Девушка из хорошей семьи

Юкио Мисима (1960)

Касуми растет в благополучной семье: отец — крупный начальник, мать — традиционная домохозяйка, старший брат только что счастливо женился, а ее саму холят, лелеют и ненавязчиво знакомят с перспективными и надежными молодыми людьми, подчиненными ее отца, надеясь выдать замуж. Касуми учится в университете, посмеивается над романтичной лучшей подругой, никакие печали ее не тревожат, но отчего-то ей неспокойно. И когда Касуми случайно узнает, что один из перспективных и надежных молодых людей не такой уж и надежный, а наоборот, вдохновенный сердцеед, она втайне от родителей завязывает с ним дружбу и не без иронии наблюдает за его похождениями, уверяя себя, что, конечно, ничуть не ревнует и ни капельки не влюблена… Юкио Мисима (1925–1970) — звезда литературы XX века, самый читаемый в мире японский автор, обладатель блистательного таланта, прославившийся как своими работами широчайшего диапазона и разнообразия жанров (романы, пьесы, рассказы, эссе), так и ошеломительной биографией (одержимость бодибилдингом, крайне правые политические взгляды, харакири после неудачной попытки монархического переворота). Роман «Девушка из хорошей семьи», спустя год после публикации с успехом экранизированный режиссером Таро Югэ, — образец более поздней прозы Мисимы, зеркальная комната, тонкая комедия, сатира на японских интеллектуалов и глубокий анализ преображения молодой женщины в браке. До сих пор этот роман не переводился ни на какие языки мира; перед вами его первая публикация на русском.

6

Увлекшись рассказом Саваи, Касуми совсем забыла о времени. Саваи уже не казался ей недалеким, каким она до сих пор считала и отца; теперь она прочувствовала, что мужчина — серьезное, загадочное явление.

Будь Саваи скрытным, легкомысленным красавцем, сердцеедом, Касуми, пожалуй, смотрела бы на него другими глазами и не заинтересовалась бы им настолько — прежде всего из брезгливости. Но Саваи говорил искренне, открыто и совсем не походил на человека с двойным дном.

К тому же свойственная ему «легкость» была особенной. Собеседника он озадачивал тем, что в любом серьезном высказывании у него непременно проскальзывала шутка. Женщины никогда не чувствовали, что Саваи к ним равнодушен, — им постоянно казалось, будто по телу ударяет мячик от пинг-понга. Это ведь совсем не больно. Маленький легкий мячик не может навредить. Вот тяжелый мяч может сильно поранить, а если заденет волан, то вздрагиваешь и портится настроение.

Саваи предложил пойти в кино, но Касуми было куда интереснее слушать его рассказы.

— Тебе сегодня к которому часу нужно домой?

— Да уж пора обратно. Сказала, что пойду послушать подругу на музыкальном вечере и сразу вернусь.

— Жалко тебя, как птица в клетке. Ну, такая птица…

— Хочешь сказать, домашний скворец? Ладно, пусть так. Но у меня не было проблем с тем, чтобы выйти из дома. Мама сказала, на музыкальный вечер надо надеть кимоно. Представь, что мы вдвоем, и я в кимоно, идем по Сибуе. Все сразу начнут глазеть.

— Хотел бы посмотреть на тебя в кимоно!

— Ну нет. В нем я выгляжу куклой.

— Не может такого быть! — серьезно возразил Саваи. — Уверен, тебе очень идет.

Касуми задумалась, как бы найти возможность показаться Саваи в кимоно, но одернула себя: «Нельзя!»

— Да, Касуми-тян, такие дела… — Саваи продолжал говорить, без стеснения называя ее так, как она разрешила. Это привычное «Касуми-тян» было как прирученная им белочка. Белочка, которая еще вчера принадлежала ей, а сегодня легко скакала с плеча на колени почти чужого мужчины. — Ну и хитрая же ты, Касуми-тян. Меня заставляешь рассказывать, а про себя ни слова. Поведай-ка свою историю. Когда ты в первый раз поцеловалась? Какой была первая любовь? А теперешний парень?

Касуми покраснела и замолчала. Она еще не знала, что такое первый поцелуй. На самом деле, она ничего этого не знала — из-за прекрасного воспитания и робости.

Она попыталась сделать еще глоток из давно пустой чашки, но, увидев на дне вязкую смесь растаявшего сахара и кофейной гущи, поставила чашку на место. Коричневый осадок чем-то напоминал залив на морском берегу. Как будто стоишь у полосы прибоя. Среди красновато-коричневых скал скопились выброшенные бурые водоросли, и мелкие волны, перекатываясь через них, лижут белый песок. Касуми подумала: а где он, этот берег? Может, она там ни разу не бывала, может, пейзаж с этим берегом мелькнул во сне. Вдруг крошечное море и темная кромка берега в чашке исчезли из виду.

Касуми знала, что кофе там уже нет, и все-таки, злясь на себя, опять поднесла чашку к губам. Саваи, конечно же, заметил. Заметил, что она растеряна.

Касуми не выносила, когда ее считали ребенком, и решила перейти в наступление. Если Саваи думает, что она растерялась, надо показать, что, наоборот, она женщина с большим опытом, просто не знает, с чего начать. Поглядывая краем глаза поверх крыш за окном на пригородные электрички, со скрежетом подъезжающие к остановке, Касуми произнесла:

— Да всякое бывало. Но если женщина открывает всем свои тайны, то это не женщина. Вот подружимся поближе, — может, и расскажу. А что насчет вас, господин Саваи? До сих пор я все спрашивала. Но где доказательства? Может, ты надергал отрывков из разных книжек и так сочинил свою историю. Что-то я не знаю, можно ли тебе верить.

Этот отпор принес свои плоды: по лицу Саваи стало понятно, что Касуми серьезно уязвила его самолюбие.

— Вот как? Ты мне не веришь? А как же Бэнико и другие девушки? Не говори о том, в чем не разбираешься. Ты велела рассказывать, и я все честно рассказал. С чего бы мне врать? К тому же на станции «Токёэки» ты видела Бэнико своими глазами.

— Ну и что? Может, ты утешал, например, любовницу друга.

— Черт! Черт! — Потрясенный Саваи без раздумий ринулся в наступление. — Ладно! Я прямо сейчас тебе покажу, как умею подцепить девушку.

— Неужели? — Касуми напустила на себя холодный вид, глянула свысока. — Ну тогда я сейчас же хочу это увидеть своими глазами.

— Хорошо, идем!

Саваи схватил чек и вскочил с места. Ветер из окна раздувал его небесно-голубую куртку.