Воскресный папа

Юлия Резник, 2022

Привет! Меня зовут Маша Орлова. А это – мои непутёвые родители-трудоголики. Глупость страшная, но они почему-то решили, что совсем не подходят друг другу. И даже мое рождение не заставило их пересмотреть свои взгляды на жизнь. Впрочем, так просто сдаваться я не собираюсь. Мы ещё посмотрим, чья возьмёт! Есть у меня один хитрый план, как соединить этих двух упрямцев. А ещё на моей стороне бабушки, дед и два обалденных дяди. Ну и, конечно же, здравый смысл.

Глава 4

Михаил

Господи, хорошо-то как!

Я поднес ко рту рюмку коньяка и опрокинул в рот. Приятное тепло прокатилось по пищеводу и наполнило пустой желудок.

— А тост? Что ж ты как воду?

— Святую, заметь…

Ринат улыбнулся. Встряхнул бутылку и налил еще. Тонкие лучики морщинок собрались вокруг его льдистых холодных глаз.

— Мама права. Ты слишком много работаешь.

— А сам? — усмехнулся я. — Со мной-то как раз все просто. Вы хоть всегда знаете, где меня искать, если вдруг понадоблюсь.

Ринат промолчал. А я покрутил в руках рюмку, вспоминая, как еще несколько лет назад мы порой месяцами не знали, чем он занимается и где пропадает. Иногда тот как ни в чем не бывало звонил, смеялся, расспрашивал о том, как мы. Но никогда не рассказывал, как он сам. Единственное, что нам было известно, что он как-то связан то ли с армией, то ли с разведкой. Или это одно и то же? К счастью, те дни позади. Ринат вроде бы осел. На какой-то важной государственной должности, названия которой нам по традиции не сообщили.

— Жрать охота, — заявил он, почесав живот.

— Ничем не могу помочь. У меня в холодильнике мышь повесилась. Если хочешь, можем к маме спуститься. Будет ей сюрприз.

— Да-да, все забываю, как хорошо ты устроился, — засмеялся Ринат, намекая на то, что в свое время я купил квартиру в одном подъезде с матерью. Вышло и впрямь удобно.

— Завидуй молча, — фыркнул я и зажмурился, с наслаждением отмечая, как капля по капле тело покидает сковавшее его напряжение.

— Интересно, она хотя бы понимает, какой стратегический просчет совершила?

— Ты это о чем? — я лениво приоткрыл один глаз.

— О ее маниакальном желании устроить твою личную жизнь, конечно же. Какой тебе смысл жениться? Ты и без того обласкан женским вниманием и всегда сытно накормлен.

— Да не сказал бы, — возразил я, кряхтя и устраиваясь поудобнее.

— Что? А как же молоденькие красивые медсестрички, которых ты оприходовал без разбору? — засмеялся Ринат.

Ну, вот еще. Те славные времена давно канули в Лету. Я как-то быстро понял, что от симпатичных медсестричек в операционной толку ноль. И когда стал заведующим отделения, под шумок разогнал их всех до единой.

— А нету у меня молодых и симпатичных. Зато все с таким опытом, что с ними хоть на войну.

— Ну, а пациентки? — не сдавался Ринат.

— А пациентки мои обычно в таком состоянии, что им не до меня, — от души засмеялся. — Я поэтому в травму и пошел. Лежат все чинно-благородно, загипсованные, и никого не кантуют. Где ты еще такую красоту увидишь?

Штуки шутками, но воспоминания о прошедшем дне, от которых я надеялся хоть ненадолго отгородиться, вернулись. Девочка эта тяжелая. Без шансов почти. И Арина, будь она неладна, Германовна, которая этот шанс ей всё же подарила. Перед глазами установилась картинка. Как это обычно происходит… Люди же думают, что спасение людей — это что-то возвышенное. А на деле… грязь, кровища, кости, чуть ли не в фарш. Тесная скорая, которую трясет на обледеневшей, раскатанной в хлам дороге. И да, манипуляция довольно простая, но для обычного фельдшера, и в таких необычных условиях… Как вообще она справилась? Откуда храбрость взялась? Я такой бабы хладнокровной за всю жизнь не встречал. Ну, или такой непроходимой дуры. Слабоумие и отвага. Так, кажется, говорят…

А нрав какой? Как лихо она мне дала отпор.

Пока я витал в облаках, в дверь позвонили.

— Кого-нибудь ждешь?

— Не-а.

Тяжело опираясь на подлокотники кресла, поднялся. Пошел открывать.

— Мам?

— Привет, дорогой. Ты как будто мне и не рад.

