Звезды в моих руках

Юлия Лим, 2022

Любовь для Али и Жоры – убежище, где можно спрятаться от проблем. Она мастерит звёздочки из цветной бумаги, пряча в них переживания из-за родительских ссор, а он терпит придирки матери и тянет на себе быт. Начав жить вместе, ребята понимают, что их первые отношения не такие идеальные, какими казались. АЛЯ: Мой мир семнадцать лет состоял из блёклой стабильности, пока её не разрушил всего один удар. ЖОРА: Для окружающих я послушный сын, для матери – ручная обезьянка. Что скажет, то и буду делать.

Глава 10. Жора

Я помогу, Крис, — говорит Юра.

Мне бы сейчас развернуться и уйти, но чутье подсказывает, что лучше остаться. Пока мне ничего не сообщили о состоянии матери, можно не возвращаться домой.

— Да не надо, я сама как-нибудь… — бормочет Крис.

Большинство гостей разбрелось кто куда. Напрасно высматриваю Алю. Улица пустеет.

— Квартира большая. — Подхожу к Кристине и Жилину. — Не справишься.

В спорте между нами конкуренция. Каждый в команде думает о себе, но, как только раздается свисток, мы становимся единым организмом. Играем, используя разные тактики, доверяем товарищам, не ждем от них подвоха. Иногда ссоримся. Вот и сейчас то же самое: мы с Юрой терпеть друг друга не можем, но бросить Кристину в беде не можем.

— Кристина! — Звонкий девичий голос прерывает нас. Роза, кажется. Они ушли вместе с Алей. — Я вернулась, помогу, чем смогу.

— Ой, ребята… — Кристина вытирает слезы благодарности.

Это мой шанс узнать, как связаться с Алей.

Пожарные щедро залили квартиру. Крис отключает электричество в щитке. Мы ходим босиком и черпаем воду ведрами, сливаем в раковину. Окна раскрыты, дым и гарь выветриваются. Никто не жалуется, все работают в поте лица.

Встречаемся на кухне, чтобы передохнуть. Пепельница с балкона стоит на обгоревшем столе. Кристина курит, то и дело затягиваясь.

— Не знал, что ты по никотину, — говорю я.

— Да ты вообще многого обо мне не знаешь, — сухо отвечает она, закатывая глаза.

— Косметика не сгорела? — говорит Роза.

— Нет, — отвечает Кристина.

Уже собираюсь мысленно обвинить их в меркантильности, как Жилин спрашивает:

— Че, все так же хочешь на визажиста учиться?

— Ага. — Крис стряхивает пепел. — Предки, конечно, будут долго орать, но после обгоревшей квартиры не страшно.

— Можем сделать частичный ремонт, — предлагает Жилин. — У тебя тут стены белые, возьмем да покрасим.

— Нет, пусть лучше этим специалисты занимаются.

— Но тебя же накажут, — осторожничает Роза. На ее лице проскальзывает сожаление.

— Пусть. Все же это была непредвиденная ситуация. — Крис понижает голос и оглядывает нас. — На самом деле предки сэкономили на этой микроволновке, вот оно и аукнулось.

— Уж не ты ли ее подорвала? — спрашивает Жилин.

— Нет, это было бы слишком.

Пока Крис с Юрой болтают, возвращаюсь к ведрам. Зачерпываю по два, ношу в ванную. Рядом порхает Роза. Она самая миниатюрная, если сравнить с Крис и Алей, но сил в ней явно больше. Таскает ведра, помощи не просит.

— Роз. — Подлавливаю ее, когда выходит из ванной. — Ты же дружишь с Алей?

— Ага. — Она кивает, с прищуром оглядывает меня. — А-а-а! Так это ты тот парень, с которым она за руку держалась?

— Верно.

— Дай мне свои соцсети, я ей перешлю.

Она словно читает мысли. Собираюсь поделиться с ней номером и ссылкой на профиль в соцсетях, но передумываю. Неизвестно, что подумает мать, когда увидит их. Еще хуже, если начнет расспрашивать.

— Лучше скажи, в какой школе вы учитесь и в какой класс она ходит.

— Почему скрываешь соцсети? — Роза прищуривается и вытирает со лба пот тыльной стороной ладони.

— У меня мама повернута на гиперопеке. Как начнет допрашивать, так не отвертишься.

— А. Ну, ладно.

Роза рассказывает, как пройти к их школе, называет класс, где они учатся вместе с Алей.

— Мы во вторую смену, — добавляет она.

— Отлично. Я в первую.

— Ты ведь хороший парень? Как тебя зовут, кстати?

— Жора.

— Егор или Игорь?

— Георгий.

— В общем, Георгий, я тебе это все сказала не для того, чтобы ты Алю преследовал. Если окажешься каким-нибудь извращенцем, я тебя лично побью. У меня черный пояс по карате! — Она замахивается руками, принимает боевую стойку. Она похожа на мультяшного пингвина, решившего напасть на тигра. Посмеиваюсь. — Поклянись, что не будешь ее доставать.

— Не буду.

— Спасибо, что помогли. Как-нибудь позову вас пообедать за мой счет, — говорит Крис.

Мы прощаемся и расходимся. На часах за полночь, а я до сих пор не дома. Проверяю сообщения в телефоне. Несколько пропущенных вызовов от медсестры, текстовый отчет о состоянии здоровья матери.

Медсестра: Быстро идет на поправку, аппетит хороший, завтра-послезавтра выпишут.

Морщусь, начинаю набирать сообщение: «Можно я заберу ее в понедельник?», и стираю букву за буквой. Нельзя, чтобы она заподозрила, как я отношусь к матери на самом деле. Было бы неплохо, если бы та провалялась в больнице еще день.

