Ларец Шкая. Мистический детектив

Юрий Еферин

Жанр мистического детектива. Действие книги происходит в 1973 году. Из Третьяковской галереи похищают картину. Несмотря на мировую известность похищенного полотна, выбор похитителей для всех выглядит более чем неоднозначным. Главный герой книги ищет картину с помощью милиции, криминала и сверхъестественных сил. В процессе расследования громкого преступления выясняется, почему была похищена именно эта картина, но эта информация приводит главного героя к ещё более загадочным поворотам… Книга содержит нецензурную брань.

Глава 11. Седой

На пороге стоял улыбающейся Паха.

— Здорово, чего так долго не открывал? Спал? Разбудил я тебя?

— Привет, заходи. Нет, не спал еще. По телефону говорил. Чайку с морозца? С вареньем?

— Чай буду, варенье — нет, я тебе, как и обещал, пряников свежих принес. Мятные. Паха за базар отвечает, — он широко улыбнулся, показав белый и ровный ряд зубов, среди которых в слабом освещении коридора одиноко поблескивала золотая фикса, и сунул в руки Вилену кулек с пряниками. — И покрепче! — добавил он.

— Как скажешь, командир, — Вилен хлопнул Паху по плечу, — снимай свой тулуп и пошли на кухню, зачифирим пару кружек.

На теплой кухне под зеленым светом люстры, низко висящей над столом, было очень уютно. Горячий чай приятно согревал Паху, который только что вынырнул из декабрьской морозной ночи. Обстановка располагала к приятному неторопливому разговору, скажем, об искусстве. Хотя разговоры об искусстве бывают разные, в особенности когда вопросы искусства обсуждают историк и блатной.

— Короче, Виленыч, как ты и просил, потележил я с людьми по твоему вопросу, — бодро отчитался Паха.

— И что люди говорят? — постарался не улыбнуться Вилен.

— Люди сначала не поверили, конечно, посмеялись, ты чего говорят, Паха, не опохмелился, что ли?

— Это еще почему? — поинтересовался Вилен.

— Ты че, Виленыч, в натуре не догоняешь? — с искренним удивлением посмотрел на Вилена Паха своими бездонно-серыми глазами. — Это тебе, брат, не углы на Казанском дергать, Третьяковка, в натуре! Как-никак, всесоюзная картинная галерея, под завязку напичканная мировыми шедеврами.

Вилен глотнул чая и спросил:

— Ну, а ты чего?

— Ну, я сказал, что похмеляться, мне, пацаны, без надобности, — Паха широко улыбнулся, — не употребляю я, парни, вы же типа в курсе, что спортсмен. А вот информация у меня верная. Петровка уже землю роет. — Тут Паха запнулся, и Вилен заметил легкое смятение на лице гостя. — Короче, Виленыч, сослался я на тебя. Ты же понимаешь, что не могу среди братвы слыть ссученным босяком, мне любые подозрения о связях с ментовкой не в масть, поэтому сказал все как есть. Меня и так постоянно смешками знакомством с Коляном попрекают. Хорошо, что наши знают, что Колька мент правильный и поганок никогда не лепит. Так что, брат, звиняй.

— Да какие проблемы, дружище? — улыбнулся Вилен и снова отхлебнул черного крепкого чая.

— Тем более, — не слушая собеседника, продолжал Паха, словно оправдывался, — тебя наши, как ты знаешь, уважают, еще с тех пор, как ты Глебу Седому помог.

— Пашка, да хорош ты, все нормально! Правильно, что сослался на меня. Так оно и было, чего кроить-то? — Вилен поставил чашку на стол и слегка кулаком толкнул в плечо друга. — Если надо, я и сам скажу твоим.

— Вот и скажи, — серые глаза Пахи нагловато блеснули.

Вилен вопросительно посмотрел на молодого вора. Паха широко улыбнулся, словно лишний раз хотел похвалиться своей золотой фиксой:

— Это еще одна тема, которую я тебе хотел сообщить.

— Не понял, — насторожился Вилен, — что за тема?

— Седой хочет завтра с тобой встретиться, поговорить, — ответил Паха, буравя Вилена своими пронзительно-серыми глазами.

— Глеб? — переспросил Вилен и легкая зыбь мурашек пробежала по его спине.

— Ну, может кому и Глеб, а мне Глеб Иваныч, — серьезно пояснил Паха.

— Ну да, Паха, я и имел в виду Глеба Иваныча, — быстро поправился Вилен. — А что он хочет? Зачем встречаться?

— Ну, вот у него и спросишь, — снова засверкал фиксой Паха.

— Харе, Паха, я серьезно! — занервничал Вилен.

— Что профессор, «жим-жим»? — золотая фикса не переставала поблескивать в свете кухонной лампы. — Да ладно, небздемо, все путем. Насколько я понимаю, Иваныч хочет попытать тебя поподробнее за эту тему про Третьяковку.

— Так я знаю не больше, чем тебе сказал.

— Ну, Виленыч, что ты как барышня кобенишься? Встретишься честь по чести, по рюмахе, потрете там о том о сем. Двум умным человекам завсегда есть о чем потележить, может, чего и надумаете на пару. Как известно, одна голова хорошо…

— А две хуже, — перебил его Вилен и, о чем-то вспомнив, посмотрел в черное окно кухни.

