Девочка с птицами

Юлия Лим (2024)

13-летний Сеня с двумя друзьями едет к бабушке и дедушке на летние каникулы. Солнце, море, свобода от учебы и взрослых, что может быть лучше? Как начинающему писателю, Сене нужна муза. И однажды он встречает девочку, не похожую на других.

4

Накануне мне удалось убедить Тёмку поспать на свободной койке и отложить разборки до утра. Но если вечером Тёмка был не в настроении бороться за свое место, то с утра меня встречает его звенящий голос, когда захожу в комнату после завтрака.

–…это закон! Кто первый койку занял, тот на ней и спит.

Пока я пытаюсь вникнуть в происходящее, с верхней кровати доносится презрительный смешок.

— Еще что расскажешь, Пудель?

Лицо Тёмки краснеет так, что даже на смуглой коже видно. Он подлетает к койке, встает на ступеньки лестницы и хватает Руслана за воротник.

— Эй-эй! — вмешиваюсь я. — Решайте все на улице.

Тёмка с досадой отпускает Руслана, а я оборачиваюсь на Лёньку, но того уже нет в комнате.

— Слезай, — требует Тёмка.

— А ты заставь, — парирует Руслан, подложив руки под голову и закинув ногу на ногу.

Скрипят дверные петли. Мы с Тёмкой поворачиваем головы.

— Мальчики, — в комнату заглядывает бабушка. — Заправляйте кровати и идите умываться. Если хотите попасть на море до пекла, лучше сделать это сейчас.

— Хорошо, бабуль, — отвечаю я, стараясь перетянуть внимание на себя, чтобы она не заметила разлада между парнями.

— Уже сдружились? — мы с Тёмкой обмениваемся напряженными взглядами. — Руслан, как тебе здесь спалось?

Плечи сводит от напряжения. Сейчас он наплетет про нас какую-нибудь гадость и моря мы точно не увидим…

— Все нормально, хорошие ребята. Пуд… Артем вот мне свою койку отдал, — Руслан приподнимается на локтях.

— О, это замечательно. Артем, щедрость вознаграждается, — ба улыбается. Тут же улыбается и Руслан, словно зеркалит ее эмоции.

— Э-э, наверное, — бормочет Тёмка, опустив голову.

Его глаза темнеют, когда он в ярости. Пальцы подергиваются — пытается не сжать кулаки.

— Вот и славно, — ба уходит.

Едва дверь за ней закрывается, Тёмка поворачивается к Руслану и подходит к койке. Берется за деревянный край и сжимает до белеющих костяшек.

— Я тебе это припомню, — тихо, но отчетливо произносит он.

— Плохой мальчик, фу, — отвечает Руслан.

Тёмка стискивает зубы, хватает полотенце со щеткой и вылетает из комнаты.

* * *

— Ух-х, чтоб его! — Тёмка злобно сплевывает зубную пасту в раковину и полощет рот.

Поскольку ванная небольшая, а времени терять не хочется, мы все умываемся на улице, пользуясь ручным умывальником и чистой водой из бочки.

— Опять что-то не поделили? — тихо спрашивает у меня Лёнька.

— Руслан при бабушке сказал, что Тёмка ему койку уступил, — поясняю я.

— Беда, — Лёнька качает головой.

Мы заканчиваем умываться в тишине, пока на улице вдруг не поднимается галдение. По дороге идут девчонки примерно нашего возраста. Смеются, болтают будто чирикают, как птички. Выискиваю глазами кого-нибудь, кто станет моей музой, но в груди ничего не замирает. Столько книг, песен и фильмов посвящено любви, а мне до сих пор никто не нравился.

— Че, все музу ищешь? — цепляется Тёмка. — Кто-нибудь светится на твоем радаре?

Качаю головой. Вот вроде девчонки развиваются быстрее нас, становятся симпатичнее, а все равно воспринимаются как сестры.

— О, это же Лёня с Артемом и Сеней! — восклицает кто-то из девочек.

Мы пристраиваемся друг к другу. Стайку девчонок возглавляет Наталья Алексеевна, наша классная руководительница и учительница русского языка. Рядом с ней ее дочка, Юна, которую я иногда вижу в школе. Сати — темноволосая, сероглазая, с маленьким лицом и темными усиками над губой. За глаза ее иногда называют Гусаром. И еще несколько девочек из класса. Мама как-то говорила, что мама Сати и Наталья Алексеевна дружат. Видимо, ее отпустили отдыхать с подругой.

