Около Парнаса и вблизи Голгофы

Юрий Безелянский (2023)

«Около Парнаса и вблизи Голгофы» — необычная книга. Читатели знают Юрия Безелянского как журналиста, календариста, публициста, эссеиста и писателя, успешно работающего в жанре non-fiction, большого поклонника жанра мини-ЖЗЛ. И вдруг на старости лет представил не свойственную ему книгу: сборник стихотворений от юных лет до преклонного возраста. То есть представил себя в новом прикиде. Сам Ю.Б. определяет себя скромно: немножечко поэт, мол, не профи, а так, всего лишь любитель поэзии. В книге собраны стихи, написанные в течение более 70 лет, и по ним легко проследить становление и взросление автора, его эволюцию взглядов на жизнь, на время, на судьбу Иногда стихи сопровождаются маленькими комментариями, что придаёт книге некоторую исповедальность. Хочется надеяться, что книга Юрия Безелянского не затеряется в неспокойном море поэзии.

Первая работа: Мосхлебторг

Незаконченное

Запрятаны, будто в ракушке,

В душе (что тебе тайник!)

Мысли и нежные чувства,

Что вычитаны из книг.

Декабрь 1957 г.

Маленькой дочери

Ты устала, хочешь плакать

И вдобавок хочешь спать.

Лает во дворе собака.

Дети просятся гулять.

Мир огромный и тревожный

Притаился за окном.

Только плакать разве можно?

Нервы туже — узелком.

26 декабря 1957 г.

Есть люди, а есть сволочи

Рукою подать до полночи,

И в окнах синяя муть.

Ложатся в постели сволочи,

Чтобы передохнуть.

Трудятся денно и нощно,

В грязи купая людей.

Душу возьмут и полощут,

Чтобы заляпать сильней.

Криком, приказом иль шёпотом

Живое готовы сдушить.

Будешь животным подопытным

На лапочках тихо ходить.

Жирным плевком и утробным

Плюнут в нежный цветок.

Сделают местом лобным

Жизни любой уголок.

Осталось немного

до полночи.

В окнах — не разобрать.

Ложатся в постели сволочи,

Чтоб завтра снова вставать.

31 января 1956 г.

Прощание с институтом и размышления о будущем

Финал института. Но кем же я стану?

Голова от вопросов пухнет:

То ли буду директором ресторана,

То ли работником кухни.

Виденья носятся новеньким «Фордом»,

Мелькают киношные всплески,

Ошеломляя громадный город

Небывалой торговлей фесок.

Ажиотаж. Газеты в истерике.

Пожалуйста, дадут передовую

«Новое открытие Америки»

Под заголовком «Как мы торгуем».

А тут заболел. Температура под сорок.

Куда там бухгалтером или министром.

Тело не тело, а нервов свора,

Которая лезет в остолбенелую высь.

К чертям собачьим могильный рокот,

Температура 36 и 4.

Сыщите ещё кареокого,

Подобного в целом мире.

Чтоб мог унывать и дуться,

Но больше — острить и смеяться,

С упорством Владимира Куца

К победе настойчиво рваться!

18 апреля 1957 г.

Маленький комментарий. Мы не знаем своей судьбы. Начало было скромным: бухгалтер булочной-кондитерской в начале улицы Горького. А потом резкий разворот — журналист и сочинение длиннющих стихов. Затем — писатель. И какие отклики в прессе: «Изобретатель нового времени», «Энциклопедист», «Рыцарь Серебряного века и летописец Огненного», «Упорнограф Безелянский» и т. д. А для себя, в стол писал стихи.

О себе с тоскою

Я уже не тот, что был когда-то,

Прежние черты не разглядеть,

Будто я с войны пришёл солдатом,

Где дано всем право умереть.

Грубые морщинки под глазами,

И глаза, как будто сама жесть.

Жизнь ещё порадует годами,

Но, увы, мне больше не расцвесть.

Руки, вам не мять цветы весною,

Сердцу уж не биться больше в такт.

Что осталось? Утренней порою

Грязь месить, отсчитывая тракт.

И пути с котомкой за плечами,

Грусть и хлеб делить напополам…

Встанет солнце где-то за горами,

Ночь идёт тревожно по пятам…

16 ноября 1959 г., 27 лет

Мне сказал один приятель

«Тебе в игрушки играть, не жениться», —

Пошутил мой приятель, нет, друг.

От досады я стал очень злиться:

И без этого много так мук.

В этой жизни как круг заколдованный,

В нём ты крутишься, в море хлопот.

Эх, как раньше я был избалованный

И не знал никаких забот.

1952—?

Семейная жизнь первого призыва

Что нам деньги?!

В них ли счастье?

Мы без денег проживём,

Лишь бы вдруг ненастье

Не разрушило наш дом,

Не сорвали с петель двери,

Не устроили погром,

Не сослали, скажем, в Тверь…

Что там будет, — неизвестно.

И судьбу не тормоши.