— Почему не рад? Просто — как бы это сказать? Я за тобой не успеваю соскучиться.

За спиной хохотнул Ринат.

— О, и ты здесь! Привет, сынок. Не хочу прерывать ваши мужские посиделки, — мама затрясла рукой перед носом, явно давая понять, что поняла, чем мы тут занимались, — но мне нужна твоя помощь, Миша.

— Прямо сейчас?

— Угу. Можешь спуститься на несколько минут? Посмотреть одну девочку.

— Какую девочку? — насторожился я.

— Хорошую. Мы на остановке познакомились. У нее какое-то горе случилось. Но она ничего толком не успела рассказать. Я только чай ей налила, вышла ненадолго из комнаты, чтобы принести варенье, помнишь, я варила такое вкусное? Сливовое. Ты мне еще помогал косточки лущить. Так вот… Я когда вернулась — она уже уснула. Ну, я что? Думаю, пусть девочка поспит. Измучалась, устала. Но прошло уже почти два часа, а она и не думает просыпаться. И мне кажется, у нее поднялась температура.

— Постой. Ты привела в дом какую-то незнакомую девицу, а теперь оставила ее одну в квартире? Мама! Ну, ты как ребенок совсем. Я сколько раз тебе говорил — не водить в дом кого попало!

Я схватил куртку, сунул босые ноги в ботинки, достал свой чемоданчик, который всегда стоял наготове на вот такой случай, и первый вылетел из квартиры.

— Почему сразу — кого попало? И что, по-твоему, мне нужно было — бросить человека замерзать? — летело в спину. Мама спускалась медленно и догнала меня, когда уже разулся в ее квартире, которую она даже не удосужилась закрыть.

— Где она?

— На диване. В гостиной. Может быть, у нее переохлаждение? Скорее всего. Я когда ее заприметила, она уже посинела вся. Бр-р-р. От переохлаждения может подняться температура, а, Миш?

— Сейчас посмотрим, если она не сбежала, прихватив твою пенсию.

К счастью или огорчению, девица никуда не делась. Я подошел к дивану. Потрогал лоб и вот тогда понял…

— Та-а-ак, — протянул я, — где ты, говоришь, встретила это чудо?

— Так ведь на остановке. У дома!

— Мам, тут тебе звонят, — подал голос Ринат, бесстрастно наблюдающий за происходящим.

— Ой, а это не мне. Это, наверное, Арише. Может, взять трубку, как думаете? Ее, наверное, родня потеряла. Надо бы им сообщить…

Мама выскочила в коридор, откуда доносились звуки вызова.

— Ну, чудо! Африканское… — фыркнул я. — Эй, вставай! Давай, просыпайся.

— Ты б с ней поосторожнее, — заметил брат.

— Ничего с ней не будет. Такую и лопатой не убьешь.

— Ты что, ее знаешь? — изумился Ринат.

— Ага. Представляешь, совпаденьице? Да вставай же ты!

Арина пошевелилась, повела плечом. Совершенно по-детски, будто вот-вот готовясь заплакать, скривила губы. И открыла глаза. Синие-синие.

— Изыди, — велела она и снова зажмурилась, — и не смей мне сниться.

Ринат за спиной хохотнул:

— Похоже, тебя, старший брат, не очень-то рады видеть.

— Отвали.

— А она хорошенькая. Познакомишь?

Я нахмурился и с еще большей силой затряс фельдшерицу.

— Вы мне не снитесь, правда? — ну, слава богу. Похоже, она начала что-то понимать.

— Нет. Не снюсь.

— И почему я вас опять вижу?

— Это я должен вас спросить, как вы оказались в квартире моей матери. И почему, ради всего святого, решили выспаться именно здесь.

— Выспаться? В квартире вашей матери?

Арина, наконец, открыла глаза и резко села. От такого стремительного движения у нее, видимо, закружилась голова, и она опять ненадолго зажмурилась.

— Ой, Аришенька! Вы очнулись. Какое счастье. Признаться, вы меня напугали.

— Извините… Я… Кажется, я и впрямь уснула. — Будто не в силах поверить, что это действительно произошло, Арина обвела мутным взглядом комнату, сделав вид, что меня не замечает вовсе, остановилась взглядом на Ринате. — Извините, ради бога. Не представляю, как такое получилось. Эй, вы что делаете? — это уже мне, когда я сжал свои пальцы на ее запястье, чтобы проверить пульс.

— Проверяю пульс, конечно же. Мама говорит, имело место переохлаждение?

— Нет-нет. Ничего серьезного. Я просто отвыкла от холода. Еще раз извините. Я сейчас же уйду…

И эта дурочка спустила ноги на пол.

