Сломанные Клетки

Я-Под-Крылом Чёрной-Птицы, 2023

Группа подростков сталкивается с чем-то, что выходит за рамки их понимания, в результате чего они оказываются втянуты в историю столь же глобальную, сколь и личную для каждого из них. Что же ждёт тех, кто увидел чёрное сияние и искажённую реальность?

Глава вторая. Безымянное Объединение

Дом был похож на ножку огромной бледной поганки, изъеденной червями, от которых остались дырки-окна. Таких здесь располагалось множество и, несмотря на минимальные отличия, Дина с её вечной рассеянностью, забывчивостью и плохим знанием местности, скорее всего, опять потерялась бы, если бы Вика не вызвалась встретить её у подъезда и проводить до назначенного места встречи. Рассказывать ей, зачем конкретно надо приходить, Пушкина пока не стала, потому что побоялась, что та откажется, как и Ника, только последняя ещё и, возможно, разозлится, подумав, что это попытка насмешки над ней. Дело было ещё в том, что Дина и сама не до конца понимала, зачем ей звать всех, с кем она дружит. Рита просто сказала о наличии некой идеи, а спрашивать второй раз чтобы уточнить было как-то неловко.

— Фу, солнце… Доброе утро! — Пушкина виновато улыбнулась. — Прости, что тебе приходится меня провожать.

— Ничего. Погоди, ты что, только проснулась? — Вика оторвалась от телефона и немного осуждающе усмехнулась. — Уже четыре часа как бы.

— Ну… — Дина отвела взгляд, всё также улыбаясь слегка виновато, но не слишком, как ребёнок, совершивший забавную безобидную пакость. — Я живу по своему режиму.

— Да. По сбитому. Ладно, пойдём.

— Хорошо, хехе. А вообще я, знаешь ли, человек творческий, а потому жизнь у меня в творческом беспорядке.

— Называй это как хочешь, а режим тебе всё равно надо наладить. Может, гулять чаще станешь. Тебе с твоими болячками так-то полезно.

— О, нет, пожалуйста! Только не частые прогулки. Я птица породы домовой сыч. И уж тем более не днём. Как говорится, я гуляю, только если сумерки в микрорайоне… Ладно, я ужасно пою, прости, хехе.

— Да нормально ты поёшь. Но не думай, что так легко отвертишься. Я тебя этим летом часто вытаскивать буду. Когда ты меня позвала, я как раз сама планировала тебе написать.

Дина обречённо захныкала.

— О цуру! За что мне это!

— За всё хорошее. — с наигранным злорадством ответила Воронова, а затем стала чуть серьёзнее. — Слушай, а почему ты не можешь сказать сейчас, куда и зачем мы идём? Почему обязательно только на месте?

— Ну… — Пушкина виновато замялась. — На самом деле я сама не до конца знаю. Помнишь Риту? Ну, я тебе про неё говорила.

— Да.

— Так вот она попросила меня позвать всех, с кем я дружу. К тому же это отличная возможность для тебя познакомиться с Никой!

— Хм. Звучит странно, но допустим. Всё ведь в порядке?

— Ну… Да…

— Я же вижу, что ты мне что-то не договариваешь. — Вика осторожно нахмурилась. — Слушай, если это что-то незаконное, то ты можешь мне сказать. Я всегда тебя поддержу и постараюсь помочь. Ты же знаешь. Может, кто из ребят Фригейм сможет что-то сделать. Они все классные на самом деле.

— Нет, нет, ничего такого, не стоит, спасибо! Там… ну… Сложно объяснить. Слушай, я всё равно тебе расскажу, и лучше это сделать на месте, хорошо?

— Ты уверена?

— Да.

— Ладно.

— Кстати, по поводу Фригейм. Как там у вас дела? Ты давно про него не говорила.

— О, правда?

— Да.

— Тогда сейчас расскажу. В общем, ещё неделю назад мы ту самую игру, наконец, установили. Ну, я тебе про неё говорила ещё в прошлом месяце…

Через какое-то время они были в нужном дворе. Он располагался довольно далеко от места жительства и Дины, и Риты, но Пушкина предполагала, что это было мерой предосторожности. Что ж, вполне в духе Акаевой. Ника уже активно качалась на качелях, тогда как Рита спокойно сидела в телефоне. Кажется, они совсем не сошлись… Это было немного грустно, но, наверное, к сожалению, вполне закономерно, учитывая разницу их характеров.

