Около Парнаса и вблизи Голгофы

Юрий Безелянский (2023)

«Около Парнаса и вблизи Голгофы» — необычная книга. Читатели знают Юрия Безелянского как журналиста, календариста, публициста, эссеиста и писателя, успешно работающего в жанре non-fiction, большого поклонника жанра мини-ЖЗЛ. И вдруг на старости лет представил не свойственную ему книгу: сборник стихотворений от юных лет до преклонного возраста. То есть представил себя в новом прикиде. Сам Ю.Б. определяет себя скромно: немножечко поэт, мол, не профи, а так, всего лишь любитель поэзии. В книге собраны стихи, написанные в течение более 70 лет, и по ним легко проследить становление и взросление автора, его эволюцию взглядов на жизнь, на время, на судьбу Иногда стихи сопровождаются маленькими комментариями, что придаёт книге некоторую исповедальность. Хочется надеяться, что книга Юрия Безелянского не затеряется в неспокойном море поэзии.

Институтские годы

Середина 50-х годов. Учёба в Институте народного хозяйства им. Плеханова (ныне Академия). Там в институтской многотиражке «Советский студент» были опубликованы первые «творения»: заметки, репортажи, юморески, рассказы и стихи. В том числе сатирические строки «Очнись, одиночка!». Бывший стиляга ополчился на последнюю смену молодых стиляг. Поклонник Серебряного века, футурист и модернист, акмеист и символист неожиданно выступил в роли пропагандиста и соцреалиста. До сих пор горят уши от стыда, вильнул хвостом. Бывает… Итак:

Очнись, одиночка!

Подчас и так у нас бывает:

В занятиях избрав особый стиль,

Он лекции почти не посещает,

Но всё ж пустить в глаза умеет пыль.

Прочтя ответ по взятому конспекту,

Он говорит и тонко, и умно,

Доцентов поражает интеллектом,

Хоть в сущности не знает ничего.

Ведёт себя высокомерно в группе,

На долг и совесть — просто наплевать!

И идеалом дудочкою брюки

Он будет перед вами восхвалять.

Вдали от всех общественных вопросов

Воскресников, собраний и бесед,

Зажав во рту небрежно папиросу,

На вечерах танцует много лет.

Ему ничто — усилья коллектива,

В работе дружный пламенный порыв,

Его забота — только быть красивым

И на груди чтоб галстук был не крив…

А ну, очнись, красавец-одиночка!

Взгляни на жизнь своей родной страны,

Не танцевальные шажочки,

А трудовые нам нужны шаги!

Февраль 1956 г.

Реплика: Читая эти строки 66 лет спустя, я только недоумённо шепчу: ну и ну!..

Запись в дневнике 16 марта 1957 года:

В связи с 50-летием института Плехановку и наградили орденом Трудового Красного Знамени, и выделили денежный премиальный фонд, что вызвало в многотысячном коллективе целый бум: Кому? Сколько? А мне?!.. Я написал гневное стихотворение: «В этот день в институте царит кутерьма. / В эти дни в институте галдёж и смятенье…» По старым стихам Надсона: «Если в сердце твоём оскорблён идеал, / Идеал человека и света…» Это стихотворение с эпиграфом из Надсона куда-то затерялось, и я помню только концовку:

Я стоял от рвачей далеко в стороне,

В стороне ото всех демагогов.

И проснулась внезапно ярость во мне

Против тех, кто не верит

Ни в Маркса, ни в Бога!

Абитуриенты и студенты

(басня)

Осёл медведя утром повстречал:

«Ну, как, Топтыгин, с институтом?»

«Беда, — Топтыгин отвечал, —

И институт как Гадауты.

И не туда и не сюда. Одно очко я недобрал.

Экзамены сдавал с трудом

И на одном, брат, завалился».

«Ну ты — чудак, — осёл в ответ. —

Сдавать экзамены?! О, нет!

Зачем трудиться, тратить силы,

А блат на что?! Скажи мне, милый?

Я позвонил — одна минута, —

И сразу я уже студент.

Как говорится, дело в шляпе!

И можно отдыхать в Анапе!..»

Медведь горбом своим трудился,

Но ничего он не добился.

Осёл монетку опустил,

И всюду вхож, и всюду мил.

19 августа 1953 г.

Баллада о студенте

Я склонен думать, что студент

Великий человек.

Он знает, как поймать момент

И где ускорить бег.

Ему знакомы шквал и шторм

Экзаменов, как бурь.

Где он ломает циферь норм,

Душой стремясь в лазурь.

А после штормов тишина,

Её он испытал.

На сердце милая весна,

В уме же интеграл.

Он знаний множество вобрал

В себя, как исполин,

Но всё ж серьёзным он не стал,

Куда ни кинь, всё клин.

Но кроме разных там наук

Он кой-чего достиг:

Он знает, что такое друг

И что такое стих.

Он знает чувство голодать —

Весёленький удел!

Он знает, как недосыпать

И бледным быть, как мел.

И как бы не было темно,

Надежд просвета нет,

Он твёрдо знает: всё равно

Вернётся яркий свет!

И будет снова хорошо,

И нечего грустить!

Наплюй, товарищ, ты на всё!

Коль жить, так не тужить!

Всё в жизни этой только снег,

Вот был — и нет, момент!..

Я склонен думать, что студент

Великий человек!

15 апреля 1954 г.

Случай на лекции

Лектор что-то перепутал,

И тут же вспомнил он про ластик

И проявил лихую удаль:

«Простите, я не классик!»

13 апреля 1955 г.

Студенческие радости

Во дворе лай — месяц май.

Воздух чист — на дереве лист.

Сдал экзамен — свалился камень.

Май 1955 г.

Я не помню спокойного дня

Я не помню спокойного дня,

Чтоб смотреть, как закат пламенеет,

Чтобы слушать, как воздух, звеня,

Ароматом тягучим пьянеет.

Я не помню, чтоб кротко шагал

По траве с васильковым узором,

Чтоб кузнечикам чутко внимал,

Чтоб смотрел, как синеют озера.

Нет, не помню подобных я дней.

Нет, не знал тишины и покоя.

Только знаю: скорей да скорей,

А не то ведь другие обгонят.

В сумасшедшем разгоне сил,

Каждый день на последнем дыханьи,

Я упрямо надежду таил,

Что когда-то не будет страданья.

И в заботах вертясь, как волчок,

Я не видел летящее время,

А оно устремлялось вперёд,

За собой оставляя лишь темень.

Скоро, видно, и смерть подлетит

И закроет глаза мне повязкой,

И навеки мой дух усмирит

Роковою своею развязкой.

Так забудь про горячку всех дел

И уйди наслаждаться в поле.

Там почувствуешь счастья предел,

Потому что свободен и волен.

29 сентября 1957 г.

P.S. Институт закончен. Диплом получен. И что? Наступил покой. Не тут-то было!..