, Аустерлице, Нордхаузене, Любеке, Морунгене, Фридланде, Сомосьерре, Корунье, Морентасе, Амаранте, Талавере, Пенеранде, Алькосере, Бельмонте и др.) Жан-Мари Ноэль Делиль де Фалькон де Сен-Женьес (либо Сен-Женье или Сен-Жени) (25.12.1776, Монтобан, пров. Керси — 26.1.1836, Верну-сюр-Бренн, департ. Эндр и Луара), и ставший таким образом первым наполеоновским генералом, пленённым во время русской кампании. Он был отправлен в Саратов, где разделил плен с офицерами 16-го и 3-го конно-егерских и 8-го гусарского полков, в том числе, с Октавом де Сегюром и Антуаном де Марбо. Затем Сен-Женьес был перевезён в Тамбов, где содержался до окончания боевых действий. Во Францию он смог вернуться лишь в июле 1814 г. Скончавшись много лет спустя в возрасте 59 лет, 43 (?) из них отдав армии, пройдя путь от капрала (10.8.1792) до бригадного генерала (6.8.1811) за 19 лет. Имя четырежды кавалера орд. Почетного легиона (Легионер — 14 июня 1804, Офицер — 14 мая 1807, Коммандан — 29 августа 1814 и Великий офицер — 2 декабря 1831) выбито на Триумфальной арке в Париже…

В конце концов, превосходящие силы противника оказались распылены, и Витгенштейн смог их отбросить за р. Дриссу, а затем и к Полоцку.

Поскольку Удино с заданием не справился, к тому же, получил ранение под Клястицами, то ему в помощь пришлось срочно отрядить 13-25-тысячный (данные сильно разнятся) VI-й корпус генерала Л.-Г. Сен—Сира — одного из наиболее успешных командиров высшего звена французского императора.

…Между прочим, среди военачальников Наполеона, пожалуй, не было более оригинальной личности, чем симпатичный, обязательный и совершенно непроницаемый выходец из Туля, Лоран Гувьон Сен-Сир прозванный «Человеком из льда» (L, homme de glace) и «Совой» (Le Hibou). (13.IV.1764, Туль — 17.III.1830, Йер), с чьей подробной биографией продвинутый читатель уже мог познакомиться во втором томе моих книг о «Последнем Демоне Войны» — «Франция и я — Я и франция!». Этот разносторонне одаренный — чертежник, актер, музыкант, архитектор — человек перепробовал много профессий. В каждой добился немалого (историю искусств он изучал в Риме!), но так и не остановился на чем-нибудь одном и стал… военным. Хотя солдаты не любили его — бывшего аристократа, но уважали за невероятную стойкость в обороне, а Наполеон — за непревзойденное чувство позиции. Недаром наряду с маршалом Массена он считался лучшим в Европе специалистом по обороне, правда, одним из первых среди наполеоновских маршалов Сен-Сир попадет в плен, но это случится уже на закате фантастической эпопеи Наполеона. Сен-Сир останется на виду и после падения Бонапарта: Бурбоны сделают этого аристократа своим военным министром и он сумеет войти в историю Франции весьма гуманным новшеством — ограничением воинской повинности, которая во время наполеоновских войн приобрела катастрофические масштабы…

Тем самым, ударные силы Великой армии, действовавшие на главном направлении были в очередной раз ослаблены. Несмотря на то, что теперь у обоих наполеоновских военачальников обозначился весьма конкретный перевес в силах [свыше 40 тыс. (?) и даже более (?) человек], Витгенштейн, по-гусарски лихо кинулся к Полоцку в надежде повторить свой предыдущий успех и отбросить противника еще дальше — за Двину. 5 (17) августа он атаковал врага, но был отброшен за р. Дриссу. (В западной литературе это сражение принято называть Первым Полоцким сражением.) В общем, методичный и хладнокровный Сен-Сир выправил ситуацию: заставил русских отойти и более не предпринимать активных действий вплоть до осени. Правда, ничего более вразумительного он сам в той войне больше не продемонстрировал! И в сторону Петербурга так и не продвинулся — ни на километр! Получилось, что Витгенштейн, несмотря на неудачу и отвод войск, меньшими силами сумел сковать два французских корпуса в районе Полоцка. И, тем не менее, этот «паритет» освободил Наполеона от забот о его левом фланге и укрепил решимость наступать дальше на восток.

