Училка и бандит

Юлия Гауф

ГЛАВА 11

Просыпаюсь от знакомого храпа, который пробивается даже сквозь плотно закрытую дверь. А сначала ведь испугалась, что это чудо — мой гулящий муж — пробрался в спальню, и улегся рядом в своих грязных джинсах.

Но нет — Боря слишком меня боится. Раз сказала, что кастрирую — значит точно не поглажу, ха! Последовательность — мое второе имя.

Потягиваюсь довольно, и улыбаюсь. Что очень странно — чему радоваться? Но поди ж ты, чувствую себя как кошка, до сметаны дорвавшаяся. А затем раздается телефонный звонок, возвращающий меня на грешную землю.

«О мой Бог» значится на экране телефона.

— Что за? — хмыкаю я, и принимаю вызов. — Алло.

— Проснулась, училка? — слышу знакомый баритон, и краснею от промелькнувших воспоминаний о моем сне.

Хм, долгое воздержание в моем возрасте — это ненормально. Кошусь на дверь, за которой спит Боря, и морщусь — лучше уж воздержание.

— И почему ты подписан в моем телефоне: «О мой Бог», позволь узнать?

— Это то, что ты будешь говорить мне, стонать, кричать…

— Не продолжай, — перебиваю я — ну и самомнение у товарища! — Зачем звонишь?

— Когда наш первый урок?

Качаю головой, и сажусь напротив зеркала. Мужчины такие бестолковые! Им почему-то нужно все и сразу: что маленьким мужчинам, что таким дылдам, как Иван.

— Я еще не смотрела расписание, — отвечаю я, и поясняю: — Мне нужно понять, насколько все запущено. Какие предметы нужно просто повторить, а какие дисциплины придется изучать с самого начала. Нужны тесты.

— Давай свои тесты, я не против — этого со мной женщины еще не делали.

Вот пошляк. Снова вспоминаю свой сон: как я снимаю с Ивана ремень, и грожу наказать за неправильные ответы. Только не успеваю, так как он сам решает меня… наказать. Ну почему я это запомнила? Обычно ведь все сны вылетают из моей головы, едва я поднимаю голову с подушки!

— Я напишу тебе. Мне через час из дома выходить — собираться нужно, так что пока.

Не дожидаюсь ответа, и нажимаю на «отбой». Хрипловатый сексуальный баритон творит странные вещи с женщинами, у которых год не было секса. Прикусываю губу, и задумчиво гляжу на тумбочку, в верхнем ящике которой спрятана игрушка для взрослых девочек. Уже хочу достать ее, и вернуться минут на пять в кровать, но храп от храпа Боречки начинает вибрировать дверь, сбивая меня с игривого настроя.

Не такие вибрации мне сейчас нужны.

Досадливо морщусь, и отправляюсь в душ, мельком взглянув на мужа — спит сном ребенка, и совесть не беспокоит. Так бы и пнула!

— Все мужики козлы! — привычно здороваюсь я со своим отражением, и разворачиваюсь к старой чугунной ванне.

Прохладный душ и жесткая мочалка окончательно приводят меня в чувства — никакой эротики с таким БДСМ не нужно: прими-ка душ, когда вода постоянно меняет напор и температуру! Те еще экстремальные ощущения с раннего утречка, которые не настраивают ни на какой интим.

Выхожу в узкий, темный коридор, поправляя полотенце на груди — оно еле бедра прикрывает, и любуюсь зевающим Борей.

— Ну чего ты так рано, Васечка? Разбудила меня, — неразборчиво жалуется это несчастье, и трет заспанные глаза. — Оладушки будут?

— Обязательно, — хмыкаю я. — Все нужное в холодильнике — приступай!

Переодеваюсь, наношу легкий макияж, чтобы не пугать ни в чем не повинных прохожих своей убийственной красотой. Надеваю старые и горячо любимые джинсы, которые мама называет «мечта дальнобойщика», хватаю сумку и выхожу из спальни.

Как я и думала, Борис и не думал ничего готовить: выложил на стол муку, молоко и яйца. Сидит на неразобранной кушетке, и гипнотизирует продукты несчастным взглядом голодного ребенка.

— Еще не приготовил? — ахаю я.

— Васечка, — укоризненно вздыхает муж, — готовка — не мужская обязанность!

Ах, вот как?!

— Вот именно! Раз уж в нашей ячейке общества роль мужчины исполняю я, будь добр — возьми на себя ведение домашнего хозяйства! — с улыбкой произношу я, прекрасно зная, что никакого эффекта мои слова не возымеют. — И не смеши меня россказнями про мужские обязанности.

Позавтракаю в кафе — овсяная каша и чай не должны сильно ударить по моему удручающе тонкому кошельку. А Бориса нужно хоть как-то подготовить к самостоятельной жизни, если не удастся до развода сбыть его какой-нибудь не слишком требовательной женщине. Птенцов ведь постепенно к полету готовят.

— Веди себя хорошо, — кричу я, и быстро выбегаю из квартиры, радуясь, что пару дней отдохну от каблуков.

В спину мне несутся жалобные крики, но я пропускаю их мимо ушей, тихо похихикивая, и прыгая на ступеньках, как маленькая. Открываю дверь подъезда, и морщусь от яркого солнечного света. И от…

— О мой Бог! — вырывается у меня.

— Да, это я, — хохочет Иван. — Давай свои тесты, Василисушка, я просто горю желанием учиться!

Я вот тоже горю желанием, особенно глядя на его длинные ноги, обтянутые светлыми джинсами — и как я вчера не рассмотрела?!

«Если я попрошу его развернуться, чтобы оценить вид сзади, это будет слишком? — гадаю я про себя, и мысленно даю себе же подзатыльник. — Ну точно, я как дальнобойщик, с которым меня матушка сравнивает. Никаких домогательств, Василиса! Возьми себя в руки!»

— Васечка, — доносится сверху голос Бориса, — ты ведь скоро вернешься? Купи что-нибудь вкусненького, ладно? И чипсы не забудь.

— Это что? — приподнимает бровь Иван, кивая на закрывшийся балкон моей квартиры.

Хороший вопрос, сама который год гадаю.

— Муж мой, — отвечаю я. — Борис.