— Да ладно, Виленыч, чего ты сник? Все будет пучком.

— Да не сник я, просто устал, день сегодня выдался какой-то суматошный, — попытался скрыть свою реакцию на неожиданную новость Вилен.

— Понятно, — Паха внимательно посмотрел на Вилена и перешел на деловой тон. — Короче, шашлычную на Серпуховской знаешь?

Вилен утвердительно кивнул. Это место было чем-то вроде «общественной приемной» Глеба Седого. Он уже бывал там пару раз.

— Завтра подтягивайся туда часикам к восьми вечера.

— А ты сам там будешь? — в голосе Вилена прозвучали нотки надежды.

— Не смогу, брат, — Паха изобразил на лице гримасу, которая, видимо, должна была означать что-то вроде извинения, — Иваныч дал спецзадание. Сходишь один. Ну, не маленький же, — снова блеснул фиксой Паха, — все будет в поряде, отвечаю.

— Ладно, буду, — как можно нейтральнее ответил Вилен.

— Ну, бывай, сосед, — Паха поставил пустую чашку на стол и протянул широкую и сильную ладонь для рукопожатия. — Не провожай. Раз устал, иди ложись спать. На днях заскочу. До встречи.

— Давай, Паха, будь, — не вставая, Вилен пожал протянутую руку.

Через секунду в коридоре хлопнула входная дверь, английский замок лизнул своим стальным языком запорную рамку, нырнул в ее отверстие и крепко за нее зацепился, заступив на ночное дежурство. А Паха, выполнив свою миссию, нырнул в декабрьскую морозную ночь.

Вилен подлил себе заварки и остатки кипятка из чайника, надкусил пряник и задумался. Встречаться с Седым ему совсем не хотелось. Глеб Седой, а «в миру» Глеб Иванович Денисов был вором еще старой, как говорили, нэпмановской традиции и «смотрящим» за замоскворецким районом. Нет, Вилен его не боялся, он давно знал Седого. Внешне это был обычный советский гражданин, не имеющий ничего общего с распространенным среди простых обывателей стереотипом уголовника из кинофильмов. Вилен знал, что это умный и справедливый человек, хотя и живший по своим, неизвестным большинству советских людей, законам — законам жестоким и опасным.

Кроме того, Вилен однажды помог Седому не сесть по ложному подозрению, когда по просьбе Николая участвовал в расследовании одного убийства. Седой был благодарен за это и по возможности всегда помогал Вилену, если тому была нужна помощь. Но одно дело сидеть за письменным столом в своей квартире, строить хитроумные дедуктивные конструкции и воплощать их в жизнь с помощью верного друга Николая с его милицейской корочкой в кармане и табельным пистолетом под мышкой, другое дело — самому идти «на темную сторону луны», где отношения между людьми строятся на иных принципах, правилах и законах. Ты там представитель совершенно другого мира, человек с другой планеты, с вечным пренебрежительным клеймом «фраер», ты изначально вне их «закона», а значит, ты всегда для них потенциальная жертва. И поэтому закон, по которому живет вор Седой, всегда будет выше человеческих чувств человека по фамилии Седов. Вилен это понимал, но выбора не было. Это была его инициатива, он сам обратился к Пахе, он сам приоткрыл эту дверь в темный мир, он сам привел в действие часовой механизм опасной машины со множеством колесиков и шестеренок, которые не всегда останавливаются по первому требованию главного механика, даже такого авторитетного, как Седой. Вилен это отлично знал. Но он знал и другое: расследование для него — это его воздух. Только это давало ему ощущение свободы и полной жизни. Это тянуло его, как наркотик, как страсть. Это вбрасывало в его кровь гигантские порции адреналина. И встреча с Седым тоже будоражила, тоже по-своему возбуждала.

— Может, оно и к лучшему, — сказал он вслух, а про себя подумал: «В конце концов, встреча с Седым не помешает, он что-нибудь дельное обязательно подскажет. Глеб умный. Тем более хвататься в расследовании все равно пока не за что… — Его взгляд упал на неубранную пачку пенициллина. — Ну не на помощь же мифических персонажей рассчитывать! — улыбнулся „детектив“. — Кстати, о персонажах, — Вилен вспомнил телефонную лекцию Таисии Михайловны. — Итак, подведем итог: все, что рассказала мне Таисия Михайловна, с одной стороны, довольно любопытно — действительно, мордовский Танчутка, приснившейся мне так реалистично, имеет место быть и это не плод моей фантазии, а с другой — ее информация еще больше запутала меня. Как такое может быть? Я, конечно, читал у фантастов про параллельные миры, путешествия в пространстве и времени, но так это у фантастов. Хотя…» — Вилен вспомнил, что один молодой доцент с кафедры квантовой физики рассказывал о теории какого-то буржуазного физика, кажется, о мультивселенной, который как-то там на основе квантовых частиц доказывал существование параллельного мира. «Надо, кстати, как-нибудь забежать к ним на кафедру, поговорить об этом поподробнее. Возможно, всему этому найдется какое-то научное объяснение. Ладно, пора спать, завтра, похоже, будет непростой денек».