— Привет всем!

— Привет! — Ника ловко спрыгнула с качелей, даже не потрудившись приостановить их. — Мы тут чуть со скуки не умерли, пока вас ждали. Опять проспала, Дин?

— Да, немного… Прости.

— Смерти ты моей хочешь что ли? Ладно, выкладывай, зачем звала.

— Ну… Это не я буду говорить.

— А кто? — Дымкина повернулась к Вороновой. — Ты что ли? Ты ведь Вика, я права?

— Да.

— Могу краску для волос получше посоветовать. От этой они у тебя потом ломаться будут только в путь. Хотя цвет хороший. Буду тебя Зелёнкой называть.

— Нет, спасибо, мне моя нравится. А Зелёнкой меня называть не надо.

— Да ладно тебе, Зелёнка.

— Эм. — Дина попыталась сбавить едва уловимое, но всё же возникающее напряжение. — Да, Вик, у тебя правда красивый цвет… Хотя я уже говорила. Извини. А, кстати, у тебя же, Ник, тоже очень красивый цвет! Совсем как у фиалок, только… более насыщенный. В общем, да, пожалуйста, не называй так Вику.

Вышло уж как-то совсем неловко и, пожалуй, даже слегка наигранно, отчего лёгкий страх постепенно начинал перерастать в панику.

— Скорее ядовитый. — слегка раздражённо сказала Воронова. — Аж смотреть противно.

— Это верно. — неожиданно усмехнулась Дымкина. — Ладно, не буду. Только не злись, Зелён… Сорян, Вика. А то морщины появятся и постареешь внешне быстрее. Сейчас без шуток, это факт научный.

— Реально?

— Пф, да нет, конечно, я это только что придумала. Хотя кто знает, кто знает…

Вика недовольно хмыкнула.

— Я могу говорить? — наконец, подала голос Рита. Кажется, неловкость ситуации её ничуть не смущала.

— А кто ж мешает-то? — Ника пожала плечами. — У нас в стране свобода слова полнейшая.

— Я предполагала, что ты можешь опоздать. — обратилась Акаева к Дине. — Поэтому позвала Артёма на время, назначенное чуть позже.

— Ещё кого-то ждать?

Дина различила в расстроенном тоне Дымкиной лёгкую наигранность и потому была спокойна — очевидно, на самом деле подруге ничуть не сложно было ещё посидеть.

— Нет. Вон он.

К площадке приблизился парень примерно их возраста. Быстро поздоровавшись, он сел рядом с Ритой на скамейку.

— Знакомьтесь. Это Артём Раннев, мой друг.

— Я и сам мог представиться.

— Хорошо, в следующий раз дождусь, пока ты сделаешь это самостоятельно. Итак. Теперь, когда все в сборе, я могу начать. То, что я скажу далее, может показаться странным и даже невероятным. Будь я на вашем месте, я бы с огромной вероятностью не поверила бы ни единому своему слову, однако я не на вашем месте, а потому продолжу.

— Всё нормально? — Артём нахмурился. — Ты точно в порядке?

— Да. Прошу меня не перебивать. Все вопросы вы можете задать в конце. Вчера мы с Диной по личному делу находились в заброшенном здании. Адрес я сообщу позже и, возможно, не всем из вас, но это будет зависеть уже не от меня. Мы встретили группу странных личностей. Большинство из них явно было либо нашего возраста, либо не старше двадцати. В их поведении присутствовало достаточно необычных деталей. Опять же, те, кто останется, узнают о них более подробно, для остальных же это значения не имеет. Когда мы покинули данное здание, они оставались там. И Дина заметила, что оттуда… Сияет чёрный свет.

— Чего? — Артём раздражённо хмыкнул. — Не смешно. Не бывает такого. Рит, ты же не идиотка.

— Ну, — осторожно сказала Вика. — так-то да. Это невозможно. Но что конкретно вы видели? Ты можешь это более подробно описать?

— В этом нет нужды. Я предполагала такой вопрос. Дина, ты ведь взяла ту тетрадку, которую я просила?

