Звезды в моих руках

Юлия Лим, 2022

Любовь для Али и Жоры – убежище, где можно спрятаться от проблем. Она мастерит звёздочки из цветной бумаги, пряча в них переживания из-за родительских ссор, а он терпит придирки матери и тянет на себе быт. Начав жить вместе, ребята понимают, что их первые отношения не такие идеальные, какими казались. АЛЯ: Мой мир семнадцать лет состоял из блёклой стабильности, пока её не разрушил всего один удар. ЖОРА: Для окружающих я послушный сын, для матери – ручная обезьянка. Что скажет, то и буду делать.

Глава 4. Жора

Лицо обдает порывом ветра. Морщусь, поглядываю на часы. Время еще есть, но, если я хочу успеть приготовить матери ужин и скрыться в комнате, нужно торопиться. Аля уже убежала через дорогу, а я стою и смотрю ей вслед. Что это было? Понятия не имею. Возвращаюсь в зоомагазин и выбираю корм для рыбок. У Кристины и так все есть, нужно подарить что-то практичное.

— Отдал ей карточку? — интересуется Зоя, возникнув за моей спиной.

Она всегда любопытствует, как только у нее под носом происходит что-то, отличающееся от привычных будней.

— Ага.

— Что сказала?

— Ничего, поблагодарила.

— Я заметила, как ты на нее смотрел. — Зоя щиплет меня за бок.

Через свитер ее прикосновение почти не ощущается. Беру корм и подхожу к кассе, прошу Зою упаковать во что-нибудь дорогое.

— И как я на нее смотрел? — спрашиваю невзначай.

— Как наши питомцы на будущих хозяев. С обожанием! — Посмеиваясь, она протягивает мне товар.

— Ты ничего не видела, — говорю ей, открывая входную дверь. — Пока.

Мне нравится выбирать подарки, вкладывать в них душу. Приятно смотреть на человека, искренне радующегося твоему выбору. Раньше мы с матерью вместе ходили по магазинам. Она учила меня выбирать что-то ценное для адресата, даже если в кармане всего сто рублей. Однажды я подарил знакомой несколько жвачек Love is. Обычно их покупают коробками и дарят набор в красивой упаковке. Та девочка собирала вкладыши из этой серии. Она расплакалась и сказала, что я подарил ей те три картинки, которых у нее в коллекции не было. Делать людей счастливыми легко — нужно слушать, что они говорят, и запоминать. Иногда они показывают глазами, но не озвучивают свои тайные желания. Моя мать из тех, кто обожает подарки ручной работы. Из-за нее я научился вышивать, плести украшения из бисера, лепить кружки и кувшины из глины и, из последнего, разрисовывать их неповторяющимися узорами. Все мои достижения обесцениваются, когда она ни с того ни с сего начинает швыряться именно тем, что я ей подарил.

Телефон вибрирует. Кристина. Останавливаюсь, делаю глубокий вдох. Я могу с ней поговорить, пока иду к дому. Ничего не потеряю, только приобрету.

— Жора, привет, — весело говорит Крис.

— Привет.

— Ты ведь придешь ко мне на праздник? Я сейчас всех обзваниваю, не подумай, что ты какой-то особенный. — Она притворно смеется.

Может, других парней и сводит с ума ее неумелое кокетство, но я вижу ее насквозь. Моя мать пользуется теми же приемами, чтобы руководить болванами с работы. Правда, почему-то на альфонсов ее методы не действуют.

— Даже не знаю. — Поглядываю на пакет в руке. — У меня много дел на выходных. Боюсь не успеть.

— Жора. — Ее голос становится серьезным. Сдерживаю хмыканье. — Ты приходи хотя бы на часик, ладно? Без тебя многим будет скучно.

— Это кому же?

— Ну, например, твоей баскетбольной команде. Потом придут девочки из моей школы, они все хотят с вами познакомиться. Просто помоги мне разок, ладно?

— Будешь должна.

— Хорошо! Сделаю все, что попросишь.

Сбрасываю звонок и позволяю себе улыбнуться. Кристина думает, что я попрошу ее о какой-нибудь мелочи, типа пойти со мной на свидание или помочь с учебой. Учусь я неважно, но мне удавалось скрывать это от матери до вчерашнего дня. Моя классуха додумалась ей позвонить из-за двойки. Ладно, не учеба на пятерки сделает из меня человека. Когда придет время, Крис поможет мне отомстить этой стерве.

Пока в мультиварке варится суп, наношу мазь на огромный синяк на ноге. Придется носить длинные штаны, чтобы мать его не заметила и не устроила скандал. Для нее истерики — это часть жизни, для меня — отнятое время. До развода родителей я дружил с соседями, братом и сестрой, живущими через дом от нас. Сестре нравилось делать макияж, и я был моделью. Мне было все равно, а ей приятно. Ее брат из-за этого часто на нас ворчал, обзывая женихом и невестой. Благодаря той девчонке я немного разбираюсь в косметике и могу скрыть фингалы или мешки под глазами от недосыпа. Удивительно, что мать до сих пор не просекла эту тему.

Суп готов. Съедаю порцию и убираю тарелку в посудомойку. Мать в нее никогда не заглядывает, и я коплю посуду внутри, пока ее не наберется достаточное количество. Пробегаю взглядом по поверхности стола, раскладываю приборы и тарелку на темно-красную тканевую салфетку. Ставлю бокал для вина. Все как она любит.

