Училка и бандит

Юлия Гауф

ГЛАВА 10

Маньяк, паук, Пеннивайз, сколопендра — я была бы в меньшем ужасе, увидь я их всех вместе взятых. Но икота меня одолевает лишь при виде моего благоверного.

Вот нашел время вернуться!

«И чем я только думала, выходя за Боречку? — мысленно вздыхаю я, глядя на его рыжеватые волосы, зловеще отливающие краснотой в свете дешевой лампы. — Ладно, я — малолеткой была! А вот родители почему меня не остановили?»

Для моих мамы и папы Борис — идеальный зять: не пьет, не бьет, молчит и меня слушается. А то, что не работает — ну не бывает же идеальных людей! Да и я — кобыла здоровая, как мама любит говорить, кивая на мою грудь — сама могу трудолюбивой лошадкой побыть.

— Я вернулся! — еще раз объявляет муженек, только уже более торжественным тоном. И смотрит выжидающе, пытаясь разглядеть на моем хмуром лице признаки радости.

Признаков Борис не обнаруживает, от чего обиженно дуется.

— Может, вернешься обратно к матери? — отмираю я, решив, что стоять на пороге своей же квартиры несколько глупо.

— Ты знаешь, где я был? И даже не приехала?

Боже, какой ребенок! Или все мужчины такие?

Поджимаю губы, чтобы не расхохотаться — тонкая творческая натура моего суженого не выдержит эдакого надругательства. Но вот неужели он правда думает, что нормально бросить жену, обидевшись, что на работу гонит; спрятаться почти на год; не звонить, не писать? Но при этом ненормально то, что я не погналась за Борей с букетом цветов в зубах и клятвой содержать до конца жизни?!

«Может, посоветовать и Борьке в эскорт пойти? — размышляю я лениво, не обращая внимание на бубнеж мужа. — А что? Он смазливый, хоть и не особо брутальный. Рыжий, конечно, но и таких любят. Стишата свои будет читать клиенткам — творческая личность. Зато подзаработаем, машину купим!»

— Боречка, возвращайся к маме, — ласково прошу я.

— Нет! Ты ведь моя жена, и я решил…

Пафосную речь мужа я пропускаю. Что он там решил мне без особой разницы.

— Выгнала? — догадываюсь я с улыбкой, и наливаю себе чай.

Муж обиженно глядит на меня, и кивает на чайник. Закатываю глаза к потолку — отвыкла я от этой раздражающей беспомощности. Некоторые лишь пачку чипсов открыть могут, но нагреть себе воды, и тем более, картошки пожарить — это из области фантастики.

— Сам ушел! Мать совсем сбрендила!

— Значит, точно выгнала, — фыркаю, умиляясь этому неумелому вранью. — И чем же ты допек Алевтину Петровну?

— На, — морщится Боря, и протягивает мне измятый конверт, который выглядит как пожеванный. — Это тебе от матери.

— Не читал?

— Сказала, что проклянет, если прочту.

Это она может. Свекровь у меня — настоящая ведьма, или же мнит себя таковой. Ко мне тетя Аля всегда была добра, и я посмеивалась над ее оккультными способностями, но… до поры до времени.

Есть в ней что-то такое, чего не объяснить логикой! Рак не лечит, богатств не обещает, но на судьбу карты кинуть, и заглянуть своим третьим глазом в стеклянный магический шар — запросто!

«Пока не разведешься с Бориской — сама его и воспитывай. А я устала, всю кровь выпил у меня. Просить семью сохранять не стану — сама решай. И приезжай ко мне, травы нужно собрать. Старая я уже.

Заодно погадаем!»

— На кухне тебе постелю, — говорю я, пряча письмо в сумочку. — И завтра в ЗАГС сходим, давно развестись пора.

— Не выйдет, — разводит руками Боря. — Паспорта у меня нет — потерял, представляешь?

Еще как представляю, ведь это уже третий паспорт, который он умудрился потерять. Но злиться на Борю не получается — это как на щенка нагадившего кричать: жестоко и бессмысленно. Только щенка можно воспитать, и он вырастет умным псом, а Боря так и остался бестолковщиной.

— Здесь спать будешь, — указываю я пальцем на кушетку. — В спальню даже не суйся — кастрирую! Ясно?

— Злая ты, Василиса, — буркает муж, и заваливается на чистое постельное белье в одежде. — А я так устал…

Боря зевает, и я даже не спрашиваю: от чего же он так устал? От безделья?

Быстро принимаю душ, и ложусь спать. И снится мне Иван, называющий неверные даты русско-японской войны. За что я, к великому стыду, наказываю его самым непотребным образом — отнюдь не двойкой, как положено учителю.