Ночь пролетает быстро. Когда открываю глаза, уже одиннадцать утра. Тренировка в два, успею еще полежать. Потягиваюсь, зеваю, встречаю новый день с улыбкой. Впервые за последние годы. Телефон вибрирует. Медсестра сообщает, что мать просит ее навестить. Делать нечего, придется идти. Захожу в душ и обильно поливаю себя и губку гелем для душа. От меня не должно пахнуть вчерашним весельем. Мать ненавидит, когда кто-то, кроме нее, расслабляется.

Наскоро умываюсь, одеваюсь в заранее подготовленную одежду и иду в больницу. Знакомая медсестра встречает меня, провожает к палате. Мать лежит на койке у окна, кроме нее еще три человека. Странно, что она не оплатила себе ВИП-палату.

— Жора, ты пришел. — Мать слабо улыбается и протягивает ко мне руку. — Подойди.

Она лежит, бледная и съежившаяся, над губой испарина, на лице вчерашний идеальный макияж. Значит, нанесла водостойкую косметику, ведь ее не размыло в душе. Я только сейчас осознаю это. Заранее спланировала?

— Присаживайся.

Опускаюсь на край кровати. Для окружающих я послушный сын, для матери — ручная обезьянка. Что скажет, то и буду делать.

У такого незавидного положения есть весомое преимущество: хозяин не ожидает от прирученного зверька укуса, а зверек однажды может подхватить бешенство. Клац — и хозяин умирает.

— Как ты там без меня? Отдохнул? — спрашивает мать с усталой улыбкой. Ее волосы прилипли ко лбу и смешались с потом. Руки холодные, пальцы цепкие.

— Как я могу отдыхать, когда ты лежишь в больнице? — Гляжу на нее со всей серьезностью, на какую способен.

— Я не специально, — тихо признается она. — Прости меня.

— Долго не общайтесь, иначе мама переутомится, — вежливо говорит медсестра и выходит из палаты.

— Я знаю. — Глажу мать по руке большим пальцем. — Ты бы ни за что не умерла, верно? — Чуть сдавливаю кожу между ее большим и указательным пальцами. — Ты бы ни за что не оставила меня одного.

По лицу матери проскальзывает замешательство. Пока она опускает взгляд на свою руку, разжимаю пальцы и продолжаю поглаживать ее. Она долго смотрит на меня. Проверяет.

— Жора, я сегодня еще тут побуду, — наконец, выдыхает мать и закрывает глаза. Решила, что показалось. — Маме нужен покой. И тебе тоже.

Едва не передергиваю плечами. Когда у матери есть на меня планы, она всегда выкидывает что-то, чего раньше не делала. Однажды пролила себе кипяток на ногу, якобы случайно, в другой раз поскользнулась на льду и сломала руку. В больнице она всегда говорила: «Маме нужен покой», давала мне небольшую передышку, а когда возвращалась, муштровала еще суровее.

— Иди домой, я хочу поспать. — Мать похлопывает меня по руке и поворачивается на бок. Едва я встаю, она смотрит через плечо и говорит: — Только укрой меня одеялом и поцелуй на прощание, сынок.

Подчиняюсь. Расправляю одеяло, наклоняюсь и целую мать в висок. Она улыбается, закрывает глаза и едва слышно шепчет:

— Набирайся сил, Жора. Тебе они понадобятся.

Слова матери оказываются для меня пророческими: воскресенье трачу на тренировку, перегавкивание с Жилиным и отдых в интернет-кафе. Пробиваю адрес Алиной школы. До нее на автобусе пять кварталов. Расстояние для меня не помеха. Аля — моя мечта, а ради достижения мечты можно потерпеть.

В понедельник иду в школу. Классуха подлавливает меня на перемене. Изображаю подавленность и недосып.

— Жора, как твоя мама? — Сквозь стекла очков смотрят обеспокоенные голубые глаза. Наталья Львовна выглядит хуже, чем обычно. Переживает, что ли?

— Навещал вчера, выглядит плоховато, но держится изо всех сил, — отвечаю тихо и страдальчески, стараюсь не смотреть класссухе в глаза.

— А что случилось? Может, расскажешь подробнее? Тогда я смогу помочь.

— Ну, я и сам не знаю. Она, кажется, перенапряглась на работе. Очень сильно переживала. Знаете, как бывает, когда все вдруг наваливается… — Исподлобья гляжу на Наталью Львовну. Она сочувственно кивает. — Я вам скажу, вы только никому не говорите, ладно?

Если хотите создать порочную связь, сначала скрепите общение с выбранным человеком неким секретом. Неважно, есть он у вас или нет, можете выдумать. Подаюсь вперед и шепчу ей на ухо правду. Наталья Львовна испуганно выдыхает:

— Неужели?.. И как же ты?.. Ой… — Она хватается за грудь.

Нас замечают ученики, снующие по коридорам. Ловлю на себе любопытные красноречивые взгляды, я вижу перешептывающиеся губы учениц с легким слоем помады или блеска. Скоро поползут слухи.

— Жора, если тебе нужна помощь, ты только скажи. Я обязательно сделаю все, что в моих силах, — говорит классуха.

— Конечно, Наталья Львовна. Я ведь могу звонить вам в любое время? — Слабо улыбаюсь, сдерживая победную ухмылку.

— Да. В любое время. — Она у меня на крючке.

Со звонком ученики разбегаются по кабинетам. Поправляю рюкзак на плече и виновато смотрю на собеседницу.

— Извините, Наталья Львовна, у меня урок. Спасибо за вашу доброту. — Легонько касаюсь ее руки. Так, чтобы это было похоже на благодарность, но граничило с чем-то большим. Едва она начинает догадываться, отпускаю ее руку и ухожу на химию.