Виршалаим

Юлия Мамочева, 2014

Пятый сборник поэта и переводчика, члена Союза писателей России, лауреата Бунинской премии Юлии Мамочевой, в который вошли стихотворения, написанные с сентября 2013 года по апрель 2014-го. Книга издана к двадцатилетию автора на деньги, собранные читателями, при финансовой поддержке музыканта, лидера группы «Сурганова и Оркестр» Светланы Яковлевны Сургановой.

Роман с кармой

1

Когда помешался Рома на героине,

какая дала бы… фору своей омоформе, —

стало герою горячему тесно в Романе.

В дверь камеры сердца, зовущейся закромами,

герой изнутри барабанить принялся — и не

в силах унять аритмию сию, на фарфоре

семейном Рома нелепую злобу выместил,

буфет лишив той самой пыльной невинности,

что заключалась в квартете прабабкиных чашек.

Рома буянил — герой в нём стучал всё чаще:

эхом в затылке Ромином грохот подскоков

горе-героя клубился. Сервиз раскокав,

Рома (пьяный до чуши, усталый дичайше)

рухнул пластом на колючий песок осколков —

ждать героиню, как-то по-детски робея;

как электричку в мороз, как гора Магомеда,

жадно ждать Катерину из Первого Меда.

Тесно герою было в Романе, тесно:

в рёбрах Романа неистовствовал Ромео,

надрывался Цой, светозáрил Тесла.

Бог милосерден: вовеки не быть в прокате

той картине, какую увидела Катя,

поездом тёплым придя — спасительно. В гости.

Дверь — нараспашку.

«Ромочка, ты там живой ещё?..»

Зала фарфорово скалится местом побоища.

Рома — на месте: глазами ангорского кролика

(то есть по сути — отъявленного наркомана).

Под ноги сплюнув про «я-влюблена-в-Костю»,

Катя сбежала. Виною тому — герой, который вмешался в завязку её Романа.

2

Когда у Ромы внезапно закончился ром,

Рома был рад — много крепче, нежели зол:

Он, на ковёр улёгшись кверху нутром,

Нынче впервые на противоположный пол

(Что — потолок) глядел без дрожи в желудке,

Брагою зелья надутом в магический шар.

Бодро — бёдрами шлюхи, бортами шлюпки —

Стены качались. Рома едва дышал.

Чудилось Роме, что он несётся на судне,

Давшем — не хлеб днесь насущный, а горький крен.

Рома боялся: вот-вот звездолобую сунет

Башню — в петлю окна негодующий Кремль

И загудит, колокольной слюною брызжа,

Дескать, куда ты прёшь-то, глаза разуй!..

Рома лежал на ковре, как на палубе рыжей,

В свой потолок уставившись, как в лазурь.

Выпил он полные бурою бурей чарки —

То есть стаканы — в количестве трёх единиц.

Вот почему кружили над ним чайки,

Вылупившись из горящих в люстре яиц.