— Привет, девчонки! — Тёмка вскидывает ладонь и машет ею, широко улыбаясь и распространяя свое обаяние.

— Привет, — мы с Лёней тоже машем, но скромнее.

— О, мальчики, — замечает нас учительница. — Тоже отдыхать приехали?

— Ага, — отзываемся хором.

— Мы, если что, остановимся в домике в конце улицы. Приходите в гости!

— Как скажете, Ната Алесевна, — улыбка Тёмки становится лукавой. — Я уж точно к девчонкам приду, уже соскучился без их очаровательной компании!

Под их заливистые хохотки мы с Лёней переглядываемся. Почему-то от слов Тёмы становится стыдно, даже щекам жарко.

— Присмотрись к дочке Натальи Алексеевны, — предлагает Лёнька, когда одноклассницы отходят подальше.

— Кстати, да. Она ведь с нами не учится. Считай, новое лицо, — подхватывает идею Тёмка.

И ведь им не объяснишь, что сердцу не прикажешь. Нахожу Юну взглядом. Она выделяется на фоне остальных девочек слишком светлой кожей.

— У меня чувство, будто я смотрю на твоего двойника, — говорю Лёньке.

— Что-о?

— Она выглядит прямо как ты: голубоглазая блондинка.

— На что это ты намекаешь?

— Вы с ней в паре получше будете смотреться, — смеюсь я, пока Лёнька недовольно выдыхает сквозь зубы.

— Забей, Лёнич, — Тёмка похлопывает его по плечу.

— Пойдемте уже, — закидываю полотенце на плечо. — Давайте дедушке и бабушке поможем по хозяйству, а на море позже сходим?

— Да без проблем, — говорит Тёмка.

— Мне пока больше хочется в ритм этого места влиться, понимаете?

Переглядываемся с Тёмкой и качаем головами. Лёня вздыхает и шутливо отмахивается.

* * *

После короткого марафона благородства сажусь на кровать и мучаю блокнот. Вспоминаю, как вели себя одноклассницы и Тёмка, но описывать это не хочется. Будто чего-то не хватает.

Чи-рик!

Поднимаю голову. На подоконнике сидит птичка с рыжей грудкой. Смотрит на меня, вертит головой и вовсю поет. Вспоминаю, как она помогла нам с Тёмкой найти дорогу к колодцу. От моего неосторожного движения она улетает. Сую блокнот в карман шорт и выскакиваю на улицу, тщетно осматриваясь. Замечаю у калитки бабушку с ведром, полным клубники.

— Бабуль! — подхожу к ней. На улице так жарко, что я сменил кеды на шлепанцы. — Бабуль, ты куда?

Она оборачивается.

— Хочу к Любе сходить, передать угощение..

— Давай понесу, — протягиваю руку и забираю у нее ведро. Оно довольно тяжелое.

— Спасибо, Сенечка. Так приятно, когда ты рядом!

Бабушка поправляет светлую косынку, надевает солнцезащитные очки, и мы выходим к проселочной дороге.

— Вы с мальчиками все утро по дому и в огороде помогали. Разве не хочешь сразу бежать купаться?

— Море подождет! Я по вам с дедушкой соскучился, потому что мы всего три месяца в году видимся.

Бабушка и дедушка будут рядом вечно, так мне казалось до этого лета. А теперь страшно осознавать, что с каждым годом они не просто становятся старше, а стареют. И вместе с возрастом у них прибавляется хлопот, а сил все меньше.

— Оставайся всегда молодой, а? — поддаюсь внезапному порыву и, поставив ведро на землю, обнимаю бабушку.

Она растерянно приподнимает руки, останавливается и обнимает меня. Ее ладони большие и теплые.

— Ох, мой мальчик, какая же я молодая? — смеется она. — Никто не может вечно быть молодым.

— Никто не может, а у тебя получится! — убеждаю ее.

Бабушка треплет меня по волосам, целует в темечко и, поприжимав немного к себе, отпускает.

— Ладно, пойдем, а то застрянем тут. Дома еще пообнимаемся.

Мне становится легко и спокойно. Бабушка рядом, а у меня впереди еще целое лето с ней и дедом. Когда снова поднимаю ведро, оно уже не кажется таким тяжелым.

