Героями рождаются. Сборник рассказов

Юрий Семёнович Яковлев, 2020

В этих рассказах темы подняты очень волнующие каждого, но без утверждений, споров, дискуссий, точек зрения, аргументов и эмоций. И даже без назидательности. Просто написана правда, как она есть, да так, что тут даже возражать не получится – просто смешно будет. "Написано очень хорошо с точки зрения литературы, заходит само, забываешь, что читаешь" (из отзыва читателя). Фото на обложке и в книге – из личного архива автора.

Про любовь и поэзию

Вертолёт загудел громче, обдав нас горячей струёй керосинового

воздуха, оторвался от земли, спикировал с нашей скалы в глубокое ущелье и скрылся за поворотом реки. Сразу стало тихо. Очень тихо. Всегда поражаешься в горах, какая бывает тишина. Так тихо было в этих афганских горах тысячи лет. Нет здесь дорог. Нет машин. Караванные тропы. Для ишаков и басмачей. Верблюды в горы не ходят. Ну и мы тут прижились в горах. Пограничники маневренной группы.

Только что прошёл дождь. Конец мая. Природа уже ждала дождя. Запахло травой и смолистым запахом арчи. Это такой можжевельник. Дерево.

Штаб прилепился между двух огромных камней. Двухэтажный. С потолками в средний рост человека. Маленькое окошечко из снарядного ящика. Рядом с ним выбоина от разрыва выстрела гранатомета. Кто-то забыл опустить светомаскировку вечером, когда дали свет от дизель-генератора. На первом этаже штаб, на втором — связисты. Маленькие комнатки с печкой-буржуйкой в уголке. Зимой я сидел перед горящей печкой, жарил и дезинфицировал на углях чищеные грецкие орехи, накалывая их по кусочку на шомпол автомата. Местный подарил целую связку на нитке. Я ему лекарство для ребёнка привозил. Но уже тепло, печку не топят. Потолок подбит фанерой. Со щелями. Как-то крыса свесила через щель длинный хвост во время нашего ужина. Капитан по имени Виктор, командир этого объекта, схватил за хвост. Крыса пищала, не знала, что делать. Не знал и капитан. Отпустил. Она ушла по делам. Он — мыть руку. Он был седой толковый, и всё ещё капитан. Через месяц, говорят, получит звание майора.

— Почему у тебя такая задержка в получении званий? — спросил я его.

— Это долгая история, — ответил он. — Я невинно пострадал сначала за любовь, а потом за поэзию.

Всякие истории я слышал от офицеров в эти афганские вечера в землянках. Где не было телевизора и книг. Но тут такая романтичная история! Вечером, когда пили чай со сгущёнкой, я попросил Виктора рассказать про любовь и поэзию, которые останавливают служебную карьеру.

— А что я мог сделать против любви? — начал свой рассказ капитан. — Я уже заканчивал службу на далёком острове Курильской гряды. Там не держали тех, у кого детям скоро в школу. Места красивые. Море, грибы, ягоды. Рыбалка. Остатки японских укреплений времен войны.

— И кого ты там умудрился полюбить, кроме жены? Неужели природу? — поинтересовался я. — Это не запрещено.

— Нет, жена уехала с ребёнком к матери, ждать моего назначения к новому месту службы, где есть школа.

— Не представляю, кого можно ещё полюбить на острове.

— Ты и не можешь себе представить. Летом мне прислали сразу двух лейтенантов, которые только что окончили училище. Но уже успели жениться. Один лейтенант — зам по боевой части. Другой — по политической. Оба красавцы. Молодые, подтянутые. И жены у них симпатичные. Но совершенно разные. У замполита — высокая блондинка. Вежливая, общительная. А жена зама по боевой — очень боевая, черноволосая, с хорошей фигуркой. Весёлая. Смеялась по любому поводу.

— Кто из этих жен испортил тебе карьеру? — поинтересовался я.

— Обе. Но не так, как ты думаешь. Я не аморальный тип, чтоб ухаживать за жёнами подчинённых.

— Тебя по доносу зря заподозрили?

— Нет. Мне нравилось, что молодые офицеры стараются на службе. Жены за ними ухаживают и подружились между собой. Меня приглашали на совместные празднования дней рождений. Славные ребята. Но потом наступила зима. Тоскливо зимой на острове. Туманы. Вертолёт прилетит раз в месяц. А то и не прилетит. Но молодые семьи стойко переносили трудности.

— В чём же тогда проблема, если всё в порядке и на службе, и дома?

— Случился Новый год. Встретили мы вместе с солдатами заставы, концерт организовали, песни, музыка. Потом я на службу, а молодые пошли к себе праздновать. Там выпили, играли в карты. Кто-то из них предложил, сначала шутя, а потом и серьезно, поменяться жёнами на неделю. Блондинка не соглашалась, её уговорили втроём. Я этой подмены и не заметил.

— Так ты и дальше мог не замечать, вернулись назад, всё тихо.

— В том-то и дело, что замполит с чёрненькой не захотели меняться

обратно. Они говорили, что возникла настоящая любовь. Блондинка всё пыталась ударить, чем потяжелее, своего бывшего мужа или его новую подругу. Пришлось докладывать в штаб отряда. Прилетел вертолёт, когда позволила погода, и увёз их к разным местам службы.

— Представляю, что тебе довелось услышать!

— Да, самое мягкое — что я развёл на заставе развратство, только они кричали совсем другое слово. Выговор получил, и задержали срок получения очередного звания. Пострадал за любовь.

— А за поэзию?

— За поэзию — на китайской границе. Привезли пополнение бойцов после учёбы. Один такой красавчик, городской, грамотный. Всё стихи писал. Какие-то упаднические. Про смерть. Потом повесился.

— Тебе опять выговор и задержали звание?

— Ну, конечно, без этого не могут. Но самое страшное, что через год на заставу опять попал молодой солдат, который писал невесте письма в стихах.

— Закон парности случаев? Тоже повесился? — спросил я.

— Нет, с этим гораздо лучше. Он застрелился. Они с невестой договорились быть честными. Если она ему изменит — не будет объясняться, а пришлёт в письме спичку. На третьей спичке он застрелился. А жаль: у неё ещё целый коробок спичек остался.

— Что тебе сказать на всё это? Такая вот она бывает, любовь, и такая поэзия.

— У меня на объекте нет ни одного человека, кто сочиняет поэзию.

Когда прибывает молодое пополнение, я спрашиваю, кто умеет писать стихи, два шага вперед. Если такие находятся, я их в вертолёт и отправляю, пусть заменят другими, не такими талантливыми.

Конец ознакомительного фрагмента.