— Куда же вы пойдете в таком состоянии? — вмешалась мама. — Об этом не может идти и речи. Ведь вы вся горите!

— Но как же? Меня уже, наверное, потеряли, да и вас не хочется стеснять.

— Ну, что вы такое говорите? Никаких проблем. Сейчас вас Мишенька осмотрит. Мишенька — это мой старший сын. Он врач. От бога. Так что все будет хорошо, даже не переживайте. И по поводу вас потерявших, кстати, тоже. Я только что разговаривала с вашей тётушкой. Они уже едут сюда.

— О господи, — пробормотали мы с Ариной синхронно и встретились взглядами.

— Спасибо, конечно, Лидия Сергеевна, но я и сама медик.

И тут меня почему-то заело. То, что она отказывается от моих услуг. Глупо и совершенно иррационально, знаю. Но ведь от этого не легче вообще. Я нахмурился, достал стетоскоп. Я, конечно, не терапевт, но хрипы, если они есть, услышу. Вдел в уши, сжал в руке головку, чтобы немного согреть.

— Выметайся, — велел я брату, который с нескрываемым интересом наблюдал за происходящим.

— Эй! А я что?

— Ты смущаешь мою пациентку.

— Послушайте, я правда в порядке и не нуждаюсь…

— Арина Германовна!

— Да?

— Заткнитесь, пожалуйста. И не мешайте мне делать свою работу.

Ну, ладно. Не совсем свою. Но почему-то мысль о предстоящем осмотре наполнила меня нетерпением. Пока Арина возмущенно открывала и закрывала рот, я задрал ее свитер и принялся вдумчиво «слушать» и… изучать. А посмотреть там было на что. Так что банальная процедура как-то незаметно для меня переросла во что-то странное. И волнующее.

— Дышите… — грудная клетка поднялась. — Не дышите.

— Не очень-то и хочется дышать вашим перегаром, — буркнула Ариша.

— Ну, простите. У меня законный выходной. Я уж никого спасать не планировал. Думал с братом посидеть в кои веки по-человечески, а тут вы. — Я разозлился, резко отстранился и одернул ее толстый свитер. — Жить будете, — пробурчал. — Если сами себя не угробите. Это ж надо… На остановке она сидела. Здесь тебе не Африка!

— Да, это точно, — как-то неожиданно быстро скисла Ариша и понурила голову. А я ведь уже привык к ее дерзости, и её ответ мне показался таким… неправильным, что ли.

Я вернул стетоскоп на место в чемоданчик. Достал электронный градусник.

— На. Померяй температуру. Если что — уколю. А там и сама справишься. И сними ты, ради Христа, этот свитер. Как будто не знаешь, что нужно делать при температуре!

Думал, она меня пошлет. Но нет. Ариша только так посмотрела на меня странно, а потом послушно разделась. Прижала свитер к груди. Отвела взгляд и пробормотала:

— Спасибо вам.

— За что? — вскинул брови.

— За все. За то, что не стали жаловаться. Меня ведь с трудом приняли. А мне очень нужна эта работа. Я… — она покусала запекшиеся шершавые губы. — Она все, что у меня осталось. Понимаете?

Нет. Хоть я и был конченным трудоголиком, такого я не понимал. Потому что кроме работы у меня была семья. Мама, братья… Впрочем, мне не хотелось вникать в её проблемы. Это было совершенно лишнее. Мне своих хватало — выше головы. К тому же каждый вроде самой Ариши норовил мне этих проблем добавить.

— Что ж ты, если так дорожишь работой, такие фокусы вытворяешь?

— Не знаю, — совсем сникла она. — Наверное, просто не могу иначе. А вы бы смогли?

Наши взгляды в который раз встретились. И столько я увидел в тех глазах, что холодок пошел по коже. Но я все смотрел. И смотрел.

— Не знаю, — проворчал, откашлявшись. Термометр пропищал, и я сам достал его у неё из подмышки. Присвистнул. — За тридцать девять перевалило, Арина Германовна. Ну-ка ложись…

— Зачем?

— Уколю тебя. Зачем же еще? И в следующий раз, если решите замерзнуть насмерть, делайте это на другой остановке, я вас умоляю.

— Да я просто задумалась. И забыла о времени…

Её веки отяжелели, а еще буквально через пару секунд Ариша опять уснула. И спала она так крепко, что ее даже не разбудил звонок в дверь. Приехали ее тетушка с дядюшкой. Шумные и обеспокоенные, они сначала по очереди на цыпочках проверили Аришу, а после засели в кухне с матерью узнать, что же такого случилось с «их девочкой».