Вскоре мы доходим до дома тети Любы. Перед нами лежит большой садовый участок. Сначала узнаю колодец с зеленым навесом, потом забор, выкрашенный в голубой. У меня не было времени рассмотреть дом, поэтому только сейчас обнаруживаю, что у него, оказывается, два этажа и даже есть балкон. Окна пластиковые, сам дом небесно-голубого цвета.

Из открытого окна тянет свежей выпечкой. Бабушка открывает калитку и пропускает меня вперед. Дверь в дом открыта, от назойливой мошкары защищает москитная сетка, приделанная к тонкой дверце.

— Оставим обувь снаружи, — бабушка показывает на пару резиновых тапок, стоящих сбоку от входа.

На улицу из кухни доносятся голоса: мужской и женский. Фоном бубнит радио, а потом включается ретро песня.

— О, здравствуйте, Зинаида Семеновна! И Арсений! Проходите-проходите, — тетя Люба приглашает нас из окна жестом.

Мы проходим в кухню, где здороваемся, и я передаю ведро с клубникой. За столом сидит мужчина в рубашке-гавайке с коротким рукавом и бирюзовых шортах. Лицо молодое, из волос только густая черная борода.

Заметив мое замешательство, незнакомец улыбается, прогоняя зловещий образ, и протягивает мне руку.

— Меня звать Макар Александрович, по профессии я орнитолог. Будут вопросы о птицах, задавай.

— О, спасибо, — выставляю руку и ощущаю крепкое рукопожатие. Моя ладонь — вялая рыба по сравнению с его крепкими пальцами.

— Присаживайтесь, сейчас пирожки с повидлом достану, — говорит тетя Люба и хлопочет по кухне.

— Я тебе помогу, — бабушка помогает накрывать на стол.

— Что вы, что вы! Сидите!

Пока тетя Люба и бабушка обмениваются любезностями, мы с орнитологом переглядываемся.

— Так что, тебя интересуют какие-нибудь птицы? — спрашивает Макар Александрович, постукивая коротко стриженными ногтями по клеенке.

— Эм… Вчера я видел птицу с рыжей грудкой. Бабуля сказала, что это малиновка. Мне… — потираю шею, подбирая слова. — Кажется, она мне помогла. Привела сюда, к колодцу тети Любы. Словно знала, что мне так сильно хочется пить.

— Забавно, — улыбается орнитолог. — Да, в наших краях обитают такие птицы. Они строят гнезда под укрытием, даже если гнездо на земле. Их яйца зелено-голубого цвета. Они отлично выращивают чужих птенцов, чем пользуются кукушки. А еще малиновки — весьма доверчивые существа. Попробуй как-нибудь покормить такую ягодами с руки, подлетит, не испугается.

— Вы знаете, где они обычно обитают?

— Чтобы найти их гнезда, надо уйти глубже в лес, к водоемам… — Макар Александрович раскрывает рот, чтобы сказать что-то еще, но его прерывает звонок телефона. Он всматривается в экран и поднимает взгляд на меня. — Извини, Арсений, мне нужно идти. Но ты можешь зайти ко мне в гости. Дом со множеством кормушек через две улицы. Был рад знакомству, — он кивает на прощание. — Люба, я пошел, у меня вызов.

— Хорошо. Приходи еще.

За столом плывет женская беседа: о детях, внуках, выпечке, домашних заботах. Поблагодарив за гостеприимство, я отпрашиваюсь в туалет. Чая в меня влили кружки три, и я просто не дойду до дома. Вернувшись, останавливаюсь в коридоре и заглядываю в гостиную. Никаких дверей и перекрытий, свободный проем. На стенах висят рамки с фотографиями, вышивкой из бисера и ленточек, и картины, нарисованные от руки. В середине — прямоугольник выцветших обоев. Разворачиваюсь, чтобы вернуться в кухню, и упираюсь взглядом в рамку, стоящую на сервизе рядом с телевизором.

На снимке — цветущая раскидистая яблоня, а перед ней, улыбаясь и придерживая ветки с цветами, стоит девочка с рыжими косичками. Ее волосы переливаются, как мед, на который попало солнце. Глаза прищурены, лицо в веснушках, а улыбка заряжает светом и радостью.

В груди трепещет. Прикладываю руку к сердцу. Вот она, моя муза!