На реке

Юлия Крюкова, 2022

«На реке» – это сборник сказок и рассказов для взрослых. Без единорогов и фей, но с музами, магией, потусторонними мирами и обычными людьми. Пронзительные истории о взаимоотношениях между людьми, данных и невыполненных обещаниях, сердечных тайнах, ожидании и одиночестве. Встретят ли герои свое счастье или же их жизненный путь будет состоять из череды нелёгких испытаний? Это вы узнаете со страниц книги. «На реке» – это истории для чтения в темноте.

Мальчики

Сколько она их видела разных. После того, как повзрослевшая, лежала в кукурузном поле, и кожу саднило от мелких порезов, оставленных острыми кукурузными листьями. Так бывает, когда бежишь по полю и стебли секут незащищенную кожу. После того, как небо смотрело на нее из Колькиных глаз, таких прозрачных и синих. И в них отражалось ее смеющееся лицо и длинные, острые листья высоких стеблей кукурузы.

— Танюш, ты же меня подождешь? Подождешь?

Голос его совсем мальчишеский, и такие взрослые, уверенные руки.

— Подожду. Подожду. Возвращайся.

Кожа его была соленой на вкус, и от нее пахло ветром и полем.

А потом он сам стал полем. Где-то далеко, в другой стране. Незнакомое, мужское слово, каким называют металлическое зло, превратило его в небо, в поле, в песок и камни, навсегда. Какие-то чужие птицы собрали то, что осталось от его формы, и законопатили свои гнезда, они собрали то, что от него осталось, и накормили своих детенышей.

Сколько она потом их видела разных, но все они были похожи на солдат, которые вернулись домой с войны. И каждому нужна была еда и женщина. Сколько глаз смотрело на нее, сколько их хотело видеть ее на каблуках, в кроссовках, в платьях, в джинсах. Сколько пачек сигарет они оставили в ее доме. Сколько она видела лиц, целовала губ, слышала историй. И тесно прижавшись щекой к щеке, шептала в ухо то, что выносила на поверхность услужливая память: «Ты, бешеный! Останься у меня, ты мне понравился; ты Дон Гуана напомнил мне».

Танюша, Танечка. Гладила чужие, уставшие, поникшие головы, смотрела на шрамы. Приносила простое, единственное известное ей утешение: целовала их глаза и руки, слушала, молчала. Головы их на ее животе. Сердца их под ее рукой. Мальчики. Мальчики.

Уставшие, только перед ней одной осмеливающиеся плакать. Ждущие утешения. Как же ей не любить их? Как же ей любить их?

Если бы только могла она накрыть их своим крылом! Их умершие дети, их подруги, простреленные спины, их слезы, изорванные шрапнелью руки, их голоса и шепот — все оседает в ее креслах, на ее простынях. И в каждом — Коленька. Только подождать, когда уснет и сказать: «Я тебя дождалась. Солдатик. Мальчик».