— Да. — Пушкина неуверенно протянула её Рите, а потом, спохватившись, начала быстро искать свою зарисовку произошедшего вчера. — А, точно, сейчас, конечно, да, прошу прощения. Вот!

— Выглядит… странно. — протянула Воронова.

— Да ну. — Артём всё также раздражённо-недоверчиво хмурился. — Бред какой-то. Рит, ты вроде не любительница розыгрышей, так зачем такой хернёй занимаешься?

— Это не розыгрыш. Я правда это видела. А ещё там искривлялось пространство, словно всё начало переходить в жидкое состояние, хотя притом многие свойства этому не соответствовали и… это достаточно сложно объяснить. У меня, пожалуй, нет подходящих слов на данный момент. А когда мы попытались сфотографировать тот свет, у нас сломались камеры. Это было нечто странное. Выходящее за рамки моих знаний о реальности. И именно поэтому я в то что бы то ни стало хочу понять, что это. Я знаю, что ты сейчас скажешь. Что мне нужно к психиатру. Я бы ни секунды не сомневалась в наличии у меня психического заболевания, если бы не две сломанные без видимых причин камеры телефонов и второй свидетель.

— Всё равно я в эту чушь не верю.

— Хорошо. Тогда можешь идти.

— Что?

— Мы с тобой потом погуляем. То, что я предложу, тебя всё равно интересовать не будет.

— Да знаешь… Хорошо, я пойду. До завтра.

— До завтра.

Артём резко встал со скамейки и быстро скрылся за домом.

— Итак, у тех, кто остался, я хочу спросить, как вы относитесь ко всему мной сказанному?

— Дина, — напряжённо обратилась Вика к подруге, — ты правда там была? Правда это видела? Если это не так, и ты по какой-то причине вынуждена так говорить, то не бойся, я смогу тебе помочь. Обещаю, со мной тебя никто не тронет. Не в обиду тебе, Рит.

— Ничего, я всё понимаю. Ты абсолютно правильно поступаешь.

— Нет-нет! Я правда там была. Если честно… Это было очень странно, даже как-то красиво и… жутко. Я даже из-за кошмаров меньше, чем обычно спала, а я и так не особо часто высыпаюсь, хех. Я совсем не знаю, что думать об этом. Но в одном я уверена — это правда.

— Хорошо. Я не могу сказать, точно ли я верю в это, но допускаю, что такое возможно.

— А ты, Ник? — Дина немного неловко улыбнулась.

— А что я? Мир — пиздецки странная штука. Чёрт его знает, было это или нет, и что там вообще случилось. Лично мне дела до этого особо нет. Но ты к чему клонишь-то, госпожа лектор?

— К тому, что я предлагаю объединить усилия и попытаться выяснить о произошедшем как можно больше. Я пойму, если вы откажетесь, но работать вместе будет проще. Да и я не уверена, что сумею эффективно заниматься таким трудным исследованием самостоятельно, если учитывать, сколько времени у меня уходит на подготовку к ОГЭ и ЕГЭ, а также к олимпиадам и институту. Впрочем, опять же, я никого не заставляю, это исключительно ваш выбор.

— Я-я за! — Дина виновато опустила глаза, чувствуя стыд за свой слегка дрожащий голос. — Н-не могу же я тебя в таком деле оставить.

— Да я в принципе тоже. — Вика с лёгкой тревогой посмотрела на Пушкину. — Звучит всё это достаточно любопытно.

— Ну, а я за любой движ, кроме голодовки, так что поехали.

— Хорошо. Итак, с этого момента мы являемся определённым объединением. Обществом, если хотите. Вы можете в любой момент уйти по собственному желанию, но тогда стоит обговорить это со мной, чтобы в случае необходимости отдать мне материалы, касающиеся нашего дела, если таковые у кого-то из вас будут на тот момент храниться. Также я не могу быть уверена, что упоминание нашей деятельности безопасно. Неизвестно, кто ещё знает о подобных… аномалиях, и чем для нас может обернуться обнаружение того, что нам о них известно. Возможно, я проявляю излишнюю осторожность, но, полагаю, лучше заранее чересчур сильно подстраховаться, чем потом столкнуться с последствиями собственной беспечности.