Уроки откладываю на поздний вечер. Все равно она не интересуется ни мной, ни моими делами. Не спрашивает, как моя бессонница или нравится ли мне в баскетбольной команде. Не интересуется, люблю ли я спорт или меня от него тошнит. В детстве я играл в футбол с дворовыми пацанами. Видимо, она запомнила те дни и решила, что я не могу жить без спорта. А я все готов отдать, лишь бы лежать дома после обеда в кровати и ничего не делать. Трудно быть лентяем, когда от тебя ждут трудоголизма.

Включаю аймак, ввожу пароль. Не удивлюсь, если она его знает и читает мои переписки. Знакомый однажды проверил мой телефон и нашел там программу-шпиона. Она передавала все данные на чужое устройство — не трудно догадаться, что это дело рук матери. Я решил не удалять приложение, пусть мать и дальше думает, что я тупой или наивный.

Первое правило борьбы с врагом: подпусти его так близко, как только сможешь. Пусть думает, что знает о тебе все. Мои переписки ничего для меня не значат. Все, что нужно сохранить в тайне, я проворачиваю за пределами компьютера и телефона. Главная опасность в прослушке через микрофон смартфона. Поэтому я набил карманы ватой, чтобы она глушила звук максимально естественным образом. Как только прихожу домой, убираю вату под матрас до следующего дня.

Нахожу статьи для реферата, читаю, обдумываю. Мысли уносят меня в место — в фантазию. Если открыть дверь и заглянуть в комнату, кажется, что я работаю за компьютером. В большинстве случаев я пребываю в грезах, чтобы снять напряжение. Сначала воспоминания неприятные. Обдумываю стычку с Жилиным. Потом воображение рисует образ девчонки с аквариумом. Аля. Ее имя эхом звучит в голове. Закрываю глаза и вспоминаю ее голос. Нежный, испуганный. Она не похожа на других. В ней нет жеманности Кристины, дурного кокетства или дерганых жестов моей матери.

— Георгий! — доносится из прихожей.

Вздрагиваю, приподнимаюсь в кресле. Задеваю коленом подлокотник, ругаюсь про себя от боли.

— Уже иду. — Широким шагом выхожу из комнаты.

Мать вручает мне тяжелый пакет. Внутри перестукиваются емкости. Можно не заглядывать — она собирается пить больше обычного.

— Иди-ка приготовь мне еду, — говорит она, слегка пошатываясь. — Я щас. — Она заходит в ванную в одежде и закрывает дверь.

Сколько раз я говорил матери, чтобы закрывалась на замок — все без толку. Иногда я заходил в ванную, когда она принимала душ. Я бы хотел забыть, что видел мать без одежды.

Разливаю горячий суп крупным половником. От запаха натуральных специй снова хочется есть, хотя прошло не больше получаса. Достаю почти пустую бутылку белого вина и наливаю в бокал. Вместо нее ставлю в холодильник другую из пакета. Набираю воздуха в легкие и кричу:

— Все готово, мам!

Нужно потерпеть всего год, думаю я, посматривая на часы. Как только исполнится восемнадцать, свалю из этого дома, и она меня не остановит. При необходимости найму адвоката и отсужу свое право на свободу у этой женщины.

— Мам, иди есть, суп остынет, — напоминаю я и втягиваю шею в плечи.

Зря я открыл рот. Она же меня сожрет за такую дерзость.

Но мать не отвечает. Подхожу к ванной комнате и осторожно стучу в дверь. Слышу, как льется вода в душе. Она ведь не снимала одежду, неужели спьяну полезла так? Черт возьми, только бы не… Заглядываю внутрь, готовясь отпрянуть, если она голая.

Мать сидит на полу в душевой кабине ко мне спиной. Вода стекает по ее роскошному полушубку. Она обожает вызывать зависть у коллег. Подхожу ближе. Если она уснула, оботру ее полотенцами, подсушу феном и унесу в кровать. Привычное дело.

Кладу руку на плечо матери. Ее голова заваливается набок. Странно пахнет железом. Принюхиваюсь, опускаю взгляд на поддон. По темно-синей мозаике ползут едва различимые красные змейки. Приглядываюсь к рукам матери. Вены перерезаны!

Вздрагиваю. Отхожу на пару шагов. Грудь и виски сдавливает, нечем дышать. Хватаю ртом воздух.

Она лежит там! Жалкая, пьяная и полумертвая!

Может, бросить ее умирать?..

Сажусь на крышку унитаза. Темные волосы матери спутались; мокрый полушубок похож на потасканную жилетку, набитую соломой.

Почему?.. Почему каждый раз я должен спасать ее? Она только и делает, что отравляет мне жизнь. Стискиваю колени дрожащими руками. Дышу хрипло, с присвистом.

Так нельзя.

Что бы она ни делала, она все еще моя мать. Достаю из кармана телефон, включаю громкую связь и зажимаю порезанные руки матери. Если она потеряет много крови, будет поздно. Я не могу этого допустить. Смотрю на ее бледное лицо и тихо говорю:

— Ты должна выжить.

Спустя секунды, кажущиеся бесконечностью, диспетчер скорой помощи принимает вызов.