Героями рождаются. Сборник рассказов

Юрий Семёнович Яковлев, 2020

В этих рассказах темы подняты очень волнующие каждого, но без утверждений, споров, дискуссий, точек зрения, аргументов и эмоций. И даже без назидательности. Просто написана правда, как она есть, да так, что тут даже возражать не получится – просто смешно будет. "Написано очень хорошо с точки зрения литературы, заходит само, забываешь, что читаешь" (из отзыва читателя). Фото на обложке и в книге – из личного архива автора.

О чём я начал вспоминать в пять часов утра

Вот только начни вспоминать Афганистан. И уже не уснёшь. О чём я ещё не написал в своих рассказах? Может, что-то главное упустил?

Про капитана Григорьева. Офицера военной контрразведки, который погиб на Куфабе. Вся его маневренная группа пошла на прочёску ущелья. Это малоэффективное и опасное мероприятие в той местности. Бандиты скрываются в щелях, заложенных камнями, стреляют через маленькие отверстия. В горах эхо, по звуку их не найдёшь. Солнце яркое — вспышки выстрела тоже не видно.

Григорьев запросил по радиостанции у своего шефа, где ему находиться на операции. Шеф позвонил большому начальству в Душанбе. Получил команду находиться в боевых порядках.

Во время прочёски убило пулемётчика группы. Григорьев лёг за пулемёт. Но и ему не повезло: пуля попала в голову. Был бы в каске, может быть, и спасся: пуля совсем чуть-чуть задела голову, но это оказалось смертельно.

Начальники испугались за свою шкурку, и все отрицали, что давали устную команду находиться в боевых порядках. Получалось, что он самовольно геройствовал.

Вот почему, когда я только приехал в Душанбе, один из замов начальника, тот, у которого голова похожа на дыню, сразу начал инструктаж на повышенных тонах: «Нам в Афганистане нужны контрразведчики, а не пулемётчики!» Я тогда не понимал, о чём это он.

Пулемётчиком я там не был. А вот гранатомётчиком станкового гранатомёта (СПГ) однажды пришлось стать.

В горах был туман. Уже несколько дней. Вертолёты не летают. Я на загранобъекте «Пашар». Застава мотоманевренной группы, 50 человек, плюс 10 миномётчиков.

Приходит местный житель кишлака Фи. Рассказывает, что в кишлак пришли бандиты, человек двадцать, требуют продовольствие с каждого двора. Что особо обидно, душманы не со своего кишлака, а «чужие». Хитрые жители просят защиты у шурави.

Взяли разрешение в оперативной группе на проведение мелкой операции без поддержки вертолётов, собрали всех, кого могли, ещё двадцать сарбозов (военнослужащих ДРА), которые жили рядом в кишлаке. Вышли по тропе под прикрытием тумана, который быстро рассеивался. Через час его уже не осталось совсем.

Сарбозов пустили вперёд, на прочёску кишлака. Но они дошли до крайних домов и попрятались там у знакомых. Наши бойцы вступили в бой.

Выходит на связь командир группы. (Попросили замолчать сарбозов, которым тоже дали рацию, и они в неё гордо кричали: «Дуст, дуст, манн меркес» (Друг, друг, я центр). Так им нравилось, что они центр.) Так вот, выходит ко мне на связь командир.

— Нас прижали огнём из пещеры. Которая выше кишлака. Ты её наблюдаешь в бинокль?

— Да, вижу.

— Попробуй попасть в неё из СПГ. Там повар учился когда-то на гранатомётчика, возьми его в помощь. Только прицел разбит, попробуй целиться через ствол.

Вызываю с кухни повара, приносим боеприпасы, начинаем стрелять. Наблюдаю, куда летят снаряды, и подкручиваю наведение. В пещеру попали два раза только, двадцать четвёртым и двадцать пятым зарядами.

Группа вернулась из кишлака без потерь. Офицеры улыбались за ужином.

— По цене зарядов ты выстрелил целый автомобиль «Жигули».

— А вы хотели, чтобы автомобиль был, а ехать некому? Жизнь дороже.

А ночью меня тошнило, и голова кружилась. Надо стрелять из СПГ в шлеме — слишком громкий звук. И ещё какая-то порошинка или песчинка залетела в ногу во время выстрела. И несколько лет в мышце выше колена было небольшое затвердение. Потом само рассосалось.

Вот вспомнилось в пять утра. И туман, и тучи, сырое утро. Подробно, ярко. В шесть часов уже всё это написал.

А почему раньше не написал об этом? Да люди будут читать, которые действительно попадали в серьёзнейшие боевые ситуации, как-то неудобно про себя писать. Григорьев погиб в нашем ущелье до моего прибытия в Афганистан, всё пишу по рассказам сослуживцев. Но помянуть его надо. Да, ещё вспоминается фраза одного начальника, которую он нам сказал на сборах офицеров контрразведки. Без сарказма. Он просто не знал, что и сказать. «Все погибли моментально, а наш — молодцом. Ещё двадцать минут жил, даже спасти его пытались». Это про Соловьёва, который прибыл с Дальнего Востока. Он ехал на бронетранспортере вместе с группой военнослужащих сверху «на броне». Чтобы не пострадать от противотранспортной мины, внутри БТРа только водитель. Мина оказалась в ручье, который переезжали. Она была усилена авиабомбой и ещё чем-то. Взрыв был очень сильный. У бронетранспортёра днище соединилось с верхней частью, а бойцы разлетелись на несколько метров. Вот и Соловьёва надо помянуть. После той войны контрразведка своих не забывала. Но и не вспоминала. Страна начала петь новые песни, такие как из «Бумера»: «Никого не жалко, никого, ни тебя, ни меня, ни его».

2018 г.