Резюмируя всё вышесказанное, попрошу вас без моего ведома не упоминать ничего, что связано с нашим объединением. К слову, возможно, я поторопилась, когда взяла на себя роль лидера, не спросив вас заранее, но, во-первых, всё это было изначально моей идеей, во-вторых, я, полагаю, на данный момент больше всех присутствующих заинтересована в нашей цели. Также сейчас я разрабатываю собственный простой шифр, с помощью которого мы будем обмениваться информацией, если придётся делать это в социальных сетях или иным способом, не предполагающим личное общение. И да, мы будем переходить из одной соц. сети в другую, чтобы при взломе одного аккаунта невозможно было прочитать всю переписку.

Далее. Для обозначения экстренной ситуации в случае невозможности её описания в силу различных обстоятельств я выбрала три кодовых высказывания, которые достаточно легко вставить в разговор, не вызвав при этом подозрений. Первое — у меня болит голова. Оно означает, что нам надо быть настороже и ни в коем случае не пытаться помочь тому, кто дал этот сигнал. Второе — голова болит второй день. Почти то же самое, но помочь можно, однако делать это довольно рискованно. Третье — что-то в глаз попало. Отличие от предыдущих в том, что помощь не представляет особых рисков. В случае употребления этих фраз в качестве повседневных высказываний достаточно просто добавить «впрочем, ничего страшного». Есть ли какие-то вопросы касательно всего вышесказанного?

— Лично у меня нет. — Ника расслаблено потянулась. — Необычная история с претензией на смертельную опасность… Надеюсь, всё действительно так, как ты говоришь, иначе я буду ужа-а-а-сно разочарована. — Дымкина на пару мгновений сделала наигранно-обиженное лицо. — А так вроде всё по факту, хотя и скучновато.

— Достаточно продуманно. — Вика слегка улыбнулась и уважительно посмотрела на Риту. — Ты, наверное, уже что-то знаешь, да?

— Да, и сейчас расскажу. Только сначала надо кое-что уточнить. Дин, у тебя вопросы есть? Ты можешь их задать. Я же вижу, что тебя что-то гложет.

— Да нет, всё нормально. — Пушкина выдавила из себя улыбку. — Правда, всё хорошо.

— Дин, что-то случилось? — Воронова снова слегка нахмурилась.

— Да оставьте вы в покое человека, бога ради. — на этот раз лёгкое раздражение Ники было искренним. — Что вы к ней в душу-то лезете? Она вас просила? Нет. Вот и отвалите. Захочет — сама расскажет.

— Я… Я… Простите! Просто… В общем, хотела, чтобы вы знали. Одно правило я выполнить точно не смогу.

— Какое? — Рита слегка нахмурилась.

— В общем… Я очень надеюсь, что до этого не дойдёт, правда, и вообще звучит всё это так… Немного абсурдно, если честно и… Ладно, простите, я слишком много болтаю, наверное. Я просто волнуюсь и как бы… Короче, если я услышу первое кодовое сообщение, то я всё равно постараюсь помочь, чего бы мне это не стоило. Я не смогу никого из вас бросить в беде.

— Ну, лично меня в таком случае спасать не надо. — хмыкнула Дымкина, слегка отвернувшись.

— Тебя-то я в первую очередь и спасу, Ник. Потому что… — только Дина заметила, как Ника неуловимо напряглась. — Э… Неважно. В общем, ты исключением не будешь. И, пожалуйста, давай не будем спорить об этом. Я всё решила. Извини.

— Не сыскать тебе моего прощения! — Дымкина вновь повернулась к собеседницам и коротко посмеялась. — Ни за что в этой жизни. Теперь ты мне до самой смерти должна.

— Какой ужас! — Пушкина облегчённо усмехнулась. — Ты так жестока!

— Ха-ха, да, я такая.

— В общем, да, Рит. — Дина хотела было снова виновато уставиться в землю, но всё же нашла в себе силы посмотреть Акаевой в глаза. — Я подумала, что тебе важно это знать. Я пойму, если ты захочешь выгнать меня.

