Героями рождаются. Сборник рассказов

Юрий Семёнович Яковлев, 2020

В этих рассказах темы подняты очень волнующие каждого, но без утверждений, споров, дискуссий, точек зрения, аргументов и эмоций. И даже без назидательности. Просто написана правда, как она есть, да так, что тут даже возражать не получится – просто смешно будет. "Написано очень хорошо с точки зрения литературы, заходит само, забываешь, что читаешь" (из отзыва читателя). Фото на обложке и в книге – из личного архива автора.

Трудно не сказать лишнего

А вы не жалели, что сказали лишнее? Иногда это всего одно слово или одна мысль. Выскочила воробьём, нагло чирикнула и улетела. А вы остаётесь с последствиями. Да, бывают сожаления и по другому поводу. Как же я, такой или такая умная, и не сказал, промолчал, а это слово было бы как победный удар молотка по пасхальному яйцу, как колокол среди ночи: все бы подпрыгнули от неожиданности. И они бы тогда ответили, а я бы тогда сказал ещё слово. А так — лежи перед сном и продолжай диалог со своей подушкой.

Но промолчать бывает ещё сложней. Когда сказанное не тайна и не несёт никому печальных последствий, кроме тебя. Когда воробей, вылетая, гадит только на своего освободителя.

В кабинете начальника сделали ремонт. Начальник в погонах полковника, и ремонт ему делали солдатики, вчерашние мальчики из далёких сёл и городков. У них свой взгляд на эстетику и дизайн. Зовёт меня начальник к себе. Обычно он любитель покричать на подчинённых и даже на каждого офицера завёл папочку с компрометирующими материалами, которые хранил в дальнем уголке сейфа. Однажды он заболел, врачи ошиблись с диагнозом. Он перед операцией в госпитале позвал всех подчинённых офицеров, попросил прощения за всё и сообщил, что папочки со всякими кляузами он сжёг. Но болезнь оказалась лёгкой, начальник вернулся и заявил, что ещё не успел очистить свой сейф.

И вот он позвал меня к себе в отремонтированный кабинет. Там были ярко-розовые стены и сейф, который солдатики пытались покрасить под дерево. Нанесли на тёмно-коричневый фон светло-коричневые пятна и полосы. В хорошем расположении духа, шеф обратился ко мне по имени-отчеству.

— Юрий Семёнович, Вы любите искусство, у вас развитое эстетическое восприятие, — начал он, разглядывая розовые стены, — как на Ваш взгляд, сейф такого цвета не очень сочетается с внешним?

Я понимал, что сейчас скажу то, чего не надо говорить. Но не смог сдержаться.

— Зато прекрасно сочетается с внутренним.

— А почему с внутренним? — Он пытливо взглянул мне в глаза. Я заметил, как его глаза начинают меняться. Сначала в глубине светился вопрос. Вопрос погас. Глаза стали больше по размеру и выпуклыми. В них любопытство быстро переросло в ярость.

— Ты хочешь сказать, что в моём сейфе говно?

Мне показалось, что он даже понюхал воздух, чтобы убедиться, что это не так. На самом деле его ноздри раздувались от негодования.

— Ты сам говно, и в твоём сейфе говно, и в кабинете у вас говно! — Он искал слова, кроме «говна», чтобы всё покрасить в коричневый цвет. Не нашёл. И ещё долго продолжал речь, в основном состоящую из этого же слова.

Он постарался покрасить мою ближайшую жизнь именно в этот цвет. И всем досталось, кто попадал под руку. Меня перевели на новое место службы, на Камчатку, а сейф и стены перекрасили.

А до Афганистана? С генералом по кличке Кровавый Карлик. Ему дали такую кличку еще до нас, где-то в Группе советских войск в Германии. Он, когда злился, становился красным, как спелый помидор, а злился он всегда. Никто не мог его уволить, потому что он был в хороших отношениях с большим московским начальником, тоже маленького роста, по фамилии Цинёв. Или Цвигун? Кто из них маленький? Неважно.

Приехал к нам Карлик с инспекцией. Нашёл желающих для откровенного разговора. И узнал, что некий капитан любит шутить. Одессит. А шутки вызывали у Кровавого Карлика дикую злобу. Собрал он офицеров, приказал мне встать и сразу покраснел.

— Вот, посмотрите, у нас завёлся шутник. Вместо офицера у нас клоун! Клоун, клоун, клоун. — Генерал заводился всё больше. Только ещё не подпрыгивал при этом, как ребёнок, который дразнится. Вот он выкричался, и лицо начало розоветь после красного.

— Вам есть что ответить? — спросил он меня. Но опять меня чёрт дернул.

— Никак нет, товарищ директор цирка!

Помидор опять покраснел. Начал кричать и угрожать. Он кричал что-то про купленную мной машину, что надо посмотреть, на какие деньги (старенькую, я её отремонтировал и ездил), я не слушал, думал о возможных последствиях.

Последствия наступили. Мой однокурсник работал в отделе кадров, позвонил мне.

— Что ты такого сказал генералу, что он лично прибежал в отдел и дал указание капитана Яковлева отправить в Афганистан на самый сложный и опасный участок? А если откажется ехать — уволить!

Вот так я и уехал в Афганистан. А там не было таких начальников. Реже встречались. Да ещё и в диких горных краях. Избегали этой загранкомандировки. Лично мне не встретились. И шутки там могли оценить.

А потом в интернете. Критиковал Майдан и новые власти на Украине. И всё это пошло в дело. А когда подослали агента, он спросил, как я буду встречать русские танки на улицах Одессы, представляете?

— Традиционно, — ответил я. Ну и можно было не отвечать на дальнейшее.

— А как это — традиционно? — не унимался посланец СБУ.

— Немецкие с гранатой, русские с цветами!

И вот они там, а я здесь, в России.

Да эта «болезнь» у меня с детства. Помню, родители наказывали, после жалоб на родительском собрании, что все дети нормальные, а этот молчит, а потом может сказать что-то очень едкое. И это передается по наследству. Дочку спросили на уроке биологии: правильно ли будет для оказания помощи закапывать в землю человека, которого ударила молния? Она ответила, что, скорее всего, правильно. Закопать. Обычно так делают. Учительница пожаловалась, как когда-то на меня. Только мы не ругались, а смеялись. Да и в четыре годика, когда я её обнимал, небритый, она сказала: «Ты не ёжик, а я тебе не яблочко, чтобы насаживать на свои колючки»! Дай бог, чтобы ей это не мешало, а помогало в жизни.

Да и мне не мешает. Жена привыкла, ей нравится. Вот только лежишь перед сном и думаешь: а если бы не сказал лишнего? А если бы вот так сказал? А если наоборот? Или от слов ничего никогда не меняется? Есть судьба и в любви, и в работе, и во всей остальной жизни. Или сначала было слово?

2020 г.