На тот момент Наполеону очень нужно было оповестить свои, идущие вдогонку за стремительно отступающими русскими, войска известием о Большой Победе! Бонапарт был большим мастером само-PR-а и никогда не брезговал «нужной» на благо Общего Дела лже-информацией! По настоятельной рекомендации Наполеона австрийский император Франц присвоил чин фельдмаршала князю Шварценбергу, довольно безлико воевавшему на Волыни и в Белоруссии. Тогда сам Бонапарт 27 августа — как бы в ответ — пожаловал… маршальский жезл методичному и хладнокровному Сен-Сиру, выправившему непростую ситуацию под Полоцком и обеспечившему левому флангу основных сил Бонапарта безопасность со стороны Витгенштейна. А значит, придал французскому императору уверенности в том, что дальнейшее продвижение главных сил Великой армии вглубь «страны чудес, непуганых медведей и всепобеждающего мата» вполне возможно.

Так или иначе, но и бравый гусарский военачальник Витгенштейн смог выполнить поставленную ему чрезвычайно важную и весьма непростую задачу: с минимальными силами он перекрыл врагу дорогу на северную столицу российской империи! Более того, он еще и «сковал боем» целых три корпуса Великой армии (Макдональда, Удино и Сен-Сира). Тем самым, «убрав» их с главного — московского — направления.

Таким образом, на этом участке фронта наступило длительное затишье.

На противоположном (правом или южном) крыле наполеоновской армии ситуация складывалась для нее еще «неласковее»!

Еще 15 (27) июля 3-я Обсервационная армия А. П. Тормасова перешла в наступление и под Кобрином пленила около 3 тыс. саксонцев из бригады генерала Г. Х. Кленгеля из VII-го Саксонского корпуса генерала Ш. Рейнье (Ренье). Дело в том, что наполеоновские штабисты давно проморгали передислокацию 9-й и 15-й пехотных дивизий из 2-й Западной армии Баргатиона в 3-ю Обсервационную армию. И из-за этой оплошности численность войск Тормасова оценивалась всего лишь в 9 тыс. чел., тогда как на самом деле у него уже набралось порядка 45 тыс. штыков и сабель. Не зная толком подлинной численности 3-й Обсервационной армии, Бонапарт потребовал от 17 тысячного (впрочем, есть и др. цифры) саксонского корпуса Рейнье наступать против Тормасова.

Это опрометчивое решение привело к чувствительному поражению и острой необходимости немедленного реагирования Наполеона для стабилизации ситуации на его правом фланге.

…Между прочим, Кобринская виктория Тормасова встревожила Наполеона, предположившего, что теперь тот двинется на Варшаву и порадовала Александра I. Царь расщедрился и за первую победу русских войск на той войне наградил генерала ор. Св. Георгия 2-го кл. (награда полководческого уровня) и 50 тыс. рублей, написав при этом очень многозначительные слова: «Мне известно, что состояние ваше не весьма избыточно»…

Французский император поспешил направить на помощь Рейнье мощный австрийский вспомогательный корпус Шварценберга. А ведь его по некоторым данным по началу Бонапарт собирался привлечь на основной театр военных событий. Объединив свои силы (свыше 40 тыс. чел.?) Шварценберг с Рейнье пошли в ответное наступление, и 31 июля (12 августа) у Городечны их встретил Тормасов. Он полагал, что позиция его удачна, но уже в ходе боя выяснилось, что в ней есть некоторые минусы. 18 тыс. русских противостояли свыше 33 тыс. саксонцев и австрийцев. 14 часов русские успешно отбивали все атаки превосходящего их почти вдвое неприятеля: потери сторон были примерно равны — более 2-х тыс. каждая. Но затем стали сказываться недостатки русской позиции и из-за усиливавшейся опасности для русских тылов и численного превосходства неприятеля русский командующий предпочел ночью 1 (13) августа отойти за р. Стырь, чтобы сблизиться с подходившей к театру военных действий Дунайской армией адмирала Чичагова. Шварценберг с Рейнье не обладали должной степенью военного дарования, чтобы суметь быстро воспользоваться оплошностью Тормасова как в выборе позиции для битвы, так и своевременно перерезать ему пути ретирады.

В общем, как и на левом краю наполеоновского наступления в Россию, Шварценберг и Рейнье сочли за благо больше не испытывать судьбу в столкновениях с русскими и до начала сентября, ограничивались лишь контролем за ними на левом берегу р. Стырь. Хотя Тормасов тоже не лез на рожон, но он, как и Витгеншейн, в силу своих возможностей и дарований, сумел выполнить поставленную ему верховным командованием задачу: надежно прикрыть южное направление вглубь России.

Таким образом, энергичные действия русских командующих войсками на флангах Великой армии уже в самом начале кампании привели к ослаблению ее основных сил. Из-за постоянного и незапланированного распыления сил на периферию театра военных действий в позиционное противостояние («топтание» на месте) оказались втянуты целых пять (!) армейских корпусов Великой армии — хоть и не лучших по составу, но немалых по численности.