— Почему же? У меня нет причин тебя выгонять. Несоблюдение этого правила не относится к безопасности всего объединения и не нарушает общей концепции. Мне, конечно, жаль, что ты собираешься так неразумно рисковать собой, однако это твой выбор, и я не имею права его осуждать или как-то ограничивать.

— Ох… Спасибо!

— Дин… — Вика положила руку на плечо подруги. — Ты уверена? Может, лучше не надо?

— Нет-нет, всё хорошо. Я уже решила. К тому же моя жизнь всё равно не особо ценна, хе-хе.

Ника замерла на мгновение, но уловить это было непросто. Именно в этот момент паззл в голове Пушкиной начал складываться, но извиниться за свои слова и поговорить об этом при посторонних не представлялось возможности. Тем более Дине внезапно прилетел лёгкий подзатыльник от Вики.

— А ну не смей такие глупости говорить! Ты очень хороший и интересный человек, твоя жизнь важна, и ты должна это понимать.

— Прости! — Пушкина неловко улыбнулась. — Давай не будем об этом, пожалуйста. Всё в порядке. Всё нормально. В общем, Рит, ты же говорила, что что-то знаешь, да?

— Да, но, к сожалению, не то чтобы много. На данный момент мне не удалось найти упоминаний подобных случаев, что, впрочем, закономерно, поскольку такое явно не обсуждается там, где это легко прочитать. Зато я выяснила кое-что насчёт того здания. Не уверена, что это имеет значение, но вполне возможно. Четыре дня назад там произошло самоубийство. Повесилась девушка. Ей было 18, звали её Александра Сергеевна Рийова. Вот фото.

С экрана телефона мило улыбалась старшеклассница с короткими волосами, крашенными в розовый. Наверное, многие посчитали бы эту улыбку красивой, но Дине она почему-то показалась ужасно болезненной, хотя по идее ничто на это не намекало. Однако такими ей казались улыбки на многих фотографиях, так что придавать этому значения, наверное, не стоило.

— О ней мало что известно. В статье говорится, что причиной самоубийства послужила травля в школе и неразделённая любовь, а выбор места обуславливается тем, что она не хотела, чтобы её труп, висящий на верёвке, увидела младшая сестра. По крайней мере, таково, согласно данной статье, содержание предсмертной записки. Родители ситуацию комментировать отказались. Больше за последний год в том здании ничего не происходило. Я всё ещё ни в коем случае не утверждаю наверняка, что это имеет значение, но упускать такую вероятность не стоит. В конце концов, это место — всё, что у нас пока есть. Я предлагаю кому-то из вас — не тебе, Дина, потому что нас там уже видели — съездить туда и посмотреть, есть ли там что-то, за что можно зацепиться. Впрочем, я не настаиваю. Если опасаетесь, то лучше не стоит.

— Извините, — Пушкина слегка замялась, — я сейчас, наверное, глупость скажу, но там ещё кое-что было.

— Что? — Рита вопросительно нахмурилась.

— На стене был рисунок. Очень свежий. Звезда и множество глаз внутри. Слепых. И тот их, кажется, лидер был, ну… слепым. Не знаю, глупо, наверное, но если у нас больше ничего нет, то это, возможно, имеет значение.

— Не исключено. — кивнула Акаева. — Спасибо, что сказала.

— Кстати, насчёт лидера. — подала голос Вика. — Ты нам так ничего и не рассказала о тех «странных личностях».

— Верно. Сейчас закончу на них, и мне надо будет идти. Итак, эти подростки были довольно молчаливы, несмотря на то, что их было относительно много. Не меньше пятнадцати, полагаю. Некто, кого они называли Зрячим, кажется, является их лидером. Тем не менее, он, очевидно, видеть на самом деле не может — глаза его сильно повреждены. Настолько, что нет ни малейшей вероятности того, что он мог каким-то образом сохранить зрение. Он начал со мной и Диной философскую беседу об истине, однако мною было принято решение уйти как можно быстрее, поскольку их поведение, откровенно говоря, напоминало секту. Зрячий был… весьма дружелюбен, как ни странно. Тем не менее, рассчитывать на его милосердие в случае экстренной ситуации я не стала бы, поскольку человек он явно неоднозначный и имеющий свои скрытые на данный момент мотивы. Больше нам о них ничего не известно. Это всё, что я пока могу сказать.