Жди, в каком мы будем месте

И вообще-то будем вместе,

Всё в мгновенье вдруг как треснет,

Было что-то и — разлом…

Середина 50-х

Примечание: Так оно и вышло, треснуло и развалилось. Великий Стендаль говорил: «Любовь без денег — это лакированные туфли без подошв». Это раз, а, во-вторых, неравный брак, мезальянс, мы были не парой друг другу: разлёт по всем параметрам.

Горькая колыбельная для маленькой дочки

Спи, моя хорошая,

Оба мы заброшены,

Оба мы покинуты,

Оба вроде си роты,

Будто мы не дома, а где-там в гостях.

Что нам делать дальше? Поживём, подумаем,

может быть, надумаем какой-то вариант…

И опять примечание: Вариант предложила Её Высочество Судьба, а не рядовая дама Госпожа Удача. Но об этом далее в стихах… Ну, а о покинутости и заброшенности, то это несколько долгих отъездов на лечение в туберкулёзные санатории. И я, нищий студент, выполнял функции мамы, папы, няни. Водил дочку в ясли, детский сад, на пятидневку, а дома одевал, кормил, купал, выгуливал, укладывал спать и т. д. А ещё писал печальные, рыдательные стихи, ну, и любимый футбол не забывал…

Бухгалтеру-коллеге Зине Шуруповой

Я знаю помыслы твои

И то, насколько сердцу тяжко, —

Хоть прыгают, как воробьи,

По счётам чёрные костяшки.

Иосиф Уткин

Под рукой костяшек вереницы

С шумом отлетают наугад,

И желтеют старые таблицы,

Словно осенью увядший сад.

День за днём спешишь вослед минутам

И не видишь, как летят года, —

Хоть к вершинам не восходишь круто,

А стоишь, как в заводе вода.

И в который раз ты утром рано,

На доске повесив номерок,

Погружаешься в работу рьяно,

Чтоб учесть стотысячный итог.

И опять костяшек вереницы

С шумом отлетают наугад,

Но взглянув под светлые ресницы,

Вижу твой нахмуренный я взгляд.

Двадцать три. Уж юность отмелькалась,

Зрелость ожидает у ворот.

Тошно целоваться с кем попало,

Ну, а твой желанный не идёт…

Торопись! Но крик уходит мимо.

Стук костяшек глушит даже крик.

И тебе не быть ничьей любимой,

Не изведать счастья краткий миг.

Июль 1957 г.

Комментарий. Это строки не только про Зину, но и про меня, сердечного. Поздно, в 25 лет, начал профессиональную карьеру и отработал три года диплом в Ленинской конторе Мосхлебторга на Большой Полянке в должности бухгалтера централизованного учёта, а потом вёл самостоятельный баланс в булочной-кондитерской в начале улицы Горького.

Конфетное счастье с туманным будущим.

Конторская жизнь собачья

(незаконченное)

Ночь беспокойная. Рано

Приходится утром вставать.

И день начинается рьяно,

И «хочется рвать и метать».

И целый день на работе

Бумажки, отчёт, пересчёт.

И всё в постоянном замоте

Летит, убегает, идёт…

Обед: в минуток двадцать.

Супчик, сардельки, компот.

И надо вновь подниматься,

И снова дневной разворот.

Живёте до получки,

Мышиные размеры.

И по ночам вас мучают

Лиловые химеры.

И сон всего лишь в тягость.

Эх, надо бы отсюда!

Да не пришло решенье.

Сказал, и в угол сплюнул:

О чём ещё побачить?

Похоже, вроде люди,

Да жизнь у вас собачья!

12 декабря 1960 г. / 27 мая 2023 г.

Из бухгалтерии в журналистику

И в драме акт идёт за актом:

Бухгалтер был, и вдруг — редактор.

Прощай, бухгалтерия — царство цифири.

Я ухожу. Я больше не хмырь.

Я стану большим журналистом

На фоне туманном и мглистом.

5 декабря 2022 г.

Переход произошёл 20 декабря 1960 года. Первые шаги на журнальном поприще. Отраслевой журнал «Советская потребительская кооперация», сокращенно — СПК. И сразу радость со скепсисом пополам.

Пришёл. Увидел. Пожевал

Ваш потребительский журнал.

А накануне перехода себя подбадривал стихами, написав некую балладу об энтузиастах.

Довольно нудить и плакать,

Хныкать о призрачном чуде.

Это — дешёвая плата

За путь, который труден.

Надо, отбросив вопли

И жажду тёплых уютов,

Трудиться так, чтобы взмокли

Спины, с утра согнутые.

Мы — Робинзоны Крузо,

Всё делаем и открываем,

По надобности, грузим,

А надо — вбиваем сваи.

Наш ритм — это ритм работы,

Пульсирующий и жадный.

Мы строим дворцы, не гроты,

Где будет тепло и нарядно.

В них будут моря не света,

А океаны счастья…

Вставай же, вставай до рассвета,

Грядущего строящий мастер.

Довольно нудить и плакать

И тосковать о чуде,

Это дешёвая плата

За путь, что тернист и труден.

30 ноября 1959 г.