— Ну давайте я что ли пойду. — Ника пожала плечами. — Всё равно в последнее время что ни день, то скука смертная.

— Я тоже могу, но, если Ника будет настаивать, то могу и уступить, мне непринципиально. И, кстати, хотела кое-что предложить. Что насчёт того чтобы я искала всю информацию в интернете самостоятельно? Просто я в компьютерном клубе состою, так что, раз уж мы тут в тайное общество играем, я могла бы использовать их компы для поиска на всякий случай.

— Замечательная идея, благодарю. Итак, мне уже пора. Через двадцать минут на одном канале будет стрим по тридцать четвёртому номеру из ЕГЭ по химии. Его никто сохранять не будет, так что вынуждена удалиться.

— А ты сможешь сегодня с нами ещё погулять? — Дина немного грустно посмотрела на Акаеву. — Просто погулять! Без всей этой истории. Просто, ну, мы так редко видимся, а тут целых два дня подряд погуляли бы. Тем более что вчера как-то не задалось, ну, из-за всего этого с чёрным светом.

— Нет. Потом у меня ещё дела. — немного погодя, Рита добавила. — Извини.

— А нахрена к ЕГЭ готовиться, если ты ещё даже ОГЭ не сдала? — Ника вопросительно чуть склонила голову набок.

— Я предпочитаю быть предусмотрительной.

— Пф. Вот ебанёт завтра какая-нибудь ядерная бомба или метеорит, и всё, пиздец всем вашим планам на жизнь. Так что нет в этой"предусмотрительности"никакого грёбаного смысла.

— Такой вариант нельзя исключать, но он крайне маловероятен. Предпочитаю придерживаться более реалистичного сценария и не рассчитывать на скорую смерть.

— А с чего ты взяла, что я именно на смерть рассчитываю? — Дымкина как-то странновато нахмурилась. — Я такого не говорила.

— Потому что в описанных тобой версиях будущего шанс на смерть сильно возрастает, в отличие от любых других вариантов, которые делали бы раннюю усиленную подготовку к экзаменам бесполезной. Впрочем, неважно. До встречи… коллеги. И хорошего вам дня.

— И тебе хорошего, Рит! — Дина постаралась улыбнуться не слишком грустно.

— Да, и тебе. — Вика вопросительно посмотрела на Дину. — Ты, наверное, домой хочешь? Давай вечером тогда встретимся?

— Нет-нет, я сегодня и днём могу погулять. Тем более, мы вот так втроём ещё ни разу не собирались. Давайте отдохнём? Лето же.

— Ну, я не против. — пожала плечами Воронова.

— А я только за! — Ника весело улыбнулась. — Предлагаю пойти на заброшку, которая…

— Нет! — синхронно ответили Вика с Пушкиной и, переглянувшись, коротко посмеялись.

— Двух трусливых мамкиных девчонок ответ. Ладно, что предлагаете?

— Там в парке, через который я за творческими материалами хожу, новую детскую площадку открыли… — неуверенно начала Дина. — Вроде что-то масштабное сделали. Можно полазать там.

— Звучит вполне неплохо. — Вика поддерживающе улыбнулась. — Я давно ничем таким не занималась.

— Эх, совсем вы веселиться не умеете. Ладно, чёрт с вами. — Ника слегка усмехнулась. — Пошли.

— А потом… А потом мы зайдём ко мне, и я вас нарисую! Всё равно мама точно весь день на работе будет. Если вы не против, конечно. Извините. Я на самом деле не очень хороший художник, простите…

— Оу… — Воронова, кажется, слегка опешила. — Да за что ты извиняешься? Тебе спасибо. Я совсем не против, даже наоборот.

— Ну, просто… у меня стиль такой… я всякие странные дурацкие странные штуки рисую… н-но, если хотите, я могу нарисовать вас нормально!

— Нет. Не надо. Мне нравится то, как ты рисуешь. Рисуй меня так, как тебе хочется.

— Я так-то тоже твою свободу творчества ограничивать не собираюсь. Даже круто, что ты что-то такое рисуешь. Прикольно будет глянуть.

— А… Хорошо! Спасибо! Тогда идём.